И эта часть моего "я" знала, что я должен ответить ей так,
будто все мое "я" уверено в ее правоте. Но другая часть моего "я" - к тому
времени значительно большая - воскликнула: "Какая замечательная идея!" - и
в тот же день я покрыл фольгой все выключатели у себя в квартире.
Вспомните, что я был тем человеком, который должен был помогать Рэгу
Торпу. При всей мрачности ситуации это довольно забавно".
"В ту ночь я решил выехать с Манхэттена. У меня был старый фамильный
дом в Адирондакс, куда я мог отправиться, и мне нравилась эта перспектива.
Единственное, что удерживало меня в городе, - это был рассказ Рэга Торпа.
Если для Рэга "Баллада о блуждающей пуле" стала спасательным кругом в
океане безумия, то теперь она сыграла ту же роль и для меня. Я хотел,
чтобы ее напечатали в каком-нибудь приличном журнале. После этого я мог
отправляться хоть к черту на куличики".
"Вот до какого момента дошла переписка Уилсон-Торп как раз незадолго
до катастрофы. Мы были похожи на двух умирающих наркоманов, проводящих
сравнительный анализ достоинств героина и ЛСД. У Рэга форниты жили в
пишущей машинке, у меня они жили в стенах, и у нас обоих они жили в
головах".
"И кроме того, были еще и они. Не забывайте о них. Прошло немного
времени, и я решил, что к ним принадлежат все нью-йоркские редактора
художественной прозы - нельзя сказать, чтоб их осталось много к концу 1969
года. Если всех их собрать вместе, их можно было бы убить одним зарядом
дроби, и вскоре я начал думать, что это не такая уж и плохая идея".
"Только через пять лет я смог взглянуть на эту ситуацию их глазами. Я
потряс своим видом швейцара, а ведь он видел меня не в самом худшем
состоянии и к тому же получил от меня на чай. Что касается редакторов...
ирония была в том, что многие из них действительно были моими хорошими
друзьями. Джерид Бейкер, например, был заместителем редактора по
художественной литературе в "Эсквайре", а ведь мы с Джеридом вместе
воевали во Второй мировой войне. Эти ребята не просто почувствовали
некоторое неудобство, увидев новую улучшенную версию Хенри Уилсона. Они
были в ужасе. Если бы я просто отослал рассказ с любезным поясняющим
письмом, мне, возможно, сразу же удалось бы пристроить его. Но это мне
казалось недостаточным. О, нет, это не для такого рассказа. Я должен был
убедиться в том, что об этом рассказе позаботятся особо. Так что я
таскался с ним от двери к двери, вонючий, седой бывший редактор с
трясущимися руками и красными глазами, с огромным кровоподтеком на левой
щеке, который я приобрел, стукнувшись о дверь ванной комнаты, пробираясь к
туалету в кромешной темноте".
"Кроме того, я не желал разговаривать с этими ребятами в их
кабинетах. Я просто-напросто был не в состоянии. Давно прошли те времена,
когда я мог позволить себе зайти в лифт и подняться на сороковой этаж. Так
что я поджидал их в парках, на лестницах, или, как это случилось с
Джеридом Бейкером, в баре на сорок девятой авеню. Джерид по крайней мере
был бы рад пригласить меня в более приличное место, но, как вы понимаете,
прошли те времена, когда нашелся хотя бы один уважающий себя метрдотель,
который пропустил бы меня в ресторан для деловых людей". Агент поморщился.
"Я получал формальные обещания прочесть рассказ, за которыми
следовали неформальные вопросы о том, как мое здоровье, как много я пью. Я
помню - весьма смутно - как я пытался объяснить парочке из них, что утечки
электричества и радиации сбивают все мысли у людей, и когда Энди Риверс,
возглавлявший отдел художественной литературы в "Американз Кроссингз",
спросил, не нужна ли мне помощь, я сказал, что это ему нужна помощь".
"Видишь всех этих людей на улице?" - спросил я. Мы стояли с ним в
Вашингтон-сквер парке. "У половины, а, может быть, даже у трех четвертей
из них в мозгу развились злокачественные опухоли. Держу пари, что ты не
возьмешь рассказ Торпа, Энди. Черт, вы ничего не можете понять в этом
городе. Ваш мозг находится на электрическом стуле, а вы даже не
подозреваете об этом".
"В руках у меня был экземпляр отпечатанного на машинке рассказа. Он
был свернут в трубочку, как газета. Я ударил его свернутой трубочкой по
носу, как бьют собаку, которая мочится на угол дома. Я повернулся и пошел.
Помню, как он кричал мне вслед, что-то насчет того, чтобы выпить чашечку
кофе и обсудить все это еще раз, но в этот момент я заметил неподалеку
магазинчик уцененных грампластинок. Колонки, поблескивающие тяжелым
металлом, уставились прямо на тротуар, а внутри виднелись гроздья ламп
дневного света, и я перестал слышать его голос в нарастающем жужжании,
которое раздалось в моей голове. Я помню, как подумал о двух вещах:
во-первых, мне надо поскорее уехать из города, как можно скорее, а то у
меня у самого образуется опухоль в мозгу, и во-вторых, мне надо немедленно
выпить".
"Когда я добрался домой в тот вечер, я обнаружил под дверью записку.
В ней было написано: "Убирайся отсюда, сумасшедший козел". Я выбросил ее,
не обратив никакого внимания. Мы сумасшедшие старые козлы, думаем о
слишком важных вещах, чтобы обращать внимание на анонимные записки от
всяких сосунков".
"Я думал о том, что я сказал Энди Риверсу о рассказе Рэга. И чем
больше я думал - чем больше я пил - тем более осмысленными казались мне
мои слова. "Блуждающая пуля" была забавным рассказом и на поверхностном
уровне читалась легко... но в глубине она оказывалась удивительно сложной.
Думал ли я, что хоть один редактор в этом городе сможет ухватить смысл
всех уровней этого рассказа? Возможно, раньше я мог так думать, но сейчас,
когда глаза мои открылись? Неужели в мире, нашпигованным проводами, как
бомба террориста, найдется место для понимания и тонкого вкуса? Боже мой,
ведь электричество течет повсюду".
"Пытаясь забыть о постигшей меня неудаче, я читал газету, пока еще
было достаточно дневного света. И там, прямо на первой странице "Тайме"
была статья о том, куда исчезают радиоактивные отходы с атомных
электростанций. Там говорилось, что в умелых руках эти отходы запросто
могли бы превратиться в ядерное оружие".
"Когда стемнело, я сидел у себя за кухонным столом и размышлял о том,
как они добывают плутониевую пыль подобно тому, как золотоискатели в 1849
году добывали золото. Только им не надо было взрывать город. О, нет. Им
достаточно было разбросать ее повсюду и всем свернуть мозги набекрень. Они
были зловредными форнитами, а вся эта радиоактивная пыль была зловредным
форнусом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
будто все мое "я" уверено в ее правоте. Но другая часть моего "я" - к тому
времени значительно большая - воскликнула: "Какая замечательная идея!" - и
в тот же день я покрыл фольгой все выключатели у себя в квартире.
Вспомните, что я был тем человеком, который должен был помогать Рэгу
Торпу. При всей мрачности ситуации это довольно забавно".
"В ту ночь я решил выехать с Манхэттена. У меня был старый фамильный
дом в Адирондакс, куда я мог отправиться, и мне нравилась эта перспектива.
Единственное, что удерживало меня в городе, - это был рассказ Рэга Торпа.
Если для Рэга "Баллада о блуждающей пуле" стала спасательным кругом в
океане безумия, то теперь она сыграла ту же роль и для меня. Я хотел,
чтобы ее напечатали в каком-нибудь приличном журнале. После этого я мог
отправляться хоть к черту на куличики".
"Вот до какого момента дошла переписка Уилсон-Торп как раз незадолго
до катастрофы. Мы были похожи на двух умирающих наркоманов, проводящих
сравнительный анализ достоинств героина и ЛСД. У Рэга форниты жили в
пишущей машинке, у меня они жили в стенах, и у нас обоих они жили в
головах".
"И кроме того, были еще и они. Не забывайте о них. Прошло немного
времени, и я решил, что к ним принадлежат все нью-йоркские редактора
художественной прозы - нельзя сказать, чтоб их осталось много к концу 1969
года. Если всех их собрать вместе, их можно было бы убить одним зарядом
дроби, и вскоре я начал думать, что это не такая уж и плохая идея".
"Только через пять лет я смог взглянуть на эту ситуацию их глазами. Я
потряс своим видом швейцара, а ведь он видел меня не в самом худшем
состоянии и к тому же получил от меня на чай. Что касается редакторов...
ирония была в том, что многие из них действительно были моими хорошими
друзьями. Джерид Бейкер, например, был заместителем редактора по
художественной литературе в "Эсквайре", а ведь мы с Джеридом вместе
воевали во Второй мировой войне. Эти ребята не просто почувствовали
некоторое неудобство, увидев новую улучшенную версию Хенри Уилсона. Они
были в ужасе. Если бы я просто отослал рассказ с любезным поясняющим
письмом, мне, возможно, сразу же удалось бы пристроить его. Но это мне
казалось недостаточным. О, нет, это не для такого рассказа. Я должен был
убедиться в том, что об этом рассказе позаботятся особо. Так что я
таскался с ним от двери к двери, вонючий, седой бывший редактор с
трясущимися руками и красными глазами, с огромным кровоподтеком на левой
щеке, который я приобрел, стукнувшись о дверь ванной комнаты, пробираясь к
туалету в кромешной темноте".
"Кроме того, я не желал разговаривать с этими ребятами в их
кабинетах. Я просто-напросто был не в состоянии. Давно прошли те времена,
когда я мог позволить себе зайти в лифт и подняться на сороковой этаж. Так
что я поджидал их в парках, на лестницах, или, как это случилось с
Джеридом Бейкером, в баре на сорок девятой авеню. Джерид по крайней мере
был бы рад пригласить меня в более приличное место, но, как вы понимаете,
прошли те времена, когда нашелся хотя бы один уважающий себя метрдотель,
который пропустил бы меня в ресторан для деловых людей". Агент поморщился.
"Я получал формальные обещания прочесть рассказ, за которыми
следовали неформальные вопросы о том, как мое здоровье, как много я пью. Я
помню - весьма смутно - как я пытался объяснить парочке из них, что утечки
электричества и радиации сбивают все мысли у людей, и когда Энди Риверс,
возглавлявший отдел художественной литературы в "Американз Кроссингз",
спросил, не нужна ли мне помощь, я сказал, что это ему нужна помощь".
"Видишь всех этих людей на улице?" - спросил я. Мы стояли с ним в
Вашингтон-сквер парке. "У половины, а, может быть, даже у трех четвертей
из них в мозгу развились злокачественные опухоли. Держу пари, что ты не
возьмешь рассказ Торпа, Энди. Черт, вы ничего не можете понять в этом
городе. Ваш мозг находится на электрическом стуле, а вы даже не
подозреваете об этом".
"В руках у меня был экземпляр отпечатанного на машинке рассказа. Он
был свернут в трубочку, как газета. Я ударил его свернутой трубочкой по
носу, как бьют собаку, которая мочится на угол дома. Я повернулся и пошел.
Помню, как он кричал мне вслед, что-то насчет того, чтобы выпить чашечку
кофе и обсудить все это еще раз, но в этот момент я заметил неподалеку
магазинчик уцененных грампластинок. Колонки, поблескивающие тяжелым
металлом, уставились прямо на тротуар, а внутри виднелись гроздья ламп
дневного света, и я перестал слышать его голос в нарастающем жужжании,
которое раздалось в моей голове. Я помню, как подумал о двух вещах:
во-первых, мне надо поскорее уехать из города, как можно скорее, а то у
меня у самого образуется опухоль в мозгу, и во-вторых, мне надо немедленно
выпить".
"Когда я добрался домой в тот вечер, я обнаружил под дверью записку.
В ней было написано: "Убирайся отсюда, сумасшедший козел". Я выбросил ее,
не обратив никакого внимания. Мы сумасшедшие старые козлы, думаем о
слишком важных вещах, чтобы обращать внимание на анонимные записки от
всяких сосунков".
"Я думал о том, что я сказал Энди Риверсу о рассказе Рэга. И чем
больше я думал - чем больше я пил - тем более осмысленными казались мне
мои слова. "Блуждающая пуля" была забавным рассказом и на поверхностном
уровне читалась легко... но в глубине она оказывалась удивительно сложной.
Думал ли я, что хоть один редактор в этом городе сможет ухватить смысл
всех уровней этого рассказа? Возможно, раньше я мог так думать, но сейчас,
когда глаза мои открылись? Неужели в мире, нашпигованным проводами, как
бомба террориста, найдется место для понимания и тонкого вкуса? Боже мой,
ведь электричество течет повсюду".
"Пытаясь забыть о постигшей меня неудаче, я читал газету, пока еще
было достаточно дневного света. И там, прямо на первой странице "Тайме"
была статья о том, куда исчезают радиоактивные отходы с атомных
электростанций. Там говорилось, что в умелых руках эти отходы запросто
могли бы превратиться в ядерное оружие".
"Когда стемнело, я сидел у себя за кухонным столом и размышлял о том,
как они добывают плутониевую пыль подобно тому, как золотоискатели в 1849
году добывали золото. Только им не надо было взрывать город. О, нет. Им
достаточно было разбросать ее повсюду и всем свернуть мозги набекрень. Они
были зловредными форнитами, а вся эта радиоактивная пыль была зловредным
форнусом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18