Мать Саймона никогда не примирилась бы с существованием другой женщины рядом с сыном. Это место было прочно занято самой Алекс — и только ею одной. Но это не мешало Эрике искренне восхищаться старушенцией и ее экстравагантными поступками. Что и говорить, человек, который способен устроить встречу двух возлюбленных, чтобы потом убить одного из них, поистине достоин уважения.
Саймон встал с кровати и поставил фотографию в рамке на прежнее место. Эрика спросила его, как он собирается выполнить просьбу матери.
Подробности он обсудит с Дагом, этим защитником слабого пола. Джо же считает, раз она — твоя мать и ты в долгу перед ней, сделай все, как она считает нужным. Джо также напомнил Саймону о Терико, японочке, которую Фрэнки распилил на куски электрической пилой. Алекс может кончить тем же, если то, что она рассказывает о гайджине — правда.
Саймон сказал Эрике:
— Джо знает меня, как свои пять пальцев. Он знает, как я отношусь к матери, поэтому он предложил мне убить двух зайцев сразу. Дом, в котором мне предложил поработать Джо, находится здесь же, в Манхэттене, всего в нескольких кварталах от дома Фрэнки. Мне даже не нужна машина. Я просто могу дойти пешком от одного к другому.
Эрика была испугана, но и в то же время приятно удивлена. Оказывается, Саймон может пойти на риск ради женщины! И все же она сказала:
— Он, хочет от тебя слишком многого. Два дела одновременно? Ведь это же двойной риск. О, Господи! Запомни, Саймон, — предостерегла его Эрика, — Фрэнки записывает свои телефонные переговоры. По крайней мере, некоторые из них. Я видела это своими глазами. При мне он всегда говорил по-японски, и я ничего не могла понять. Но предположим, эти пленки попадут к тебе?
— Что ж, заманчивое предложение. Но для чего они мне?
— Да, Бог мой, ты сможешь многое понять. Прежде всего, насколько Одори близок со своим крестным отцом и верно ли все то, что говорят о гайджине. Алекс говорит по-японски, Пол — тоже. Пусть они прослушают записи и сделают перевод. Попутно ты сможешь раз и навсегда выяснить, правду ли говорит твоя мать.
— Что ж, мне это по душе. Неплохо бы и в самом деле узнать, так ли уж гайджин опасен, или моя матушка на старости лет слегка сдвинулась. Да, хорошо придумано. Мне предстоит длинная ночь.
— Уверена, что ты не пожалеешь.
Он улыбнулся.
— А теперь давай-ка поговорим о Молли.
Саймон позвонил по телефону, и Джо Д'Агоста согласился приютить Молли на несколько дней. Она может расположиться в задней комнате его антикварного магазина. Домой же, к жене, он взять ее не может, поскольку, как он объяснил, еще не составил завещание. Его жена Рита, понимаете ли, ревнива, как черт, а ее грубостям позавидовал бы сам Чарлз Мэнсон. Он, конечно же, заедет за Молли в оздоровительный клуб, хотя он сам и не большой поклонник такого рода заведений... И еще он просил передать Эрике, что он, Джо — итальянец, и, будь на то господня воля, ее сестричка не останется без равиоли.
Молли тем не менее заявила, что не поедет в Куинз. Что там делать, чистить перышки и быть оторванной от всего мира. Да ни за что, и это ее окончательное решение. Саймон ответил, что ее мнение никто не спрашивает.
Они встретились с Джо Д'Агоста на Вест-Энд-авеню перед зданием, где находилось оздоровительное заведение Саймона. К тому времени Молли немного успокоилась и уже не разговаривала с Эрикой на повышенных тонах. Даже Саймону вроде бы простила то, что он спустил весь ее запас наркотиков в унитаз. Теперь Эрика и Молли сидели обнявшись, вспомнив о семейных узах и радуясь тому, что они все-таки сестры. Эрика вместе с Молли должны подумать о том, чтобы снова открыть салон-парикмахерскую. Молли прямо-таки талант, но Молли не согласилась и сказала, что все это глупости, что она хочет чего-то добиться в жизни, а не стоять целый день на ногах, в одной руке — фен, а в другой — флакон с краской для волос, что ничего, кроме варикозного расширения вен, старческой пигментации на коже, она не заработает.
Эрика взглянула сестре в глаза и увидела в них то, что ей хотелось увидеть — желание жить дальше. Молли явно была напугана. Имя и громкая слава не приходили, и она чувствовала, что у нее почва уходит из-под ног. Ее самолюбие было задето, и характер испортился. Ей казалось, что все сговорились и что весь мир против нее. Эрика невольно задавалась вопросом, сможет ли Молли когда-нибудь признаться себе, что у нее просто не хватает таланта, чтобы добиться успеха.
К счастью, Даг знал, что у них произошло. Перед отъездом он отозвал Эрику в сторону, и, как добрый дядюшка, пообещал заботиться о Молли, которая, по его словам, была славной девушкой. К сожалению, это было не совсем так, и Молли сама это понимала. Она старалась не вспоминать о журнале «Пипл», о том, как она выступила в «Мерв Гриффин Шоу», о том, что выпускались майки с ее изображением. Молли должна была, наконец, понять, чего же она сама хочет, и тогда, благослови ее Бог, она свое наверстает.
Даже в игорном зале отеля «Карибы» Эрика не могла не думать о Мелли, что, естественно, не могло не сказаться на ее игре: покер требовал полнейшей сосредоточенности. Без этого успеха не добьешься, особенно когда в прикупе — сто пятьдесят тысяч долларов. Садишься за стол — забудь обо всем, кроме игры. Профессиональный игрок должен каждый раз надевать себе ярмо на шею. Недаром отец говорил, что если игрока в покер укусит гремучка, то умереть придется змее.
Итак, уверенность в себе, холодная голова, выдержка — назовите это, как угодно, но настоящий игрок знает, что основа всего — стальные нервы. Стоит только сорваться — и ты конченный человек. Когда отец как-то разнервничался, это стоило ему жизни. За тридцать лет игры он в общей сложности выиграл и проиграл около тридцати миллионов долларов, а умер без гроша за душой, что, впрочем, и всегда подозревал. Игра в покер, говаривал отец, пострашнее, чем шторм в море. И — как в воду глядел. Шторм обрушился на него: у него сдали нервы. Коллисон Стайлер всегда боялся больших ставок, оттого-то он и сыграл кое-как в тот день, хотя карты ему шли как никогда. Он погиб, потому что у него сдали нервы. Эрика не сомневалась в этом.
Под конец он связался с шулерами, которые играли единой командой. Эрика несколько раз просила его покончить с этим, но он не соглашался. Отец понимал, что теперь только таким образом он и может выигрывать, а бросить игру ему было не по силам. Во время одного игорного сезона в Калифорнии шулерская банда подменила три карточных колоды своими — мечеными. Тогда они, помнится, распечатав картонные коробки, сняли целлофан и пометили каждую карту специальными чернилами, а затем снова запечатали коробки, восстановив все ярлычки и наклейки. Тогда все здорово нажились, включая и отца Эрики, но весть о меченых колодах каким-то образом распространилась по городу, и, по особому приказу дона нью-орлеанской мафии, каждого шулера выследили и пристрелили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
Саймон встал с кровати и поставил фотографию в рамке на прежнее место. Эрика спросила его, как он собирается выполнить просьбу матери.
Подробности он обсудит с Дагом, этим защитником слабого пола. Джо же считает, раз она — твоя мать и ты в долгу перед ней, сделай все, как она считает нужным. Джо также напомнил Саймону о Терико, японочке, которую Фрэнки распилил на куски электрической пилой. Алекс может кончить тем же, если то, что она рассказывает о гайджине — правда.
Саймон сказал Эрике:
— Джо знает меня, как свои пять пальцев. Он знает, как я отношусь к матери, поэтому он предложил мне убить двух зайцев сразу. Дом, в котором мне предложил поработать Джо, находится здесь же, в Манхэттене, всего в нескольких кварталах от дома Фрэнки. Мне даже не нужна машина. Я просто могу дойти пешком от одного к другому.
Эрика была испугана, но и в то же время приятно удивлена. Оказывается, Саймон может пойти на риск ради женщины! И все же она сказала:
— Он, хочет от тебя слишком многого. Два дела одновременно? Ведь это же двойной риск. О, Господи! Запомни, Саймон, — предостерегла его Эрика, — Фрэнки записывает свои телефонные переговоры. По крайней мере, некоторые из них. Я видела это своими глазами. При мне он всегда говорил по-японски, и я ничего не могла понять. Но предположим, эти пленки попадут к тебе?
— Что ж, заманчивое предложение. Но для чего они мне?
— Да, Бог мой, ты сможешь многое понять. Прежде всего, насколько Одори близок со своим крестным отцом и верно ли все то, что говорят о гайджине. Алекс говорит по-японски, Пол — тоже. Пусть они прослушают записи и сделают перевод. Попутно ты сможешь раз и навсегда выяснить, правду ли говорит твоя мать.
— Что ж, мне это по душе. Неплохо бы и в самом деле узнать, так ли уж гайджин опасен, или моя матушка на старости лет слегка сдвинулась. Да, хорошо придумано. Мне предстоит длинная ночь.
— Уверена, что ты не пожалеешь.
Он улыбнулся.
— А теперь давай-ка поговорим о Молли.
Саймон позвонил по телефону, и Джо Д'Агоста согласился приютить Молли на несколько дней. Она может расположиться в задней комнате его антикварного магазина. Домой же, к жене, он взять ее не может, поскольку, как он объяснил, еще не составил завещание. Его жена Рита, понимаете ли, ревнива, как черт, а ее грубостям позавидовал бы сам Чарлз Мэнсон. Он, конечно же, заедет за Молли в оздоровительный клуб, хотя он сам и не большой поклонник такого рода заведений... И еще он просил передать Эрике, что он, Джо — итальянец, и, будь на то господня воля, ее сестричка не останется без равиоли.
Молли тем не менее заявила, что не поедет в Куинз. Что там делать, чистить перышки и быть оторванной от всего мира. Да ни за что, и это ее окончательное решение. Саймон ответил, что ее мнение никто не спрашивает.
Они встретились с Джо Д'Агоста на Вест-Энд-авеню перед зданием, где находилось оздоровительное заведение Саймона. К тому времени Молли немного успокоилась и уже не разговаривала с Эрикой на повышенных тонах. Даже Саймону вроде бы простила то, что он спустил весь ее запас наркотиков в унитаз. Теперь Эрика и Молли сидели обнявшись, вспомнив о семейных узах и радуясь тому, что они все-таки сестры. Эрика вместе с Молли должны подумать о том, чтобы снова открыть салон-парикмахерскую. Молли прямо-таки талант, но Молли не согласилась и сказала, что все это глупости, что она хочет чего-то добиться в жизни, а не стоять целый день на ногах, в одной руке — фен, а в другой — флакон с краской для волос, что ничего, кроме варикозного расширения вен, старческой пигментации на коже, она не заработает.
Эрика взглянула сестре в глаза и увидела в них то, что ей хотелось увидеть — желание жить дальше. Молли явно была напугана. Имя и громкая слава не приходили, и она чувствовала, что у нее почва уходит из-под ног. Ее самолюбие было задето, и характер испортился. Ей казалось, что все сговорились и что весь мир против нее. Эрика невольно задавалась вопросом, сможет ли Молли когда-нибудь признаться себе, что у нее просто не хватает таланта, чтобы добиться успеха.
К счастью, Даг знал, что у них произошло. Перед отъездом он отозвал Эрику в сторону, и, как добрый дядюшка, пообещал заботиться о Молли, которая, по его словам, была славной девушкой. К сожалению, это было не совсем так, и Молли сама это понимала. Она старалась не вспоминать о журнале «Пипл», о том, как она выступила в «Мерв Гриффин Шоу», о том, что выпускались майки с ее изображением. Молли должна была, наконец, понять, чего же она сама хочет, и тогда, благослови ее Бог, она свое наверстает.
Даже в игорном зале отеля «Карибы» Эрика не могла не думать о Мелли, что, естественно, не могло не сказаться на ее игре: покер требовал полнейшей сосредоточенности. Без этого успеха не добьешься, особенно когда в прикупе — сто пятьдесят тысяч долларов. Садишься за стол — забудь обо всем, кроме игры. Профессиональный игрок должен каждый раз надевать себе ярмо на шею. Недаром отец говорил, что если игрока в покер укусит гремучка, то умереть придется змее.
Итак, уверенность в себе, холодная голова, выдержка — назовите это, как угодно, но настоящий игрок знает, что основа всего — стальные нервы. Стоит только сорваться — и ты конченный человек. Когда отец как-то разнервничался, это стоило ему жизни. За тридцать лет игры он в общей сложности выиграл и проиграл около тридцати миллионов долларов, а умер без гроша за душой, что, впрочем, и всегда подозревал. Игра в покер, говаривал отец, пострашнее, чем шторм в море. И — как в воду глядел. Шторм обрушился на него: у него сдали нервы. Коллисон Стайлер всегда боялся больших ставок, оттого-то он и сыграл кое-как в тот день, хотя карты ему шли как никогда. Он погиб, потому что у него сдали нервы. Эрика не сомневалась в этом.
Под конец он связался с шулерами, которые играли единой командой. Эрика несколько раз просила его покончить с этим, но он не соглашался. Отец понимал, что теперь только таким образом он и может выигрывать, а бросить игру ему было не по силам. Во время одного игорного сезона в Калифорнии шулерская банда подменила три карточных колоды своими — мечеными. Тогда они, помнится, распечатав картонные коробки, сняли целлофан и пометили каждую карту специальными чернилами, а затем снова запечатали коробки, восстановив все ярлычки и наклейки. Тогда все здорово нажились, включая и отца Эрики, но весть о меченых колодах каким-то образом распространилась по городу, и, по особому приказу дона нью-орлеанской мафии, каждого шулера выследили и пристрелили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130