Они удовлетворились версией пресс-центра сирийской армии.
— Добивайтесь прощения, Роберт, — сказал Худ. — И звоните мне по каждому вопросу, который будет возникать. Вы и Марта.
— Обязательно, — пообещал Херберт.
— Дьявол, — простонал Худ, — я чувствую себя здесь совершенно бесполезным. Что я могу сделать?
— Только одно, — произнес Херберт. — У меня на это действительно нет времени.
— Что же? — спросил Худ.
— Молитесь. Усердно молитесь.
Глава 60
Вторник, двенадцать часов тридцать восемь минут дня
Вашингтон, округ Колумбия
Боб Херберт сидел в инвалидном кресле и читал исполненную на бланке Белого дома копию письма генеральному прокурору.
Президент расположился за столом напротив и читал свой экземпляр. Здесь же, в Овальном кабинете, присутствовали советник по национальной безопасности Бер-ков, председатель Объединенного комитета начальников штабов генерал Ванзалд, советник Белого дома по юридическим вопросам Роналд Рицци и Марта Маколл. Все изучали один и тот же документ. Херберт, Рицци, Берков и Ванзалд знали его наизусть. Они проработали над ним добрых полтора часа после того, как Рицци сообщил, что президент согласен рассмотреть прошение о помиловании генерала Майка Роджерса.
Президент откашлялся. Дочитав бумагу до конца, он вернулся к заголовку и перечитал письмо вслух. Он всегда делал так на случай, если придется публично отчитываться за свое решение.
"Настоящим постановлением я предоставляю полное и безоговорочное прощение генералу армии Соединенных Штатов Майку Роджерсу. Данное прощение распространяется на деяния, которые он совершил или мог совершить, выполняя совместное разведывательное задание с представителями Республики Турция.
Своей долгой и безупречной службой, мужеством и отвагой генерал Роджерс принес огромную пользу народу и правительству Соединенных Штатов Америки.
Дальнейшая проверка его исполненных героизма и мужества поступков не принесет чести нации и государству".
Президент кивнул и рассеянно постучал пальцами по бумаге. Затем взглянул на стоящего слева от стола лысеющего Роналда Рицци.
— Хорошо, Ролло.
— Спасибо, мистер президент.
— Более того, — улыбнулся он, — я в это верю. Не часто приходится говорить такое о бумагах, которые мне приносят на подпись.
Марта и Ванзалд засмеялись.
— Убитый был гражданином Сирии, — сказал президент. — И погиб в Ливане.
— Совершенно верно, сэр.
— Если все-таки они начнут на нас давить, какие юридические соглашения действуют на этот счет между Дамаском и Бейрутом?
— Теоретически, — произнес Рицци, — они могут потребовать выдачи генерала Роджерса.
— Мы, разумеется, на это никогда не пойдем.
— Сирия укрывает больше террористов, чем любая страна в мире, — проворчал Берков. — Я бы даже хотел, чтобы они потребовали его выдачи, а мы смогли им отказать. В грубой форме.
— Смогут ли они навредить нам через прессу? — спросил президент.
— Для этого им потребуются доказательства, сэр — сказал Рицци. — Равно как и для выдачи генерала Роджерса.
— Кстати о доказательствах, — сказал президент. — Где тело убитого курда?
— В пещере, которая служила им штаб-квартирой, — сказал Боб Херберт. — Прежде чем покинуть район, десантники подорвали в ней боеголовку «томагавка».
— Наша пресс-служба сообщила, что он погиб при взрыве, — сказала Марта. — Ни у кого не возникло никаких сомнений, в том числе и у курдов.
— Это хорошо, — произнес президент и вытащил черную шариковую ручку.
В самый последний момент он задумался и произнес:
— Есть ли уверенность в том, что генерал Роджерс поддержит нашу игру? Не хотелось бы, чтобы он сел за мемуары или обратился в прессу.
— Я за него ручаюсь, — сказал Ванзалд. — Это человек команды.
— Ловлю вас на слове, — кивнул президент и подписал бумагу.
Рицци взял подписанное помилование. Президент поднялся, все двинулись к выходу. Рицци подошел к Херберту и вручил ему ручку. Начальник разведки стиснул ее между пальцами, потом торжественно засунул в карман.
— Напомните генералу Роджерсу, что все, что он теперь сделает, повлияет не только на его судьбу, но и на карьеру поверивших в него людей.
— Майку не надо об этом напоминать, — сказал Херберт.
— Он прошел через настоящий ад, — добавил Рицци, — Обеспечьте ему полноценный отдых.
— Мы позаботимся об этом, — сказала Марта. — Спасибо вам, Роналд.
В коридоре Херберт еще раз подумал о том, что Майк Роджерс никогда не подведет людей, выступивших в его защиту. Но и Рицци прав: Майк прошел через ужасные испытания. И речь идет не просто о пытке. Генерала угнетала мысль, что РОЦ был захвачен во время его дежурства. Виноват он или нет, но дорогостоящее оборудование едва не досталось врагу, а люди претерпели ужасные мучения. Теперь ему предстоит жить, сознавая, что из-за его просчета отряд десантников едва не попал под удар своей же ракеты. Как объяснила психолог Оп-центра Лиз Гордон, это в конечном итоге может оказаться самым тяжелым испытанием.
— Хуже всего, — сказала она, — что не существует способа избавить его от чувства вины. Есть люди, которых можно убедить в том, что они физически ничего не могли сделать в данной ситуации. Есть люди, которых можно успокоить тем, что они достойно выполнили свой долг. Для Майка существует только черное и белое.
Либо он виноват, либо нет. Сюда же надо добавить жестокое ущемление человеческого достоинства, которое перенесли Роджерс и команда РОЦа. В результате возникают все основания говорить о серьезном психозе.
Херберт понимал это очень хорошо. Он служил агентом ЦРУ в Бейруте в 1983 году, когда было взорвано американское посольство. Среди убитых оказалась и его жена. Ни один день не проходил без того, чтобы он не задавал себе вопрос, что было бы, если...
Херберт и Марта вышли из Белого дома и сели в специально экипированный автомобиль, на котором Херберт ездил по Вашингтону. Закатывая кресло в машину, Херберт с надеждой подумал о том, что время, расстояние и дружба помогут Майку преодолеть этот кризис. Он так и сказал Лиз: «Самое сложное в школе жизни то, что с каждым классом учиться становится все труднее». «Зато как легко потом поступать», — отшутилась тогда психолог.
И это было правдой, думал Херберт, в то время как водитель Марты пробивался через плотный транспортный поток. В течение последующих нескольких дней, недель, а может, и лет его задачей будет убедить в этом Майка Роджерса.
Глава 61
Среда, одиннадцать часов тридцать четыре минуты вечера
Дамаск, Сирия
Ибрагим-аль-Рашид открыл глаза и увидел перед собой грязное окно тюремной больничной палаты. В ноздри ударил запах лекарств.
Ибрагим знал, что находится в Дамаске под охраной сирийской службы безопасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
— Добивайтесь прощения, Роберт, — сказал Худ. — И звоните мне по каждому вопросу, который будет возникать. Вы и Марта.
— Обязательно, — пообещал Херберт.
— Дьявол, — простонал Худ, — я чувствую себя здесь совершенно бесполезным. Что я могу сделать?
— Только одно, — произнес Херберт. — У меня на это действительно нет времени.
— Что же? — спросил Худ.
— Молитесь. Усердно молитесь.
Глава 60
Вторник, двенадцать часов тридцать восемь минут дня
Вашингтон, округ Колумбия
Боб Херберт сидел в инвалидном кресле и читал исполненную на бланке Белого дома копию письма генеральному прокурору.
Президент расположился за столом напротив и читал свой экземпляр. Здесь же, в Овальном кабинете, присутствовали советник по национальной безопасности Бер-ков, председатель Объединенного комитета начальников штабов генерал Ванзалд, советник Белого дома по юридическим вопросам Роналд Рицци и Марта Маколл. Все изучали один и тот же документ. Херберт, Рицци, Берков и Ванзалд знали его наизусть. Они проработали над ним добрых полтора часа после того, как Рицци сообщил, что президент согласен рассмотреть прошение о помиловании генерала Майка Роджерса.
Президент откашлялся. Дочитав бумагу до конца, он вернулся к заголовку и перечитал письмо вслух. Он всегда делал так на случай, если придется публично отчитываться за свое решение.
"Настоящим постановлением я предоставляю полное и безоговорочное прощение генералу армии Соединенных Штатов Майку Роджерсу. Данное прощение распространяется на деяния, которые он совершил или мог совершить, выполняя совместное разведывательное задание с представителями Республики Турция.
Своей долгой и безупречной службой, мужеством и отвагой генерал Роджерс принес огромную пользу народу и правительству Соединенных Штатов Америки.
Дальнейшая проверка его исполненных героизма и мужества поступков не принесет чести нации и государству".
Президент кивнул и рассеянно постучал пальцами по бумаге. Затем взглянул на стоящего слева от стола лысеющего Роналда Рицци.
— Хорошо, Ролло.
— Спасибо, мистер президент.
— Более того, — улыбнулся он, — я в это верю. Не часто приходится говорить такое о бумагах, которые мне приносят на подпись.
Марта и Ванзалд засмеялись.
— Убитый был гражданином Сирии, — сказал президент. — И погиб в Ливане.
— Совершенно верно, сэр.
— Если все-таки они начнут на нас давить, какие юридические соглашения действуют на этот счет между Дамаском и Бейрутом?
— Теоретически, — произнес Рицци, — они могут потребовать выдачи генерала Роджерса.
— Мы, разумеется, на это никогда не пойдем.
— Сирия укрывает больше террористов, чем любая страна в мире, — проворчал Берков. — Я бы даже хотел, чтобы они потребовали его выдачи, а мы смогли им отказать. В грубой форме.
— Смогут ли они навредить нам через прессу? — спросил президент.
— Для этого им потребуются доказательства, сэр — сказал Рицци. — Равно как и для выдачи генерала Роджерса.
— Кстати о доказательствах, — сказал президент. — Где тело убитого курда?
— В пещере, которая служила им штаб-квартирой, — сказал Боб Херберт. — Прежде чем покинуть район, десантники подорвали в ней боеголовку «томагавка».
— Наша пресс-служба сообщила, что он погиб при взрыве, — сказала Марта. — Ни у кого не возникло никаких сомнений, в том числе и у курдов.
— Это хорошо, — произнес президент и вытащил черную шариковую ручку.
В самый последний момент он задумался и произнес:
— Есть ли уверенность в том, что генерал Роджерс поддержит нашу игру? Не хотелось бы, чтобы он сел за мемуары или обратился в прессу.
— Я за него ручаюсь, — сказал Ванзалд. — Это человек команды.
— Ловлю вас на слове, — кивнул президент и подписал бумагу.
Рицци взял подписанное помилование. Президент поднялся, все двинулись к выходу. Рицци подошел к Херберту и вручил ему ручку. Начальник разведки стиснул ее между пальцами, потом торжественно засунул в карман.
— Напомните генералу Роджерсу, что все, что он теперь сделает, повлияет не только на его судьбу, но и на карьеру поверивших в него людей.
— Майку не надо об этом напоминать, — сказал Херберт.
— Он прошел через настоящий ад, — добавил Рицци, — Обеспечьте ему полноценный отдых.
— Мы позаботимся об этом, — сказала Марта. — Спасибо вам, Роналд.
В коридоре Херберт еще раз подумал о том, что Майк Роджерс никогда не подведет людей, выступивших в его защиту. Но и Рицци прав: Майк прошел через ужасные испытания. И речь идет не просто о пытке. Генерала угнетала мысль, что РОЦ был захвачен во время его дежурства. Виноват он или нет, но дорогостоящее оборудование едва не досталось врагу, а люди претерпели ужасные мучения. Теперь ему предстоит жить, сознавая, что из-за его просчета отряд десантников едва не попал под удар своей же ракеты. Как объяснила психолог Оп-центра Лиз Гордон, это в конечном итоге может оказаться самым тяжелым испытанием.
— Хуже всего, — сказала она, — что не существует способа избавить его от чувства вины. Есть люди, которых можно убедить в том, что они физически ничего не могли сделать в данной ситуации. Есть люди, которых можно успокоить тем, что они достойно выполнили свой долг. Для Майка существует только черное и белое.
Либо он виноват, либо нет. Сюда же надо добавить жестокое ущемление человеческого достоинства, которое перенесли Роджерс и команда РОЦа. В результате возникают все основания говорить о серьезном психозе.
Херберт понимал это очень хорошо. Он служил агентом ЦРУ в Бейруте в 1983 году, когда было взорвано американское посольство. Среди убитых оказалась и его жена. Ни один день не проходил без того, чтобы он не задавал себе вопрос, что было бы, если...
Херберт и Марта вышли из Белого дома и сели в специально экипированный автомобиль, на котором Херберт ездил по Вашингтону. Закатывая кресло в машину, Херберт с надеждой подумал о том, что время, расстояние и дружба помогут Майку преодолеть этот кризис. Он так и сказал Лиз: «Самое сложное в школе жизни то, что с каждым классом учиться становится все труднее». «Зато как легко потом поступать», — отшутилась тогда психолог.
И это было правдой, думал Херберт, в то время как водитель Марты пробивался через плотный транспортный поток. В течение последующих нескольких дней, недель, а может, и лет его задачей будет убедить в этом Майка Роджерса.
Глава 61
Среда, одиннадцать часов тридцать четыре минуты вечера
Дамаск, Сирия
Ибрагим-аль-Рашид открыл глаза и увидел перед собой грязное окно тюремной больничной палаты. В ноздри ударил запах лекарств.
Ибрагим знал, что находится в Дамаске под охраной сирийской службы безопасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87