Что-то хрустнуло – то ли кнопка, то ли кулак – и стена напротив внезапно обрушилась, сметенная взрывом. Взревели на форсаже двигатели, смяли и опрокинули зеленых роботов, вынесли униход прямо в дымовую завесу взрыва. Вот и первые проблески синего неба. Грэм переключил на ручное управление, заставил машину свечой взмыть ввысь. Обернулся он лишь на секунду и увидел, как огромное черное веретено, подсвеченное вспышками бластеров, чуть заметно шевельнулось, чтобы в течение бесконечно долгого мгновенья рухнуть на зеленую равнину. Звездолет погибал, как вековой дуб, – даже в смерти не признавал себя побежденным. Уже поверженный, он, наверное, будет защищаться до конца.
Слева вынырнула стайка огоньков. Их скорость чуть превышала скорость унихода, они явно шли наперерез. Грэм резко положил машину на крыло, в вираже уходя направо, к реке.
В этот миг его и подстерег одинокий огонек, свалившийся откуда-то сверху. Он скользнул вдоль фюзеляжа, и Грэм увидел, как левое крыло бесшумно отделяется от корпуса и кувыркается в воздухе.
Выровнять машину ему все-таки удалось. От левого крыла остался обрубок не шире метра с гладким, будто бритвой отрезанным, краем. Действовать следовало без промедления. Униход пока слушался, и Грэм бросил его в пике. Стремительно приближалась широкая и прямая на этом участке лента реки.
Из пике он вышел уже над самой водой. В глазах почернело от перегрузки, зато от преследования они, кажется, оторвались. Днище машины ударилось о речную поверхность, подняв гигантскую тучу брызг и пены. Пелена перед глазами постепенно рассеивалась, теперь Грэм ясно различал берега.
Он нажал на специальную кнопку, и пиропатроны с легким хлопком отстрелили ненужные теперь крылья. Униход превращался в судно. Реактивная тяга действовала исправно; задрав нос, машина с бешеной скоростью летела вперед, таща за собой шлейф воды и пара.
Прямой участок подходил к концу. Дальше река петляла: сплошные излучины. Ясно, что при такой скорости, да еще на воде униход будет капризничать, поэтому Грэм сосредоточился, покрепче ухватился за штурвал. Каждая секунда на счету. Не оборачиваясь, он приказал:
– Наблюдай за небом. Как там огоньки?
Короткое молчание. Поворот. Впереди – скалы, у подножья которых кипит белая пена. Поворот, еще поворот, еще и еще поворот… Теперь снова прямая. Короткая передышка.
– В небе чисто, – доложила Дебора. – Ни одного огонька.
Сейчас у Грэма была возможность убедиться в этом самому. Действительно, если не считать пары-тройки облачков, небо совершенно чистое. Зато по берегам…
Вдоль по берегам неслись зеленые роботы. Словно стая волков, привлеченная запахом крови, они поддерживали одну и ту же скорость, не теряя ни метра дистанции, даже когда приходилось преодолевать возвышения или низины.
„Сколько отсюда до моря? – встревоженно подумал Грэм. – Триста? Четыреста километров? Минимум час полного хода… Дайте только добраться до моря… Там-то вам придется отстать“.
До моря пока далеко. На горизонте вставали горы – самое главное препятствие. По равнине река течет широко и привольно, ее излучины плавны, преодолевать их нетрудно. Среди скал все иначе, уж в этом Грэм отдавал себе отчет. Скорость придется сбросить. Остается только надеяться, что горный рельеф послужит помехой и для роботов.
По этим горам он не ходил, знал их только по карте. Да и чем тут было соблазниться: на сотни километров тянулись голые, бесплодные каменные массивы, рассеченные ущельем, за миллионы лет продолбленным в них рекою.
Скалистый хребет впереди рос на глазах, закрывая все большую часть неба. Мгновенье – и в мрачной зазубренной громаде открылся проход, в который и скользнул серебристый корпус машины. Стремительно убегали назад отвесные, поросшие мхом и жесткой травой стены. Высоко над рекой и низко, у самой ее поверхности, зияли большие и маленькие пещеры. Грэм отмечал лишь важные детали – торчавшие над водой рифы: водовороты, свидетельствовавшие о тех рифах, что прячутся под водой. На то, чтобы любоваться пейзажем – кустами, мертвой хваткой вцепившимися в камни, какими-то серыми птицами, свившими гнезда на скальных уступах, – времени у него не оставалось. Грэм превратился в автомат, слился со штурвалом, стал непосредственным продолжением двигателей. Раз за разом он бросал униход в нескончаемые излучины, в считанных метрах, а то и сантиметрах проходя мимо опасных препятствий. Впереди от берега к берегу протянулась полоса белой пены – перекат. Безопасных вариантов тут не было. Грэм направил аппарат на середину реки. Несколько раз корпус дернуло, что-то зловеще заскрежетало под днищем – и перекат уже позади.
Воспользовавшись секундной передышкой, он бросил вверх так называемый фотографический взгляд. Этим искусством должен владеть каждый космонавт. Грэм уже продолжал безумный слалом по клокочущим волнам, а в глазах у него все еще стояли черные гребни ущелья: ни одного яйцевидного силуэта не вырисовывалось на фоне неба. Значит, он их опередил. Скорость ни за что нельзя сбрасывать. Вот выберемся снова на равнину, а там и до моря рукой подать… Может, удастся все же сохранить фору.
Прямо по курсу – новый крутой поворот. Грэм автоматически проделал все, что нужно. Подняв облако водяной пыли, униход обогнул скалу. Однако стены внезапно расступились, и стало ясно, что они несутся прямиком к водопаду, до которого оставалась пара десятков метров. Над его пенной кромкой голубело чистое небо. Любой маневр обрекал их на гибель, и Грэм принял единственно возможное решение: положиться на машину. Униход на полной скорости летел к обрыву. У них оставался последний шанс… маленький, совсем крошечный шанс.
Под днищем мелькнул и исчез водопад. На секунду униход снова превратился в самолет, вот только без крыльев, на которые можно было бы опереться.
Вода падала здесь с двадцатиметровой высоты. Под обрывом она кипела яростно, будто в гигантском котле, а дальше разливалась спокойным прозрачным озером. В самом его центре возвышалась одинокая скала с острой вершиной.
На то, чтобы отвести от нее нос унихода, у Грэма оставались микроскопические доли секунды. И в какой-то миг ему показалось, что это удастся. Удар пришелся справа, риф разодрал обшивку аппарата и зашвырнул его к скальным вертикалям. Звон, скрежет и хруст смешались в одну чудовищную какофонию. Униход крутануло сразу в двух плоскостях: вокруг собственной оси и перпендикулярно ей. Небо исчезло, все заволокло пеной. Грэма мотало, будто тряпочную куклу, и штурвал он сжимал уже не для того, чтобы управлять, а просто чтобы удержаться. Головой и плечом он ударился в прозрачный фонарь кабины, тот отскочил, и волны ворвались в кокпит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36