Итак, значит, у нас сегодня восемь гостей. – Она покрутила ручку и тем самым увеличила одно изображение. – Какой-то новый клиент, нужно заснять его на видео. Никогда не знаешь, когда что может понадобиться.
– Скажи, у тебя не бывает сенатор Ролингс?
– Нет. Конгрессмены ко мне практически не обращаются. У них свои агенты, которые поставляют им девушек. Они гораздо больше платят, я столько не могу. У государственных деятелей такое жалованье – тебе и не снилось!
– А как насчет сенаторов Краузе, Стурджа, Карузини? Или советника Питерсдорфа?
Ричи Мелвилл достала картотеку.
– Нет. Только сенатор Стурдж, и то это был вызов на дом. Девушка потом возмущалась, что ему только и нужно было – поставить клизму…
Ксавьера поморщилась.
– Очень жаль. Сейчас это бы очень пригодилось. Ты что-нибудь знаешь о Линде?
Ричи Мевилл убрала картотеку и покачала головой.
– Нет, и это очень странно. Мы, отверженные, предпочитаем держаться вместе. Поэтому я думала, что она даст о себе знать. Но она нашла работу на Капитолийском холме, а это – самое последнее дело. Я лично ничего против нее не имею, но другие девушки… Может, ей стыдно смотреть людям в глаза? Или ее где-то прячут, чтобы не болтала.
– Может, нанять филеров?
– Какой смысл? Что ты можешь для нее сделать?
– Пластическую операцию. Новый паспорт. Потом я помогла бы ей устроиться на работу во Фриско.
Ричи Мевилл долгим взглядом посмотрела на Ксавьеру.
– Ксавьера, ты – одна из целого миллиона. Ты еще думаешь о том, как помочь девушке, которая работала на Капитолийском холме.
– Она была моей подругой, а я не из тех, кто бросает друзей в беде.
Ричи Мевилл спрятала лицо у нее на груди. Ксавьера дала ей выплакаться. Наконец Ричи подняла голову.
– Ксавьера, ты неподражаема. Просто неподражаема!
– Ричи Мевилл, у меня сердце разрывается, когда я вижу, что близкий мне человек ломает себе жизнь, но я не брошу в него камень. А если в моих силах помочь, я это сделаю. – Она ласково погладила приятельницу по плечу. – К сожалению, мне пора.
– Да, дорогая. Позволь, я помогу тебе одеться. Ксавьера закуталась в пальто и шарф, водрузила на нос темные очки и собралась идти, но в это время один из светящихся экранов привлек ее внимание. Она приподняла очки и пристально вгляделась.
– Этот человек староват для позиции 1-18.
Ричи Мевилл проследила за направлением ее взгляда и также поморщилась.
– Ох уж эта Бобби Джин – за ней нужен глаз да глаз. Если он будет кончать в этой позиции, то рискует вывихнуть правое плечо.
– Мне кажется, что левое – судя по тому, как распределен вес. И правую ступню.
Ричи Мевилл согласно кивнула.
– Ну, я покажу негоднице! Мне только «скорой помощи» не хватало! Водители тут же потребуют оплату натурой, к тому же это оттолкнет других клиентов, особенно тех, кто постарше.
Возле лифта разыгралась душераздирающая сцена прощания. Ричи Мевилл рыдала, не стесняясь слез. Ксавьера тоже раз-другой смахнула слезинку. Когда она спустилась в прихожую, швейцар подошел к стеклянной двери и подал знак водителю. Лимузин сразу же подкатил к выходу. В груди у Ксавьеры бушевала буря. Ей было до смерти жаль Ричи Мевилл. Прошло немало времени, прежде чем она стала различать окружающие предметы. И вдруг увидела в зеркале следующий за их машиной автомобиль, а в нем – смутные очертания человека в темных очках. По спине у Ксавьеры побежали мурашки, и ледяная рука страха сжала сердце. Однако через несколько минут ее преследователь отстал.
В отеле ждал Уорд. Его попытки разузнать что-либо о судьбе Линды не увенчались успехом. В полиции сказали позвонить на следующий день. Он предложил Ксавьере поужинать, но ей хотелось побыть одной. Все не шел из головы человек в темных очках, и она спрашивала себя: уж не померещился ли этот тип? Тревожные мысли не давали Ксавьере уснуть.
Утром она проспала и должна была спешить, чтобы не опоздать на слушания. Они с Уордом наскоро проглотили неаппетитный завтрак в кафетерии отеля и взяли такси. Ксавьера чувствовала себя выбитой из колеи. Зрители показались ей черствыми, репортеры с фотографами – циниками. И в довершение всего человек в темных очках был, разумеется, тут как тут.
Члены подкомитета заставили себя долго ждать. Ксавьере стоило немалых усилий ответить улыбкой на улыбку мисс Гудбоди.
Очутившись наконец на своем месте, сенатор Ролингс бросил в сторону Ксавьеры презрительный взгляд и стукнул молотком по столу. Зал затих. Председательствующий предоставил слово советнику Питерсдорфу. Тот пошуршал бумагами и наконец остановился на одной из них.
– Подкомитет хотел бы ознакомиться с вашей деятельностью в системе высшего образования Соединенных Штатов.
– Высшего образования? – не выдержал сенатор Ролингс. – Какое она может иметь к нему отношение? – Он повернулся к Ксавьере. – Вы что, посещали колледж?
– Вы имеете в виду – в профессиональном качестве?
– Вы знаете, что я имею в виду!
Ксавьера сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.
– Ну, так. Крупнейшее мероприятие такого рода имело место…
Глава девятая
Несколько студентов, прогуливавшихся по дорожке, ведущей к зданию института психологии, остановились поглазеть на роскошный лимузин и не менее шикарную пассажирку, с шестнадцатью слоями серебристого, в тон машине, лака «Серебряная тень» на ногтях. Все это ослепляло и оглушало. Мощные двигатели автомобиля работали без малейшего шума.
На шинах были белые ободки, вовсю сверкали хромированные колпаки и спицы – и больше никаких украшений. Машина, которую тоже вполне можно было бы назвать «Серебряная тень», являла собой столь совершенное зрелище, что любые попытки улучшить ее конструкцию были обречены на неудачу.
Лимузин затормозил перед зданием института, и к нему тотчас подошли семеро студентов: четыре парня и три девушки. Причем парней больше заинтриговала машина, а девушек – загадочная незнакомка с серебряными ногтями.
– Леди, скажите – это из опытной партии?
– Да. Обратите внимание вот на эту панель слева от «бордачка».
Все четверо парней воззрились на панель, куда были вмонтированы радиоприемник и магнитофон, а также на отделение для перчаток, выполненное из красного дерева, и приборную доску. Все было отменного качества.
Тем временем девушки заговорили с владелицей шикарной игрушки.
– Вы ведь Ксавьера Холландер, не правда ли?
– Да. А как вас зовут?
– Джеми Уинстон. А это Бобби Харрисон и Перки. Вообще-то ее полное им Френсис Томлинсон, но мы зовем ее Перки.
– Очень приятно, как поживаете?
– Не очень-то, – призналась Джеми. – Мы просили, чтобы вам предоставили возможность прочесть нам лекцию или провести семинар, но деканат против.
– Как это мило с вашей стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– Скажи, у тебя не бывает сенатор Ролингс?
– Нет. Конгрессмены ко мне практически не обращаются. У них свои агенты, которые поставляют им девушек. Они гораздо больше платят, я столько не могу. У государственных деятелей такое жалованье – тебе и не снилось!
– А как насчет сенаторов Краузе, Стурджа, Карузини? Или советника Питерсдорфа?
Ричи Мелвилл достала картотеку.
– Нет. Только сенатор Стурдж, и то это был вызов на дом. Девушка потом возмущалась, что ему только и нужно было – поставить клизму…
Ксавьера поморщилась.
– Очень жаль. Сейчас это бы очень пригодилось. Ты что-нибудь знаешь о Линде?
Ричи Мевилл убрала картотеку и покачала головой.
– Нет, и это очень странно. Мы, отверженные, предпочитаем держаться вместе. Поэтому я думала, что она даст о себе знать. Но она нашла работу на Капитолийском холме, а это – самое последнее дело. Я лично ничего против нее не имею, но другие девушки… Может, ей стыдно смотреть людям в глаза? Или ее где-то прячут, чтобы не болтала.
– Может, нанять филеров?
– Какой смысл? Что ты можешь для нее сделать?
– Пластическую операцию. Новый паспорт. Потом я помогла бы ей устроиться на работу во Фриско.
Ричи Мевилл долгим взглядом посмотрела на Ксавьеру.
– Ксавьера, ты – одна из целого миллиона. Ты еще думаешь о том, как помочь девушке, которая работала на Капитолийском холме.
– Она была моей подругой, а я не из тех, кто бросает друзей в беде.
Ричи Мевилл спрятала лицо у нее на груди. Ксавьера дала ей выплакаться. Наконец Ричи подняла голову.
– Ксавьера, ты неподражаема. Просто неподражаема!
– Ричи Мевилл, у меня сердце разрывается, когда я вижу, что близкий мне человек ломает себе жизнь, но я не брошу в него камень. А если в моих силах помочь, я это сделаю. – Она ласково погладила приятельницу по плечу. – К сожалению, мне пора.
– Да, дорогая. Позволь, я помогу тебе одеться. Ксавьера закуталась в пальто и шарф, водрузила на нос темные очки и собралась идти, но в это время один из светящихся экранов привлек ее внимание. Она приподняла очки и пристально вгляделась.
– Этот человек староват для позиции 1-18.
Ричи Мевилл проследила за направлением ее взгляда и также поморщилась.
– Ох уж эта Бобби Джин – за ней нужен глаз да глаз. Если он будет кончать в этой позиции, то рискует вывихнуть правое плечо.
– Мне кажется, что левое – судя по тому, как распределен вес. И правую ступню.
Ричи Мевилл согласно кивнула.
– Ну, я покажу негоднице! Мне только «скорой помощи» не хватало! Водители тут же потребуют оплату натурой, к тому же это оттолкнет других клиентов, особенно тех, кто постарше.
Возле лифта разыгралась душераздирающая сцена прощания. Ричи Мевилл рыдала, не стесняясь слез. Ксавьера тоже раз-другой смахнула слезинку. Когда она спустилась в прихожую, швейцар подошел к стеклянной двери и подал знак водителю. Лимузин сразу же подкатил к выходу. В груди у Ксавьеры бушевала буря. Ей было до смерти жаль Ричи Мевилл. Прошло немало времени, прежде чем она стала различать окружающие предметы. И вдруг увидела в зеркале следующий за их машиной автомобиль, а в нем – смутные очертания человека в темных очках. По спине у Ксавьеры побежали мурашки, и ледяная рука страха сжала сердце. Однако через несколько минут ее преследователь отстал.
В отеле ждал Уорд. Его попытки разузнать что-либо о судьбе Линды не увенчались успехом. В полиции сказали позвонить на следующий день. Он предложил Ксавьере поужинать, но ей хотелось побыть одной. Все не шел из головы человек в темных очках, и она спрашивала себя: уж не померещился ли этот тип? Тревожные мысли не давали Ксавьере уснуть.
Утром она проспала и должна была спешить, чтобы не опоздать на слушания. Они с Уордом наскоро проглотили неаппетитный завтрак в кафетерии отеля и взяли такси. Ксавьера чувствовала себя выбитой из колеи. Зрители показались ей черствыми, репортеры с фотографами – циниками. И в довершение всего человек в темных очках был, разумеется, тут как тут.
Члены подкомитета заставили себя долго ждать. Ксавьере стоило немалых усилий ответить улыбкой на улыбку мисс Гудбоди.
Очутившись наконец на своем месте, сенатор Ролингс бросил в сторону Ксавьеры презрительный взгляд и стукнул молотком по столу. Зал затих. Председательствующий предоставил слово советнику Питерсдорфу. Тот пошуршал бумагами и наконец остановился на одной из них.
– Подкомитет хотел бы ознакомиться с вашей деятельностью в системе высшего образования Соединенных Штатов.
– Высшего образования? – не выдержал сенатор Ролингс. – Какое она может иметь к нему отношение? – Он повернулся к Ксавьере. – Вы что, посещали колледж?
– Вы имеете в виду – в профессиональном качестве?
– Вы знаете, что я имею в виду!
Ксавьера сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.
– Ну, так. Крупнейшее мероприятие такого рода имело место…
Глава девятая
Несколько студентов, прогуливавшихся по дорожке, ведущей к зданию института психологии, остановились поглазеть на роскошный лимузин и не менее шикарную пассажирку, с шестнадцатью слоями серебристого, в тон машине, лака «Серебряная тень» на ногтях. Все это ослепляло и оглушало. Мощные двигатели автомобиля работали без малейшего шума.
На шинах были белые ободки, вовсю сверкали хромированные колпаки и спицы – и больше никаких украшений. Машина, которую тоже вполне можно было бы назвать «Серебряная тень», являла собой столь совершенное зрелище, что любые попытки улучшить ее конструкцию были обречены на неудачу.
Лимузин затормозил перед зданием института, и к нему тотчас подошли семеро студентов: четыре парня и три девушки. Причем парней больше заинтриговала машина, а девушек – загадочная незнакомка с серебряными ногтями.
– Леди, скажите – это из опытной партии?
– Да. Обратите внимание вот на эту панель слева от «бордачка».
Все четверо парней воззрились на панель, куда были вмонтированы радиоприемник и магнитофон, а также на отделение для перчаток, выполненное из красного дерева, и приборную доску. Все было отменного качества.
Тем временем девушки заговорили с владелицей шикарной игрушки.
– Вы ведь Ксавьера Холландер, не правда ли?
– Да. А как вас зовут?
– Джеми Уинстон. А это Бобби Харрисон и Перки. Вообще-то ее полное им Френсис Томлинсон, но мы зовем ее Перки.
– Очень приятно, как поживаете?
– Не очень-то, – призналась Джеми. – Мы просили, чтобы вам предоставили возможность прочесть нам лекцию или провести семинар, но деканат против.
– Как это мило с вашей стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38