Бет сознавала, что оставлять мозаику в витрине – значит искушать судьбу, однако Эрни ни слова не сказал о возможном появлении Майка, мозаика же как-никак была ее лучшей работой. Слава Богу, никто так и не сообразил, что это не игра фантазии, а яркое воспоминание о самом божественно прекрасном и грешном моменте в ее, Бет, жизни.
Майк, разумеется, сразу бы обо всем догадался. Но ведь, по слухам, он сейчас должен вести очередную экспедицию ботаников и зоологов в дебри тропического леса в Бразилии. Джунгли Амазонки навсегда приворожили его еще в годы детства. Бет припомнила роспись на одной из стен в комнате Майка – целые стаи попугаев и обезьян… и даже ягуары посреди тропического леса. Майк торжественно поклялся, что обязательно увидит всех этих зверей в родных для них местах. Он стал проводником, обслуживающим научные экспедиции. Однако при такой работе с ним чаще всего было невозможно связаться. И именно поэтому врачам так и не удалось сообщить ему о болезни отца.
Бет подумала, что тем не менее не удивится, если Майк вдруг нежданно-негаданно объявится в городе. Может быть, лучше не рисковать и убрать этот витраж из витрины, хотя бы на несколько дней? Она подняла руку, чтобы снять свою работу с высоко вбитого крюка, однако в эту самую минуту перед мастерской остановилась машина, явно взятая напрокат. Бет увидела, как из нее вышел Коулби Хаксфорд, и, решив, что мозаика может обождать, пошла к двери.
На окраине Бизби Майк направил автомобиль в туннель, который пронизывал горы, отделявшие город от пустыни. Местные жители называли его туннелем Времени, и Майк искренне пожалел, что никто и ничто не поможет ему совершить настоящее путешествие во времени – в тот вечер, восемь лет назад. Если бы только он, Майк, мог исправить одну-единственную совершенную тогда глупость, все сейчас было бы иначе.
На улицах Бизби не было видно ни души, но Майк снизил скорость, так как предстоящая встреча с Бет начисто лишила его самообладания. Майку приходилось сталкиваться и с ягуарами, и со смертельно ядовитыми змеями, однако сейчас он чувствовал, что выдержка покидает его.
Судя по рассказу Эрни, некая финансовая акула родом из Чикаго намерена перекупить мастерскую и магазин изделий из стекла. Отец настоятельно просил Майка вмешаться и уговорить Бет ничего не продавать. Но Майк честно предупредил Эрни, что Бет, скорее всего, просто выгонит его.
– Постарайся, чтобы не выгнала, – сказал ему в ответ Эрни. – Мы можем загрести кучу денег на резке стекла. Сдается мне, что этот Хаксфорд просто положил глаз на наше дело.
Какая ирония судьбы! Ему приходится играть роль рыцаря в сияющих доспехах, а в действительности он… паршивая овца. Как бы там ни было, размышлял Майк, подъезжая к мастерской, он должен попытаться – хотя бы ради отца. Да и ради самой Бет.
Майк отыскал мастерскую в ряду аккуратных кирпичных домов прошлого века. На первом этаже, судя по сверкающим витринам, размещался магазин, а квартира Бет, вероятно, была наверху.
Майк припарковался возле довольно обшарпанного седана – несомненно, это был взятый напрокат автомобиль Коулби Хаксфорда.
Выходя из машины, Майк подумал, что, возможно, опоздал на восемь лет. Оказавшись на тротуаре, он внимательно посмотрел на большую круглую мозаику-витраж, что висела в центре витрины. Посмотрел – и похолодел.
Словно завороженный, он стоял, не в силах отвести взгляд от круга диаметром дюймов тридцать. Он рассматривал изображенную сцену и не смел поверить своим глазам. Ему показалось, что этих восьми лет и не было. Сердце его учащенно забилось, подхлестнутое воспоминаниями. Ее красное платье, шелковое, прохладное, казалось, снова зашелестело, когда он привлек ее к себе. Ее мягкие каштановые волосы, казалось, вновь скользнули по его ладони, когда она подняла к нему лицо, а аромат ландышей закружил ему голову, когда он обнял ее, жадно впивая ее сладкое от выпитого шампанского дыхание… нежно прикасаясь губами к ее губам…
И вот теперь они навечно застыли, не в силах прервать свой грешный поцелуй, застыли, заключенные в стекло витража.
Майк зажмурился. Да, в тот вечер он был слегка навеселе, но голова у него шла кругом и без спиртного. А то платье… Бет никогда не надевала ничего красивее того платья. В первый момент он по своей глупости решил, что может просто быстренько поцеловать ее, чтобы, всего за несколько часов до превращения в женатого человека, утолить свое любопытство. В конце концов, он знал Бет с раннего детства! Но оказалось, что ничего-то он не знал, пока его губы не прикоснулись к ее губам. Майк вновь и вновь переживал, охватившие его в ту минуту ощущения: восторг и потрясение от сознания, что он готов сделать неверный шаг… и ужас от того, что вся его жизнь вот-вот пойдет наперекосяк.
Тогда он пытался представить себе, как скажет Алане, что не может жениться на ней, потому что влюбился… вернее, всю жизнь любил ее младшую сестру. Пытался – и не мог. С того дня, как умерла жена Пита, оставив двух дочек, трех и пяти лет, Алана практически заменила Бет покойную мать. Майк, как никто другой, понимал, какие прочные узы связывают сестер, и все в его душе бунтовало при мысли о том, что он вобьет клин в их отношения. Самым простым решением показалось ему тогда побыстрее уехать из города. Они же должны были возненавидеть его. И до сегодняшнего дня Майк пребывал в уверенности, что так и случилось.
Да, а вот сейчас он стоял на тротуаре, глядя на сцену их страстного поцелуя, воплощенную Бет в стекле. На мгновение ему показалось, что Бет поместила свою работу в витрину как сигнал, обращенный лично к нему. Однако Майк тут же сообразил, что этого просто не может быть. Ведь врачам понадобилась бесконечно долгая неделя, чтобы связаться с ним, – это удалось буквально за несколько минут до того, как гидросамолет был готов в очередной раз отправиться с экспедицией в джунгли. Даже Эрни не подозревал, что сын приедет, пока Майк не вошел в его палату сегодня вечером.
Усилием воли овладев собой, Майк заглянул в мастерскую и увидел, что Бет стоит у стола – разговаривает с довольно тощим субъектом в сером костюме. Никто из жителей Бизби не наденет костюм в это время года, так что, должно быть, это и есть, подумал Майк, пресловутый Хаксфорд. Бет внимательно слушала его, обхватив себя руками за плечи, словно ей было холодно… или же она инстинктивно хотела защититься.
У Майка сжалось сердце, когда он увидел, до чего же она прекрасна. Он задумчиво потер успевший покрыться щетиной подбородок и подумал, что следовало бы заехать домой побриться и переодеться, надеть что-нибудь вместо просторных мятых слаксов и рубашки цвета хаки. С другой стороны, разве отец не торопил его?
И Майк… забыл о времени, рассматривая Бет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Майк, разумеется, сразу бы обо всем догадался. Но ведь, по слухам, он сейчас должен вести очередную экспедицию ботаников и зоологов в дебри тропического леса в Бразилии. Джунгли Амазонки навсегда приворожили его еще в годы детства. Бет припомнила роспись на одной из стен в комнате Майка – целые стаи попугаев и обезьян… и даже ягуары посреди тропического леса. Майк торжественно поклялся, что обязательно увидит всех этих зверей в родных для них местах. Он стал проводником, обслуживающим научные экспедиции. Однако при такой работе с ним чаще всего было невозможно связаться. И именно поэтому врачам так и не удалось сообщить ему о болезни отца.
Бет подумала, что тем не менее не удивится, если Майк вдруг нежданно-негаданно объявится в городе. Может быть, лучше не рисковать и убрать этот витраж из витрины, хотя бы на несколько дней? Она подняла руку, чтобы снять свою работу с высоко вбитого крюка, однако в эту самую минуту перед мастерской остановилась машина, явно взятая напрокат. Бет увидела, как из нее вышел Коулби Хаксфорд, и, решив, что мозаика может обождать, пошла к двери.
На окраине Бизби Майк направил автомобиль в туннель, который пронизывал горы, отделявшие город от пустыни. Местные жители называли его туннелем Времени, и Майк искренне пожалел, что никто и ничто не поможет ему совершить настоящее путешествие во времени – в тот вечер, восемь лет назад. Если бы только он, Майк, мог исправить одну-единственную совершенную тогда глупость, все сейчас было бы иначе.
На улицах Бизби не было видно ни души, но Майк снизил скорость, так как предстоящая встреча с Бет начисто лишила его самообладания. Майку приходилось сталкиваться и с ягуарами, и со смертельно ядовитыми змеями, однако сейчас он чувствовал, что выдержка покидает его.
Судя по рассказу Эрни, некая финансовая акула родом из Чикаго намерена перекупить мастерскую и магазин изделий из стекла. Отец настоятельно просил Майка вмешаться и уговорить Бет ничего не продавать. Но Майк честно предупредил Эрни, что Бет, скорее всего, просто выгонит его.
– Постарайся, чтобы не выгнала, – сказал ему в ответ Эрни. – Мы можем загрести кучу денег на резке стекла. Сдается мне, что этот Хаксфорд просто положил глаз на наше дело.
Какая ирония судьбы! Ему приходится играть роль рыцаря в сияющих доспехах, а в действительности он… паршивая овца. Как бы там ни было, размышлял Майк, подъезжая к мастерской, он должен попытаться – хотя бы ради отца. Да и ради самой Бет.
Майк отыскал мастерскую в ряду аккуратных кирпичных домов прошлого века. На первом этаже, судя по сверкающим витринам, размещался магазин, а квартира Бет, вероятно, была наверху.
Майк припарковался возле довольно обшарпанного седана – несомненно, это был взятый напрокат автомобиль Коулби Хаксфорда.
Выходя из машины, Майк подумал, что, возможно, опоздал на восемь лет. Оказавшись на тротуаре, он внимательно посмотрел на большую круглую мозаику-витраж, что висела в центре витрины. Посмотрел – и похолодел.
Словно завороженный, он стоял, не в силах отвести взгляд от круга диаметром дюймов тридцать. Он рассматривал изображенную сцену и не смел поверить своим глазам. Ему показалось, что этих восьми лет и не было. Сердце его учащенно забилось, подхлестнутое воспоминаниями. Ее красное платье, шелковое, прохладное, казалось, снова зашелестело, когда он привлек ее к себе. Ее мягкие каштановые волосы, казалось, вновь скользнули по его ладони, когда она подняла к нему лицо, а аромат ландышей закружил ему голову, когда он обнял ее, жадно впивая ее сладкое от выпитого шампанского дыхание… нежно прикасаясь губами к ее губам…
И вот теперь они навечно застыли, не в силах прервать свой грешный поцелуй, застыли, заключенные в стекло витража.
Майк зажмурился. Да, в тот вечер он был слегка навеселе, но голова у него шла кругом и без спиртного. А то платье… Бет никогда не надевала ничего красивее того платья. В первый момент он по своей глупости решил, что может просто быстренько поцеловать ее, чтобы, всего за несколько часов до превращения в женатого человека, утолить свое любопытство. В конце концов, он знал Бет с раннего детства! Но оказалось, что ничего-то он не знал, пока его губы не прикоснулись к ее губам. Майк вновь и вновь переживал, охватившие его в ту минуту ощущения: восторг и потрясение от сознания, что он готов сделать неверный шаг… и ужас от того, что вся его жизнь вот-вот пойдет наперекосяк.
Тогда он пытался представить себе, как скажет Алане, что не может жениться на ней, потому что влюбился… вернее, всю жизнь любил ее младшую сестру. Пытался – и не мог. С того дня, как умерла жена Пита, оставив двух дочек, трех и пяти лет, Алана практически заменила Бет покойную мать. Майк, как никто другой, понимал, какие прочные узы связывают сестер, и все в его душе бунтовало при мысли о том, что он вобьет клин в их отношения. Самым простым решением показалось ему тогда побыстрее уехать из города. Они же должны были возненавидеть его. И до сегодняшнего дня Майк пребывал в уверенности, что так и случилось.
Да, а вот сейчас он стоял на тротуаре, глядя на сцену их страстного поцелуя, воплощенную Бет в стекле. На мгновение ему показалось, что Бет поместила свою работу в витрину как сигнал, обращенный лично к нему. Однако Майк тут же сообразил, что этого просто не может быть. Ведь врачам понадобилась бесконечно долгая неделя, чтобы связаться с ним, – это удалось буквально за несколько минут до того, как гидросамолет был готов в очередной раз отправиться с экспедицией в джунгли. Даже Эрни не подозревал, что сын приедет, пока Майк не вошел в его палату сегодня вечером.
Усилием воли овладев собой, Майк заглянул в мастерскую и увидел, что Бет стоит у стола – разговаривает с довольно тощим субъектом в сером костюме. Никто из жителей Бизби не наденет костюм в это время года, так что, должно быть, это и есть, подумал Майк, пресловутый Хаксфорд. Бет внимательно слушала его, обхватив себя руками за плечи, словно ей было холодно… или же она инстинктивно хотела защититься.
У Майка сжалось сердце, когда он увидел, до чего же она прекрасна. Он задумчиво потер успевший покрыться щетиной подбородок и подумал, что следовало бы заехать домой побриться и переодеться, надеть что-нибудь вместо просторных мятых слаксов и рубашки цвета хаки. С другой стороны, разве отец не торопил его?
И Майк… забыл о времени, рассматривая Бет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40