Он прошелся по комнате, потом сел на кровать. Матрас не поддался ни на миллиметр. Эта кровать, наверное, была сделана для Флинстоунов. Он вытянул ноги перед собой и посмотрел на мыски своих кожаных сапог. Они были его лучшие, ручной работы, сделанные специально по его ноге. Он заплатил за них бешеные деньги.
В данный момент он отдал бы эти сапоги и многое другое, чтобы узнать, куда поехала женщина на «хаммере».
Джейк откинулся назад, потом снова сел и снял куртку. Пачка презервативов зашуршала, и он вытащил их, нащупав край фольги. Он посмотрел на слова, написанные на лицевой стороне. Он снова упал на постель, закинув ноги на блестящее зеленое с бежевым покрывало. Он был еще таким ребенком, когда купил свои первые презервативы.
Конечно, тогда они их так не называли. В раздевалках пользовались термином «резинки», хотя Джейк был почти уверен, что никто из ребят в школе Дулитл не знал, о чем они говорят.
И не то чтобы он сам что-то знал. Но его отец в свои появления в подростковой жизни Джейка кое-что вбил ему в голову. И помимо всего прочего, объяснил, что если он решит заняться сексом, то должен использовать защиту.
Отец не смотрел на него, когда завел этот разговор. Он, скорее, был сосредоточен на пятнышке на стене за спиной Джейка. Он говорил размеренно, как будто читая лекцию, которую Джейк должен был записывать.
Но у Джейка не было желания схватить ручку. Он слушал все, что говорил отец, но никак не мог представить, что существует девушка, с которой ему захочется, ну… сделать ЭТО.
Но это было, до того, как его мать подкинула его какой-то дальней родственнице в Дулитле и одноклассники вызвали его на спор, что он сделает это с Харриет Роджерс.
Очень, очень давно, Джейк вздохнул и сел. Кинул упаковку на тумбочку, у кровати.
Сегодня они ему не понадобятся. Он сбросил свои дорогие сапоги и поставил их рядом с низким сундуком, на котором стоял телевизор. Взял куртку, повесил ее на металлическую рейку, предназначенную для одежды, выключил свет и снова упал на кровать. Взял пульт и включил телевизор.
Откинувшись на подушки, под мигание экрана, слабо освещавшего темную комнату, он благодарил все силы мироздания, уведшие от него самую чарующую женщину, какую он встречал за долгое, долгое время.
Привести ее сюда, соединиться с ней на этой твердой, как камень, кровати, покрытой синтетическим покрывалом в катышках, было бы грехом.
Джейк вздохнул и переключил канал.
…Он пошел на выпускной бал в тот вечер очень, очень давно с Харриет Роджерс не только потому, что его подстрекали одноклассники, а потому, что она ему нравилась. Конечно, она отличалась от других девушек. Но ведь и Джейк был не похож на своих одноклассников. Он чувствовал себя старше остальных, не по годам опытным. Любой, кому пришлось воспитывать родителя, чувствовал бы себя так же, решил он.
Но каковы бы ни были причины, а может быть, просто потому, что не было никакой причины, ему нравилась Харриет Роджерс. Она была добра к нему в тот день в магазине художественных принадлежностей, и к тому же она была умна, интересна и занимательна.
И что он сделал для нее?
Пошел с ней на бал, танцевал с ней, щека к щеке, пользуясь тем, что ее тело как будто таяло рядом с ним, крепко обнял ее и увел из спортзала к машине, которую выпросил на этот вечер.
А потом они поехали на озеро.
Джейк нажал кнопку отключения звука. В его голове кричали воспоминания. Он любил ее, действительно любил, и когда они целовались, и обнимались, и прижимались друг к другу, единственным стремлением, наполняющим его мозг и будоражащим его кровь, было желание быть как можно ближе к ней.
Он определенно не думал о том, что его отец называл «защитой».
Он вздохнул.
В последний момент он вспомнил наставления и вышел. Она была такой доверчивой, такой невинной, такой открытой ему. Он даже подумал, что она не понимает, от чего он пытался ее спасти.
Образ женщины за стойкой возник в его воображении. Джейк поморщился и снова нажал кнопку, возвращая телевизору звук.
О некоторых вещах просто невозможно думать.
Глава 22
Дорога домой
Из окна на фасаде струился свет. Харриет не знала, грустить ей или радоваться. Она сказала себе, что, если в доме будет темно, она проедет мимо, поселится в «Скулхаус инн» и ляжет спать. Не то чтобы она ожидала, что заснет со всем тем, что проносилось у нее в голове и пылало в ее раззадоренном и соблазненном теле.
Как у нее хватило здравого смысла уехать?
Харриет подъехала к тротуару у дома, в котором выросла. Шеренга пенопластовых карамельных палочек шла вдоль тротуара, изгибающегося к двухэтажному дому. Сани с упряжкой северных оленей, включая Рудольфа с красным стеклянным носом, украшали увядший зимний газон. Харриет прищурилась, обдумывая местонахождение Санта-Клауса и его свиты. В детстве ее мать всегда настаивала, чтобы отец залезал на крышу и устанавливал его там. Возможно, ее отец наконец решительно воспротивился или крыша была слишком старой, чтобы выдержать его вес.
Какова бы ни была причина, двор был оформлен так же безвкусно, как и всегда. Харриет вздохнула и попыталась не смотреть на фальшивые сосульки, свисающие с крыльца, и квартет эльфов, по одному на каждой из ступеней крыльца. Ее мать, похоже, никогда не поймет, что лучше меньше, да лучше.
Сидя в машине, Харриет плотнее запахнула на груди красное кашемировое пальто, дрожа от холода, несмотря на тепло обогревателя. Почему она остановилась перед своим домом? Какая-то необходимость покаяться?
У нее было неплохое детство. Когда она думала о часто переезжавшем Джейке, который не мог иметь постоянных друзей, жил с матерью, которую описывал, как она догадалась, довольно сдержанно, она знала, что должна быть более благодарной. Ее жизнь была стабильной. Двое родителей. Один брат. Она колесила на своем велосипеде по городу и на Хэллоуин ходила за угощением, не думая об опасности.
И тем не менее больше всего на свете она мечтала сбежать из Дулитла, особенно от своей скучной семьи.
И она поступила именно так.
Так зачем возвращаться? Харриет положила руки на руль, опустила подбородок на руки и закрыла глаза. Родители никогда не поймут ее.
– Харриет, это ты?
Она вскинула голову и повернулась к крыльцу. Дверь стояла открытой, обрамляя ее отца в освещенном проеме. Он поднес руку к глазам, изучая горизонт.
Уже никуда не уедешь. Она могла держать дистанцию, но открыто не пыталась ранить чувства родителей. Она выключила мотор и открыла дверцу. Выходя, она сказала:
– Привет, папа.
Он закрыл входную дверь и спустился по ступенькам. На нем была красная клетчатая фланелевая рубашка поверх темно-синей пижамы. Он всегда носил темно-синий, подумала Харриет. Ей никогда не приходило в голову спросить его почему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78