Мэг оказалась прижатой спиной к его крепкой и надежной, как каменная стена, груди, скрытой под дорогим, сшитым на заказ костюмом. Ее сердце затрепыхалось как пойманная птица. Мэг понимала, что ее реакция вызвана не столько опасностью, которой она едва избежала, сколько близостью Паркера, его прикосновением.
Кто сказал, что он избавил ее от опасности? Да притягательность Паркера сама по себе в тысячу раз опаснее для нее, чем сотня потерявших управление инвалидных колясок.
– Черт бы побрал этот рычаг переключения скоростей, – сказал дедушка Понтье, – прошу прощения.
Матильда поднесла к глазам пенсне:
– Вижу, Оги, ты, как всегда, в дурном настроении.
Она села на двухместный диванчик и похлопала по подушке рядом с собой. Амелия Энн со своей обычной покорностью послушно подошла и опустилась рядом.
– Что ж, зато я по крайней мере жив, чего не скажешь о моем беспутном внуке.
Паркер крепче сжал руку Мэг. Она подняла на него глаза и прочла на его лице то же выражение боли, которое ей запомнилось с их первой встречи в номере отеля. Паркер искренне скорбел по брату. Хотя Жюль рассказывал Мэг, что они не ладили между собой и никогда не были близки, Паркер, похоже, питал глубокие чувства к старшему брату.
Мэг погладила его по руке, инстинктивно пытаясь утешить. В отличие от прошлого раза, когда она позволила себе такой же жест в гостиничном номере, Паркер теперь не отдернул руку, но очень медленно разжал пальцы, улыбнулся и сказал:
– Похоже, опасность вам больше не угрожает.
Если бы так! Сердце Мэг пропустило один удар, и вовсе не потому, что инвалидная коляска проехала в каких-нибудь паре дюймов от ее ступней. Пока Мэг так остро реагирует на простое прикосновение этого мужчины, она далеко не в безопасности. Затем Мэг заметила, что Матильда снова поднесла к глазам пенсне и пристально ее разглядывает. Предпочитая резкость желчи, Мэг пододвинула стул поближе к тому месту, где остановился в своем кресле дедушка Понтье.
Тем временем возле бара Тинси почти повисла на докторе Прежане. Она рыдала у него на груди, а он обнимал ее теперь уже обеими руками. Мэг отметила, что всех остальных состояние Тинси не особенно волнует.
Матильда осуждающим тоном говорила Амелии Энн, что не знает, что выкинет дальше этот человек, который именует себя мэром. Кинки навалился на подлокотник кресла, где сидела дочка Амелии Энн, все так же уткнувшись носом в книгу и не обращая ни на кого внимания. Кинки принялся выбивать пальцами дробь на голове девушки, но даже это не заставило ее оторвать взгляд от книги.
Только Паркер остался рядом с Мэг и не сводил с нее непроницаемого взгляда.
– Поскольку Жюль собирался познакомить вас со своей семьей сегодня, – дедушка Понтье сделал заметное ударение на последнем слове, – может, вы сами расскажете нам немного о себе?
Старик обращался к Мэг, но по тому, как он это произнес, она поняла, что остальные ухватятся за его предложение. И верно. Матильда прервала обличительную речь против мэра и громко сказала:
– Хорошая мысль, Оги. Милочка, расскажите нам о своей семье.
Мэг облизнула пересохшие губы, поспешно соображая, как бы получше описать свою семью. Ошарашить собравшихся известием, что у нее трое детей, в данный момент представлялось ей не самой удачной идеей.
– Э-э… что бы вы хотели узнать?
– Самые обычные вещи. – Матильда посмотрела на Мэг с таким видом, словно считала ее редкостной тупицей. – Кто ваши родители, в какой школе вы учились, какой университет окончили.
Кинки выпрямился.
– Первая жена Жюля была из рода Даффорков, вторая – из рода Муазен.
Дедушка Понтье стукнул кулаком по подлокотнику инвалидного кресла.
– Да уж, много было проку от их родословных! Ни одна из них не продержалась больше двух лет. Сиси, как я понимаю, просто не могла переломить собственную натуру, но вот почему Марианна не прожила с моим внуком и шести месяцев после того, как…
– Право же, Оги, неужели непременно нужно ворошить грязное белье? – Матильда заговорила еще резче, прищурив властные аристократические глаза.
Примерно то же происходило в домах приемных родителей. Мэг привыкла к тому, что при ее появлении все разговоры умолкают, концы фраз произносятся шепотом. Когда она создала собственную семью, старая боль забылась, но поведение семейства Понтье оживило в памяти Мэг прежние ощущения. Однако старые раны давно затянулись, а Понтье не смогут нанести ей таких, какие ей не удалось бы залечить.
Но Мэг готова была поспорить на что угодно, что все они впервые видят такую, как она. Самым елейным голоском, на который только была способна, она сказала:
– Я окончила школу с ОЭД.
Матильда посмотрела сначала на деда, потом на Паркера, потом на Кинки. Последний небрежно пожал одним плечом. Мэг догадалась, что Матильда впервые столкнулась с таким понятием, но гордость не позволяет ей спросить, что оно означает. Матильде, но не Амелии Энн.
– Это что-то вроде похвальной грамоты? – тихо спросила та.
Мэг кивнула. Для нее это было большим достижением. Посещая занятия не слишком регулярно, она бросила школу в шестнадцать лет. Когда Мэг было десять, ее замечательные приемные родители, научившие ее любить жизнь и смеяться над жизненными невзгодами, погибли в автокатастрофе. После этого Мэг побывала еще в нескольких семьях, но всем им она, похоже, была нужна не как дочь, а как нянька для их родных детей. С детьми Мэг всегда умела обращаться, это все признавали.
Дочь Амелии Энн сняла с головы наушники и впервые с тех пор, как Мэг вошла в гостиную, проявила некоторую заинтересованность.
– ОЭД – это такая справка, которую выдают тем, кто бросил школу. Чтобы ее получить, надо пройти специальный тест.
Мэг кивнула. Ее не удивило, что девушка следила за разговором, хотя и притворялась, будто слушает музыку.
– Правильно. ОЭД – это общий эквивалент диплома.
– Но вы сказали, что это своего рода похвальная грамота! В голосе Матильды явственно слышались прокурорские нотки. «Кто солжет в малом, солжет и в большом», – словно говорила она.
Понтье-старший хлопнул пятерней по ручке кресла.
– Это лучше, чем совсем не закончить то, что начал. Мэг улыбнулась старику.
Девушка вздохнула:
– Я бы тоже так хотела. Сдаешь один-единственный экзамен, и конец всей тягомотине.
– Изольда! – укоризненно воскликнула Амелия Энн. На ее лице появилось обиженное выражение. – Как ты можешь быть такой легкомысленной! Ты посещаешь лучшую школу в городе! После школы сможешь выбрать любой колледж, какой пожелаешь, и тебя ждет прекрасное будущее.
Ни слова не говоря, Изольда снова закрыла уши наушниками и уткнулась в книгу. Кинки, который на время разговора прекратил выбивать барабанную дробь на голове девушки, возобновил это занятие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Кто сказал, что он избавил ее от опасности? Да притягательность Паркера сама по себе в тысячу раз опаснее для нее, чем сотня потерявших управление инвалидных колясок.
– Черт бы побрал этот рычаг переключения скоростей, – сказал дедушка Понтье, – прошу прощения.
Матильда поднесла к глазам пенсне:
– Вижу, Оги, ты, как всегда, в дурном настроении.
Она села на двухместный диванчик и похлопала по подушке рядом с собой. Амелия Энн со своей обычной покорностью послушно подошла и опустилась рядом.
– Что ж, зато я по крайней мере жив, чего не скажешь о моем беспутном внуке.
Паркер крепче сжал руку Мэг. Она подняла на него глаза и прочла на его лице то же выражение боли, которое ей запомнилось с их первой встречи в номере отеля. Паркер искренне скорбел по брату. Хотя Жюль рассказывал Мэг, что они не ладили между собой и никогда не были близки, Паркер, похоже, питал глубокие чувства к старшему брату.
Мэг погладила его по руке, инстинктивно пытаясь утешить. В отличие от прошлого раза, когда она позволила себе такой же жест в гостиничном номере, Паркер теперь не отдернул руку, но очень медленно разжал пальцы, улыбнулся и сказал:
– Похоже, опасность вам больше не угрожает.
Если бы так! Сердце Мэг пропустило один удар, и вовсе не потому, что инвалидная коляска проехала в каких-нибудь паре дюймов от ее ступней. Пока Мэг так остро реагирует на простое прикосновение этого мужчины, она далеко не в безопасности. Затем Мэг заметила, что Матильда снова поднесла к глазам пенсне и пристально ее разглядывает. Предпочитая резкость желчи, Мэг пододвинула стул поближе к тому месту, где остановился в своем кресле дедушка Понтье.
Тем временем возле бара Тинси почти повисла на докторе Прежане. Она рыдала у него на груди, а он обнимал ее теперь уже обеими руками. Мэг отметила, что всех остальных состояние Тинси не особенно волнует.
Матильда осуждающим тоном говорила Амелии Энн, что не знает, что выкинет дальше этот человек, который именует себя мэром. Кинки навалился на подлокотник кресла, где сидела дочка Амелии Энн, все так же уткнувшись носом в книгу и не обращая ни на кого внимания. Кинки принялся выбивать пальцами дробь на голове девушки, но даже это не заставило ее оторвать взгляд от книги.
Только Паркер остался рядом с Мэг и не сводил с нее непроницаемого взгляда.
– Поскольку Жюль собирался познакомить вас со своей семьей сегодня, – дедушка Понтье сделал заметное ударение на последнем слове, – может, вы сами расскажете нам немного о себе?
Старик обращался к Мэг, но по тому, как он это произнес, она поняла, что остальные ухватятся за его предложение. И верно. Матильда прервала обличительную речь против мэра и громко сказала:
– Хорошая мысль, Оги. Милочка, расскажите нам о своей семье.
Мэг облизнула пересохшие губы, поспешно соображая, как бы получше описать свою семью. Ошарашить собравшихся известием, что у нее трое детей, в данный момент представлялось ей не самой удачной идеей.
– Э-э… что бы вы хотели узнать?
– Самые обычные вещи. – Матильда посмотрела на Мэг с таким видом, словно считала ее редкостной тупицей. – Кто ваши родители, в какой школе вы учились, какой университет окончили.
Кинки выпрямился.
– Первая жена Жюля была из рода Даффорков, вторая – из рода Муазен.
Дедушка Понтье стукнул кулаком по подлокотнику инвалидного кресла.
– Да уж, много было проку от их родословных! Ни одна из них не продержалась больше двух лет. Сиси, как я понимаю, просто не могла переломить собственную натуру, но вот почему Марианна не прожила с моим внуком и шести месяцев после того, как…
– Право же, Оги, неужели непременно нужно ворошить грязное белье? – Матильда заговорила еще резче, прищурив властные аристократические глаза.
Примерно то же происходило в домах приемных родителей. Мэг привыкла к тому, что при ее появлении все разговоры умолкают, концы фраз произносятся шепотом. Когда она создала собственную семью, старая боль забылась, но поведение семейства Понтье оживило в памяти Мэг прежние ощущения. Однако старые раны давно затянулись, а Понтье не смогут нанести ей таких, какие ей не удалось бы залечить.
Но Мэг готова была поспорить на что угодно, что все они впервые видят такую, как она. Самым елейным голоском, на который только была способна, она сказала:
– Я окончила школу с ОЭД.
Матильда посмотрела сначала на деда, потом на Паркера, потом на Кинки. Последний небрежно пожал одним плечом. Мэг догадалась, что Матильда впервые столкнулась с таким понятием, но гордость не позволяет ей спросить, что оно означает. Матильде, но не Амелии Энн.
– Это что-то вроде похвальной грамоты? – тихо спросила та.
Мэг кивнула. Для нее это было большим достижением. Посещая занятия не слишком регулярно, она бросила школу в шестнадцать лет. Когда Мэг было десять, ее замечательные приемные родители, научившие ее любить жизнь и смеяться над жизненными невзгодами, погибли в автокатастрофе. После этого Мэг побывала еще в нескольких семьях, но всем им она, похоже, была нужна не как дочь, а как нянька для их родных детей. С детьми Мэг всегда умела обращаться, это все признавали.
Дочь Амелии Энн сняла с головы наушники и впервые с тех пор, как Мэг вошла в гостиную, проявила некоторую заинтересованность.
– ОЭД – это такая справка, которую выдают тем, кто бросил школу. Чтобы ее получить, надо пройти специальный тест.
Мэг кивнула. Ее не удивило, что девушка следила за разговором, хотя и притворялась, будто слушает музыку.
– Правильно. ОЭД – это общий эквивалент диплома.
– Но вы сказали, что это своего рода похвальная грамота! В голосе Матильды явственно слышались прокурорские нотки. «Кто солжет в малом, солжет и в большом», – словно говорила она.
Понтье-старший хлопнул пятерней по ручке кресла.
– Это лучше, чем совсем не закончить то, что начал. Мэг улыбнулась старику.
Девушка вздохнула:
– Я бы тоже так хотела. Сдаешь один-единственный экзамен, и конец всей тягомотине.
– Изольда! – укоризненно воскликнула Амелия Энн. На ее лице появилось обиженное выражение. – Как ты можешь быть такой легкомысленной! Ты посещаешь лучшую школу в городе! После школы сможешь выбрать любой колледж, какой пожелаешь, и тебя ждет прекрасное будущее.
Ни слова не говоря, Изольда снова закрыла уши наушниками и уткнулась в книгу. Кинки, который на время разговора прекратил выбивать барабанную дробь на голове девушки, возобновил это занятие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76