Кто бы в этом доме ни жил, он с первого взгляда на нее поймет: Жюль не мог всерьез думать о том, чтобы жениться на ней. Даже сиротский приют, где Мэг провела первые годы своей жизни, и тот был гораздо меньше, чем Понтье-Плейс.
Двойные французские двери распахнулись. Мэг, поднявшаяся только до середины лестницы, остановилась и посмотрела, кто вышел ей навстречу. После знакомства с Хортоном она не удивилась бы, обнаружив в дверях присевшую в реверансе горничную в униформе. Однако ее встречала не горничная. Мэг уперлась взглядом прямо в не предвещающие ничего хорошего темные глаза Паркера Понтье.
Выходя из дверей, Паркер меньше всего рассчитывал встретить на ступенях фамильного особняка вдовушку Жюля. Он уже стоически вытерпел соболезнования одной двоюродной бабки, одной кузины, друга детства покойного, Кинки де Ласаля и доктора Прежана. Вся эта компания собралась сейчас в Большой гостиной. Именно поэтому Паркер с нетерпением ждал момента, чтобы под благовидным предлогом забрать из отеля «Морепа» овдовевшую миссис Понтье и удрать из дома. Теперь, когда вдовушка явилась сюда сама, он оказался в ловушке. Паркер недовольно нахмурился.
– Похоже, вы не очень-то рады видеть меня? Проигнорировав замечание Мэг, Паркер посмотрел мимо нее на Хортона. Расплатившись с таксистом, пожилой негр медленно двинулся к лестнице. Хортон никогда не торопился.
Паркер обратился к Мэг:
– Не сомневаюсь, именно поэтому вы и решили взять такси.
Какая досада! Паркер подумал, что, к сожалению, эта женщина вызывает у него не только досаду. Да, она упрямая, но и мужественная. И умная. И привлекательная. Мэг слегка наклонилась вперед, и, даже скрытая под пальто, ее великолепная фигура снова привлекла его внимание. Темные глаза Мэг сверкнули: она посмотрела на Паркера с вызовом, словно подзадоривая его и дальше разглядывать ее. Обуздав свое воображение и овладев собой, Паркер сообразил, что стоит в дверях, загораживая проход.
Хортон к тому времени уже поднялся по лестнице и терпеливо ждал, однако вежливое выражение его лица таило в себе легкий намек на недовольство. В присутствии Хортона, служившего в семье много лет и выполнявшего обязанности дворецкого, эконома и суррогатного отца, даже Жюль следил за своими манерами.
Под бдительным взглядом Хортона Паркер отодвинулся и открыл дверь шире.
– Добро пожаловать в дом Жюля, – сказал он, чувствуя, как слова застревают в горле, однако заслужил от Хортона одобрительный кивок.
Мэг посмотрела на него широко раскрытыми глазами с некоторой опаской, но все же прошла впереди него в вестибюль.
– Вы могли бы дождаться меня, – тихо заметил Паркер. Мэг метнула на него взгляд, свидетельствующий о том, что она в состоянии за себя постоять.
– Не в моих привычках дожидаться человека, оскорбляющего меня.
Паркер вскинул брови. Да, она действительно способна за себя постоять.
– Позвольте принять у вас пальто, миссис Мэг!
Она улыбнулась и стала снимать пальто, которое явно не могло защитить ее от ветра даже в этот не слишком холодный декабрьский день.
– Я сам. – Паркер подхватил пальто, когда оно соскользнуло с ее плеч.
Он представил себе, как вслед за пальто снимает с Мэг всю остальную одежду, но тут же усилием воли отогнал опасную картину, нарисованную воображением.
Вместо того чтобы поблагодарить Паркера, Мэг с искренней теплотой улыбнулась Хортону. Тот кивнул, забрал у Паркера пальто и отошел в сторону. Паркер отметил, что она одарила дворецкого совсем другой улыбкой, чем та, которая досталась ему. В улыбке, обращенной к нему, таился вызов, Мэг словно говорила: «Вы меня не поймаете на фальши, и, кстати, вы мне тоже не очень-то нравитесь».
Паркера кольнула уязвленная гордость. Вот если бы Мэг улыбнулась и ему такой же улыбкой – теплой, искренней, в которой мужчине хочется утонуть.
– Ну что, может, заключим перемирие? – мягко спросил он.
Мэг посмотрела на него, потом огляделась:
– Я над этим подумаю.
Паркер отметил, что, на этот раз ее голос прозвучал не так резко, и улыбнулся:
– Ладно.
Мэг прошла из вестибюля бокового входа в центральную ротонду.
– Это не дом, а настоящий музей!
Паркер поднялся по трем широким ступеням, ведущим из входной зоны в центр первого этажа дома – в ротонду, откуда можно было двигаться в любом направлении и попасть во все главные комнаты первого этажа.
Паркер, пожалуй, мог бы согласиться, что дом напоминает музей, но поскольку вырос в этом доме и не раз играл в прятки или в войну, лавируя между позолоченными стульями с зеленой бархатной обивкой, письменным столом девятнадцатого века и старинным глобусом – это если упомянуть лишь немногие из предметов антиквариата, захламляющих центральную ротонду, – он как-то не очень задумывался о его убранстве. И о том, какое впечатление дом производит на человека со стороны. Но глаза Мэг расширились еще больше, и Паркер осознал так ясно, словно она сказала ему об этом, что его новая родственница почти ничего не знала о том, какую жизнь вел тот, за кого она вышла замуж.
Жюль наверняка рассказал ей о Понтье-Плейс. Самому Паркеру куда больше нравился другой семейный особняк, Шугэ-Бридж, расположенный в сельской местности, а не этот претенциозный, созданный в соответствии со вкусами Тинси дворец, где все было сделано напоказ.
Даже при том, что Жюль протестовал против ограничений, которые накладывала на него жизнь в Понтье-Плейс, сбегал из дома в номер-люкс, который постоянно снимал в отеле «Морепа», что он пытался по мере возможности не появляться на семейных сборищах, проходивших в этом доме, любимой женщине он обязательно рассказал бы о Понтье-Плейс.
С точки зрения самого Жюля, в его жизни смешались любовь и ненависть, и ни в чем это не проявлялось так ясно, как в отношениях с родственниками.
Если учесть обстоятельства смерти их отца (он утонул, когда перевернулась яхта, на которой он катался с очередной любовницей) и то, что Тинси потакала каждой прихоти Жюля и цеплялась за него еще сильнее, Паркер бы очень удивился, если бы семья не наложила жесткие ограничения на поступки Жюля или его реакции. Радуясь, что ему как второму ребенку родители уделяют гораздо меньше внимания, Паркер имел возможность наблюдать, как старший брат все больше уступает собственной растерянности и враждебности по отношению к родственникам – враждебности, которая по силе могла сравниться только с его, казалось, непреодолимой потребностью в них же.
Хортон унес пальто Мэг, обращаясь с ним так бережно, словно оно было сшито из шелка или меха горностая, а не из дешевой полусинтетики.
Мэг посмотрела мимо Паркера на свое удаляющееся пальто с таким видом, как будто от нее уводят единственного на всем белом свете друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Двойные французские двери распахнулись. Мэг, поднявшаяся только до середины лестницы, остановилась и посмотрела, кто вышел ей навстречу. После знакомства с Хортоном она не удивилась бы, обнаружив в дверях присевшую в реверансе горничную в униформе. Однако ее встречала не горничная. Мэг уперлась взглядом прямо в не предвещающие ничего хорошего темные глаза Паркера Понтье.
Выходя из дверей, Паркер меньше всего рассчитывал встретить на ступенях фамильного особняка вдовушку Жюля. Он уже стоически вытерпел соболезнования одной двоюродной бабки, одной кузины, друга детства покойного, Кинки де Ласаля и доктора Прежана. Вся эта компания собралась сейчас в Большой гостиной. Именно поэтому Паркер с нетерпением ждал момента, чтобы под благовидным предлогом забрать из отеля «Морепа» овдовевшую миссис Понтье и удрать из дома. Теперь, когда вдовушка явилась сюда сама, он оказался в ловушке. Паркер недовольно нахмурился.
– Похоже, вы не очень-то рады видеть меня? Проигнорировав замечание Мэг, Паркер посмотрел мимо нее на Хортона. Расплатившись с таксистом, пожилой негр медленно двинулся к лестнице. Хортон никогда не торопился.
Паркер обратился к Мэг:
– Не сомневаюсь, именно поэтому вы и решили взять такси.
Какая досада! Паркер подумал, что, к сожалению, эта женщина вызывает у него не только досаду. Да, она упрямая, но и мужественная. И умная. И привлекательная. Мэг слегка наклонилась вперед, и, даже скрытая под пальто, ее великолепная фигура снова привлекла его внимание. Темные глаза Мэг сверкнули: она посмотрела на Паркера с вызовом, словно подзадоривая его и дальше разглядывать ее. Обуздав свое воображение и овладев собой, Паркер сообразил, что стоит в дверях, загораживая проход.
Хортон к тому времени уже поднялся по лестнице и терпеливо ждал, однако вежливое выражение его лица таило в себе легкий намек на недовольство. В присутствии Хортона, служившего в семье много лет и выполнявшего обязанности дворецкого, эконома и суррогатного отца, даже Жюль следил за своими манерами.
Под бдительным взглядом Хортона Паркер отодвинулся и открыл дверь шире.
– Добро пожаловать в дом Жюля, – сказал он, чувствуя, как слова застревают в горле, однако заслужил от Хортона одобрительный кивок.
Мэг посмотрела на него широко раскрытыми глазами с некоторой опаской, но все же прошла впереди него в вестибюль.
– Вы могли бы дождаться меня, – тихо заметил Паркер. Мэг метнула на него взгляд, свидетельствующий о том, что она в состоянии за себя постоять.
– Не в моих привычках дожидаться человека, оскорбляющего меня.
Паркер вскинул брови. Да, она действительно способна за себя постоять.
– Позвольте принять у вас пальто, миссис Мэг!
Она улыбнулась и стала снимать пальто, которое явно не могло защитить ее от ветра даже в этот не слишком холодный декабрьский день.
– Я сам. – Паркер подхватил пальто, когда оно соскользнуло с ее плеч.
Он представил себе, как вслед за пальто снимает с Мэг всю остальную одежду, но тут же усилием воли отогнал опасную картину, нарисованную воображением.
Вместо того чтобы поблагодарить Паркера, Мэг с искренней теплотой улыбнулась Хортону. Тот кивнул, забрал у Паркера пальто и отошел в сторону. Паркер отметил, что она одарила дворецкого совсем другой улыбкой, чем та, которая досталась ему. В улыбке, обращенной к нему, таился вызов, Мэг словно говорила: «Вы меня не поймаете на фальши, и, кстати, вы мне тоже не очень-то нравитесь».
Паркера кольнула уязвленная гордость. Вот если бы Мэг улыбнулась и ему такой же улыбкой – теплой, искренней, в которой мужчине хочется утонуть.
– Ну что, может, заключим перемирие? – мягко спросил он.
Мэг посмотрела на него, потом огляделась:
– Я над этим подумаю.
Паркер отметил, что, на этот раз ее голос прозвучал не так резко, и улыбнулся:
– Ладно.
Мэг прошла из вестибюля бокового входа в центральную ротонду.
– Это не дом, а настоящий музей!
Паркер поднялся по трем широким ступеням, ведущим из входной зоны в центр первого этажа дома – в ротонду, откуда можно было двигаться в любом направлении и попасть во все главные комнаты первого этажа.
Паркер, пожалуй, мог бы согласиться, что дом напоминает музей, но поскольку вырос в этом доме и не раз играл в прятки или в войну, лавируя между позолоченными стульями с зеленой бархатной обивкой, письменным столом девятнадцатого века и старинным глобусом – это если упомянуть лишь немногие из предметов антиквариата, захламляющих центральную ротонду, – он как-то не очень задумывался о его убранстве. И о том, какое впечатление дом производит на человека со стороны. Но глаза Мэг расширились еще больше, и Паркер осознал так ясно, словно она сказала ему об этом, что его новая родственница почти ничего не знала о том, какую жизнь вел тот, за кого она вышла замуж.
Жюль наверняка рассказал ей о Понтье-Плейс. Самому Паркеру куда больше нравился другой семейный особняк, Шугэ-Бридж, расположенный в сельской местности, а не этот претенциозный, созданный в соответствии со вкусами Тинси дворец, где все было сделано напоказ.
Даже при том, что Жюль протестовал против ограничений, которые накладывала на него жизнь в Понтье-Плейс, сбегал из дома в номер-люкс, который постоянно снимал в отеле «Морепа», что он пытался по мере возможности не появляться на семейных сборищах, проходивших в этом доме, любимой женщине он обязательно рассказал бы о Понтье-Плейс.
С точки зрения самого Жюля, в его жизни смешались любовь и ненависть, и ни в чем это не проявлялось так ясно, как в отношениях с родственниками.
Если учесть обстоятельства смерти их отца (он утонул, когда перевернулась яхта, на которой он катался с очередной любовницей) и то, что Тинси потакала каждой прихоти Жюля и цеплялась за него еще сильнее, Паркер бы очень удивился, если бы семья не наложила жесткие ограничения на поступки Жюля или его реакции. Радуясь, что ему как второму ребенку родители уделяют гораздо меньше внимания, Паркер имел возможность наблюдать, как старший брат все больше уступает собственной растерянности и враждебности по отношению к родственникам – враждебности, которая по силе могла сравниться только с его, казалось, непреодолимой потребностью в них же.
Хортон унес пальто Мэг, обращаясь с ним так бережно, словно оно было сшито из шелка или меха горностая, а не из дешевой полусинтетики.
Мэг посмотрела мимо Паркера на свое удаляющееся пальто с таким видом, как будто от нее уводят единственного на всем белом свете друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76