– Я слишком стар, чтобы проводить время с женщинами, – раздраженно признал эмир. – Теперь у меня остались лишь воспоминания о прежних утехах и мысли об Аллахе. Мохаб радеет о моем благополучии и заботится всячески обо мне. С детских лет мы всегда с ним были рядом.
– Увы, он постарел, как и ты, эмир, – мягко вымолвила Валентина. – Я внимательно наблюдала за ним. Рука его уже не так тверда, как раньше, и зрение ненамного лучше твоего. Ноги скручены болезнью, он ходит с трудом. Мохаб, видимо, не хочет, чтобы ты знал об этом, а слабое зрение не позволяет тебе самому заметить недуги своего друга. Просто чудо, как он вообще справляется со своими обязанностями. Путь из Дамаска был долгим и утомительным даже для молодых людей, однако Мохаб, не отдохнув с дороги, бросился прислуживать тебе.
– Ты хочешь сказать, что я обойден вниманием других моих слуг? – недовольно заметил Рамиф.
– Спроси Мохаба сам, господин! Вот он возвращается с чаем для тебя.
– Мохаб, правду ли говорит эта женщина? – с обидой в голосе спросил старик.
– Она лжет! Все женщины лгут, – настороженно возразил Мохаб, опасаясь, что уже сочтены его дни на службе у эмира.
– Прости меня, старый друг, – с сочувствием обратился к нему Рамиф. – Я не хотел тебя обидеть. Извини за нелепый вопрос и возмущение! Я старый глупец, раз считал, что сам старею, а ты остаешься достаточно молодым и проворным, чтобы заботиться обо всех моих нуждах.
Слезы блеснули в глазах эмира, когда он опустил свои узловатые пальцы на руку Мохаба.
– Хворобы мои ничего не значат, – спокойно ответил Мохаб.
– Хворобы? Если б твои хворобы можно было сравнить с моими, то Аллах давно бы призвал тебя к себе!
Не сводя блестящих глаз с Валентины, эмир спросил, что еще разглядели ее зоркие глаза.
Убедившись, что Рамиф – человек добрый и не лишенный сострадания, Валентина почувствовала себя увереннее. Она мягко ответила:
– Я многое заметила! Твой дворец великолепен, но в нем нет порядка, По правде говоря, здесь полно грязи. Слуги твои ленивы, наверное, и не добросовестны. Думаю, Мохабу приходится много работать, чтобы навести порядок, но усилия его, как я вижу, напрасны.
Эмир склонил голову.
– Да простит Аллах меня, повелителя Напура, но я вынужден прислушаться к твоим словам, невольница. Сердцем чувствую, ты говоришь правду, а мои слуги, видно, до сих пор считали меня старым глупцом! Они видят, что я даже свой дом не могу содержать в порядке! Какой же совет ты мне дашь?
– Не подобает мне советовать великому эмиру, – ответила Валентина. – Я благодарна судьбе уже за то, что отдала она меня в руки доброго человека.
– Подойди ко мне, дитя, – расчувствовавшись, позвал ее Рамиф.
Валентина соскользнула с подушек и опустилась перед ним на колени. Глаза у нее увлажнились, когда эмир возложил ей на голову свою старческую руку. Уже так давно не доводилось девушке ощущать ласковых прикосновений, и слезы готовы были вот-вот хлынуть и пролиться потоком.
– У тебя нет причин для тревоги! Мохаб поместит тебя в комнату, удаленную от гарема. Ничто не будет угрожать тебе, и никто не причинит зла. Даю слово! Ну, а теперь же иди, кости у меня ломит, а глаза умоляют о сне. Поговорим позже, когда я проснусь. Мохаб, отведи эту красавицу в покои напротив моих.
Мохаб болезненно сморщился, с трудом встал на ноги и сделал Валентине знак следовать за ним. Старый эмир удовлетворенно хмыкнул:
– Я видел, видел, как тебе трудно вставать! И ты говоришь, что эта женщина лжет? Аллах открутит твою лысую голову за клевету, когда ты, старый лис, предстанешь перед ним.
Мохаб взглянул на Валентину и улыбнулся, обнажив мелкие сточенные зубы.
– А я-то думал, он никогда не заметит, что я состарился!
– Ты неверно судишь об эмире, Мохаб! Он знал это и до того, как я ему сказала. Эмир просто не хотел тебя расстраивать, давая понять, что знает о твоих хворобах.
Мохаб пожал плечами. Что за женщина? Читает мысли! «Ох уж эти красавицы! – подумал он. – Погибель всех мужчин!» И старый друг эмира снова улыбнулся: если уж и суждено кому погибнуть, то не жаль расставаться с жизнью лишь из-за такой прелестницы, как Валентина!
– Мохаб, я могла бы добавлять тебе в чай кое-какие травы. Они облегчили бы твои боли. Мой отец был врачом, и я многому от него научилась.
Глаза Мохаба загорелись.
– Не могла бы ты посоветовать травы и эмиру? Его недуги еще мучительнее моих.
– Ну конечно же! Для меня это большая честь.
Разместив Валентину в роскошной комнате, выходившей окнами в сад, Мохаб засеменил обратно в покои Рамифа. Он потряс задремавшего эмира за плечо и тихо произнес:
– Я устроил ее в покоях напротив твоих. Послушай! Она говорит, что многое знает о травах, потому что ее отец был врачом и научил свою дочь исцелять людей. Еще она утверждает, что от настоев трав уменьшатся боли, которые нас с тобой мучат.
– Хвала Аллаху! – радостно воскликнул эмир. – Я отдал бы все свои владения, лишь бы избавиться от этой проклятой боли! Сядь, друг, давай поговорим. Вернее, я буду говорить, – поправил он себя, – а ты станешь слушать.
Мохаб кивнул и, с облегчением опустившись на пунцовые подушки, принялся терпеливо дожидаться, когда же эмир приведет свои мысли в порядок.
– Я многое услышал в голосе этой женщины. Услышал страх, и надежду, и сострадание. Глаза мои увидели красавицу, с которой, видимо, жестоко обращались прежде. Я заметил, сколь гибок и строен ее стан и сколь несгибаема воля. Взор у Валентины открытый и честный.
– Ну вот! А еще утверждаешь, что прежде не замечал моих скрюченных больных ног! – возмущенно фыркнул Мохаб. – А тут все разглядел!
– Мы видим то, что хотим видеть, не больше, не меньше, – сердито ответил Рамиф. – Я ведь извинился, разве не так? Не думаю, что следует помещать эту инглези в гарем. Мне хотелось бы, чтоб она мне читала, и тогда не уставали бы мои глаза. Мне нравится ее голос, он звучит успокаивающе, не то что твое ворчание! – раздраженно добавил эмир. – Могу поклясться, Валентина не стала бы мошенничать, если бы мы сыграли с ней в кости. А ты, Мохаб, всегда мошенничаешь!
– Это ты мошенничаешь, Рамиф, – возмутился Мохаб. – Я уже одиннадцать раз выиграл у тебя Напур!
– А я одиннадцать раз отыграл его у тебя обратно!
– Да, но мошенничал при этом! И я сделал вид, что ничего не заметил, лишь бы доставить тебе радость, – великодушно признался Мохаб.
– А это уже совсем другое дело, – недовольно ответил Рамиф. – Ну, а где та игра, с Дальнего Востока? Мне хочется поиграть во что-нибудь новое.
– Должна прибыть на днях, – утешил его Мохаб.
– А когда игру привезут, кто расскажет мне, как в нее играть? Правила тебе известны? Или же, старый плут, ты выдумаешь два вида правил: одни – для меня, а другие – для себя. Считаешь меня глупцом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126