Вечером в четверг ресторан был набит битком, но все разгово­ры на мгновение смолкли, когда в зале появились сотрудники рекламного агентства Джадда. Большинство глаз было устремле­но на Джесмин Джадд, новую жену босса, роскошную блондинку с атласной кожей, на которой было темно-розовое платье, вышитое бисером. В ее присутствии Хоуп чувствовала себя неуютно. Удобный трикотажный костюм, который дома казался наряд­ным, по сравнению с элегантным нарядом Джесмин выглядел убогим и старомодным. Хоуп вздохнула. Она никогда не умела правильно одеваться. А в последнее время ей казалось, что она вообще ничего не умеет делать правильно.
Если мужская часть посетителей открыв рот любовалась Джес­мин, гордо вышагивавшей на высоких каблуках, то женская по­ловина не сводила глаз с Мэтта. Он великолепно выглядел в свет­ло-коричневом костюме, который оттенял глубину его карих глаз, и казался настоящим сердцеедом.
Все семь лет Хоуп ломала себе голову, что он в ней нашел. Су­дя по множеству оценивающих взглядов, которые она ловила на себе, другие женщины думали так же. Хоуп не приходило в голо­ву, что эти взгляды могли быть вызваны завистью. Она считала себя простушкой и была убеждена, что полностью лишена привлекательности. Согласно ее представлениям, красивой можно было считать только светскую даму с великолепной фигурой типа Джесмин. Но не женщину с нежным, добрым лицом, тревожны­ми глазами и ртом, всегда готовым улыбнуться.
Не приходило ей в голову и другое. Хотя Мэтт мог мельком посмотреть на флиртовавших с ним ослепительных красавиц, на самом деле ему была нужна женщина мягкая и покладистая. Сильные и властные женщины напоминали Мэтту мать, которая пользовалась ярко-красной помадой, собирала темные волосы в гладкий пучок и флиртовала с каждым встречным. Хоуп боялась свекрови и рядом с ней чувствовала себя неуютно. До нее не до­ходило, что Мэтт может любить жену хотя бы за то, что она пол­ная противоположность его матери.
Хоуп шла за Мэттом к столу и представляла себе, что началось бы, если бы она объявила, что ее красавец муж свободен. Скорее всего, ее просто затоптали бы. Когда они поженились, по десятибалльной шкале привлекательности Мэтт мог бы получить девят­ку, в то время как она сама претендовала лишь на пятерку. Но сейчас, в черном костюме, с волосами, отказывавшимися вести себя прилично, и прыщиком на подбородке, который ей с трудом удалось запудрить, она выглядела не больше чем на двойку. А по сравнению с Джесмин величина вообще была отрицательной.
Хоуп ревниво посмотрела на Джесмин. Не она ли это? Нет, едва ли. Карьера была для Мэтта важнее всего на свете, а роман с женой босса поставил бы на этой карьере жирный крест.
Длинный стол у стены был рассчитан на десять человек. Бан­кет организовывал Дэн, который сейчас рассаживал гостей. Все послушно заняли отведенные им места, и тут Хоуп поняла, что ее надежды расслабиться, выпив несколько бокалов красного вина, и отвлечься от невеселых дум превратились в прах. Дэн отвел ей место в центре стола, в окружении людей, которые ей не нрави­лись. Справа от Хоуп оказался муж главной художницы агентства по имени Питер – вечный студент с козлиной бородкой и гряз­ными ногтями, который мог бы загнать в гроб кого угодно свои­ми рассуждениями о том, как промышленная архитектура меняет лицо Британии. Слева от нее сидел Адам Джадд, руководитель агентства, который не говорил ей ни слова и злобно следил за женой, флиртовавшей с Мэттом. Они сидели напротив и выгля­дели очень довольными.
Но если она напьется и натворит глупостей, Мэтт выйдет из себя. Хоуп понимала: нельзя забывать, что требуется во что бы то ни стало соблюдать вежливость. Но это было нелегко. Молчание, царившее вокруг, казалось оглушительным, тем более что соседи напротив трещали без умолку. Адам ел так, словно умирал с голо­ду, и говорил только тогда, когда просил передать ему масло, пе­рец для копченого лосося или бутылку вина. Хоуп трижды пыта­лась завязать беседу с Адамом и сдалась только тогда, когда он рявкнул «нет!» в ответ на совершенно невинный вопрос о том, не собираются ли они с Джесмин слетать на Рождество в теплые края. Очевидно, мысль о том, что на Джесмин, облаченную в бикини, будут пялиться незнакомые мужчины, была ему нестерпима.
Зато когда Хоуп обернулась к студенту Питеру, тот моменталь­но оседлал своего любимого конька и долго рассказывал, какую гениальную книгу собирается написать.
– Вся проблема в финансировании. Для такого стоящего про­екта, как мой, невозможно найти спонсоров, – напыщенно за­явил он.
– Это просто безобразие! Издают горы макулатуры, а по-на­стоящему ценные книги вроде вашей не хотят, – мрачно сказала Хоуп, думая о том, что напрасно пошла на этот унылый вечер.
Тут было ничуть не веселее, чем дома перед телевизором. Разница заключалась в том, что телевизор отвлекал бы ее от грустных мыслей.
– Еще вина, Хоуп? – спросил муж с другой стороны стола, видя, что никто не удосужился наполнить ее бокал.
Она угрюмо кивнула.
Длинные пальцы Мэтта прикоснулись к ее руке. Он подмиг­нул жене и произнес одними губами: «Спасибо». Должно быть, это означало: «Спасибо за то, что ты скучаешь ради меня». Хоуп слабо улыбнулась в ответ и почувствовала облегчение. Он все-та­ки еще любит ее, раз пытается ободрить. А если так, то она готова смириться с существованием соперницы. Лишь бы Мэтт любил ее.
Хоуп стиснула его руку и подумала, что быть вежливой с коллегами Мэтта и их супругами не так уж трудно. В конце концов, она сталкивается с Питером не чаще двух раз в год.
Мэтт крутил в пальцах бокал и следил за тем, как его жена пы­талась очаровать зануду Питера Скотта. «Хоуп мастер на такие вещи, – с любовью думал он. – На нее можно положиться». Хоуп всегда оставалась вежливой, чего бы ей это ни стоило. Ни один человек в здравом уме не стал бы выслушивать бесконечную сагу о теориях Питера, но Хоуп была слишком добра, чтобы прервать его. В этом заключалась ее беда: она позволяла людям злоупот­реблять своей добротой.
Зачем она надела этот костюм? Вещи в обтяжку ей не шли. Ее несовременному имиджу больше подходили длинные и просторные платья. В отличие от Джесмин. Впрочем, это трудности Ада­ма. Каждый из присутствовавших здесь мужчин наверняка хотя бы один раз представил себе, как новая миссис Джадд выглядит без своего переливающегося платья. Очевидно, стоившего боль­ше, чем весь гардероб Хоуп. Во всяком случае, Хоуп никогда бы не надела такую вещь. Это платье говорило: «Посмотри на ме­ня!», а Хоуп не любила привлекать к себе внимание. Она избегала луча прожектора и предпочитала прятаться за кулисами.
Как жаль, что она не чувствовала собственной красоты. Он всегда говорил ей об этом, но Хоуп не верила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128