Затем, кашлянув, задумчиво произнес:
– Да, но его высочество наотрез отказывается с вами встречаться…
Голос судейского крючка звучал жестче, даже злорадней, чем следовало бы.
– Какого черта?! – обозлился я.
– Повторить вам, что он сказал? – Сталь в голосе Пачелли стала еще острее и теперь могла порезать. – Наверное, все же лучше своими словами, вы не думаете?
– Да скажете вы, наконец, или нет? – гаркнул я.
– Конечно-конечно, – вдруг тихо зазвенел в его голосе веселенький колокольчик. – Его высочество говорит, что вы – бастард, а таких в королевских конюшнях всегда было навалом…
Меня обожгла волна ярости:
– Дайте-ка мне его номер телефона. Я пытался его разузнать, но он засекречен.
– Вы только все испортите, – уже спокойнее, увещевая меня, сказал Пачелли.
– Из какого нафталина вы только вытащили этого червяка?
– Он ведь, если я не ошибаюсь, – ваш сводный брат, – хмыкнула трубка.
– Ладно, – буркнул я, – что вы предлагаете?
Ловкий крючкотвор помолчал – я даже представил себе, как он почесывает подбородок, – и раздумчиво произнес:
– Вначале подпишите генеральную доверенность на мое имя. Если к тому же вы гарантируете, что будете держать себя в рамках приличия, я дам вам номер сотового телефона ее высочества принцессы. Софи – внучка его высочества. Учтите: это ваш главный экзамен, и от него зависит весь наш успех…
– Гарантия, я полагаю, – ваша честь адвоката…
Но его мои колкости не пронимали. Если бы не толстая кожа, он бы не смог работать адвокатом.
Во Фрибурге я купил на книжном развале книгу о генеалогии европейских монархов. На обратном пути, в поезде, я, давясь втихую проклятиями и ругательствами, пытался прорваться через надолбы имен и родственных связей. Они, как и сами династии, уходили в черную дыру истории. От скуки и нетерпения рот сводило зевотой, но я упрямо помечал маркером все, что относилось к моим родичам.
Зато уже назавтра я мог позволить себе позвонить своей титулованной внучатой племяннице. Мне ответил мелодичный женский голос:
– Хеллоу!
– Привет, Софи! Я получил ваш телефон от адвоката Пачелли. Знаете такого? Я – ваш сводный дедушка. Звоню вам по поводу «Ля Шери». Хотите со мной встретиться?
– Мистер… Грин, если не ошибаюсь?
– Он самый, – галантно отозвался я.
– Могу вам предложить встретиться послезавтра.
– Согласен, – тут же откликнулся я.
– В три дня возле фигуры динозавра в Базеле. Это – в зоопарке.
– Что? – повысил я голос. – У вас что, крыша поехала? Из Женевы ехать в Базель? Почему тогда не в Цюрих?
– Потому что я возвращаюсь из Франции, мистер Грин, и туда мне ближе. Но если вас это не устраивает, я через месяц буду в Женеве.
Я заскрипел зубами от ярости, но ничего другого делать мне не оставалось, кроме как согласиться.
– А какого черта зоопарк? Вы что, издеваетесь?
– Мистер Грин, я вовсе не заинтересована, чтобы за мной увязался кто-нибудь из папарацци. Итак, вы будете послезавтра в базельском зоопарке возле динозавра или нет?
– Буду, – буркнул я.
АББИ
Стив Роджерс был полной противоположностью Руди: знал не только чего он хочет, но и как этого достичь. Всегда спокойный, ровный, не просто сдержанный, а уверенный в себе и своих силах, он каждый день часами проделывал сложный и утомительный комплекс физических упражнений. Наверное, поэтому в теле его не было ни жиринки, а руки казались отлитыми из стали.
Я была у него пару раз в Малибу, в большом и просторном доме, обставленном мебелью в стиле шестидесятых. За аккуратно ухоженным садом следит пожилой садовник-мексиканец, а хозяйство ведет – готовит, убирает и делает покупки – его жена.
Стив показывал мне старые фотоальбомы: вот он – малыш рядом с отцом и матерью, вот – школьник, студент, член университетской сборной по регби. А вот – Стив и Сьюзен, его покойная жена: их сфотографировали где-то в гостях на барбекю. Дальше шли фотографии Стива с детьми, Стива в судейской мантии, на работе, а отдельно – Стива на приеме в Белом доме…
Он не позволил себе ни единого двусмысленного намека или жеста. Но в его чувствах невозможно было усомниться.
– Абби, – попросил он меня, ласково коснувшись моей руки, – вы можете мне абсолютно доверять…
– Что случилось, Стив? Почему вы в этом усомнились?
– Я хочу, чтобы вы знали: у меня – самые серьезные намерения. Но вас все время что-то давит, тяготит. Если вы поделитесь со мной, я постараюсь вам помочь.
– Стив, – сказала я, – вы спрашивали меня, замужем ли я, и я сказала, что нет. Это – правда, но не вся. Мой муж уехал и никогда больше не вернется. Но мы с ним не разошлись.
– Что-то такое я и подозревал, – сощурившись, кивнул он.
Тогда-то я и рассказала ему про Руди, про аварию полтора года назад, которая изменила всю нашу жизнь, и про мое странное – ни туда ни сюда – положение.
Стив слушал внимательно, чуть прикрыв глаза. Я обратила внимание: лицо его все время оставалось бесстрастным. Наверное, – привычка, приобретенная за много лет сидения в судейском кресле.
– Вы знаете, где он сейчас?
– Где-то в Швейцарии, – ответила я.
– Может, ваши дети знают больше?
– Нет, Стив. Они бы мне сказали.
– Но остался же у него здесь кто-то, кому он доверяет. К кому может обратиться в случае необходимости?
– Да, конечно, – сказала я, – его друг – Чарльз Стронг. Он – врач, проктолог…
Стив, мягко улыбнувшись, заверил меня:
– Абби, я думаю все утрясется…
Мы довольно часто ездили с ним по окрестностям Лос-Анджелеса. Стив был прекрасным кавалером: веселым, общительным, даже обаятельным. В ресторанах он выбирал для меня такие блюда, о каких я раньше и не слышала, но себе заказывал что-нибудь диетическое. Вместе со мной он пил только вино.
Однажды мне пришло в голову смотаться с ним, как когда-то с Руди, в Лас-Вегас. Мне нравилось вдруг очутиться в этом насквозь искусственном, придуманном, но по-своему ярком и привлекательном городе-балагане. Американский китч там навынос, но этого никто и не скрывает. Наоборот, – все вокруг словно бы подчеркивает: ни о чем не думай, мы позаботимся обо всем сами. Ты, дружок, в сказке, в выдуманной и отлакированной реальности. А раз так – и веди себя как в сказке: будь веселым и бесшабашным, трать деньги и дурачься, как ребенок.
Но Стив, улыбнувшись, отказался:
– Простите меня, Абби. Но я туда не езжу.
– Это потому, что вы – верующий католик? – спросила я, но, взглянув на него, почувствовала себя последней идиоткой.
– Нет-нет, – покачал он отрицательно головой, – к религии это не имеет отношения. Я просто не хочу становиться на одну доску с теми, кто сидел передо мной на скамье подсудимых. А там сейчас некоторые из этих людей – преуспевающие бизнесмены.
И я кивнула: конечно, я его понимаю… А через пару дней услышала на автоответчике голос разъяренного не на шутку Чарли…
– Свяжись со мной, когда бы ни пришла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– Да, но его высочество наотрез отказывается с вами встречаться…
Голос судейского крючка звучал жестче, даже злорадней, чем следовало бы.
– Какого черта?! – обозлился я.
– Повторить вам, что он сказал? – Сталь в голосе Пачелли стала еще острее и теперь могла порезать. – Наверное, все же лучше своими словами, вы не думаете?
– Да скажете вы, наконец, или нет? – гаркнул я.
– Конечно-конечно, – вдруг тихо зазвенел в его голосе веселенький колокольчик. – Его высочество говорит, что вы – бастард, а таких в королевских конюшнях всегда было навалом…
Меня обожгла волна ярости:
– Дайте-ка мне его номер телефона. Я пытался его разузнать, но он засекречен.
– Вы только все испортите, – уже спокойнее, увещевая меня, сказал Пачелли.
– Из какого нафталина вы только вытащили этого червяка?
– Он ведь, если я не ошибаюсь, – ваш сводный брат, – хмыкнула трубка.
– Ладно, – буркнул я, – что вы предлагаете?
Ловкий крючкотвор помолчал – я даже представил себе, как он почесывает подбородок, – и раздумчиво произнес:
– Вначале подпишите генеральную доверенность на мое имя. Если к тому же вы гарантируете, что будете держать себя в рамках приличия, я дам вам номер сотового телефона ее высочества принцессы. Софи – внучка его высочества. Учтите: это ваш главный экзамен, и от него зависит весь наш успех…
– Гарантия, я полагаю, – ваша честь адвоката…
Но его мои колкости не пронимали. Если бы не толстая кожа, он бы не смог работать адвокатом.
Во Фрибурге я купил на книжном развале книгу о генеалогии европейских монархов. На обратном пути, в поезде, я, давясь втихую проклятиями и ругательствами, пытался прорваться через надолбы имен и родственных связей. Они, как и сами династии, уходили в черную дыру истории. От скуки и нетерпения рот сводило зевотой, но я упрямо помечал маркером все, что относилось к моим родичам.
Зато уже назавтра я мог позволить себе позвонить своей титулованной внучатой племяннице. Мне ответил мелодичный женский голос:
– Хеллоу!
– Привет, Софи! Я получил ваш телефон от адвоката Пачелли. Знаете такого? Я – ваш сводный дедушка. Звоню вам по поводу «Ля Шери». Хотите со мной встретиться?
– Мистер… Грин, если не ошибаюсь?
– Он самый, – галантно отозвался я.
– Могу вам предложить встретиться послезавтра.
– Согласен, – тут же откликнулся я.
– В три дня возле фигуры динозавра в Базеле. Это – в зоопарке.
– Что? – повысил я голос. – У вас что, крыша поехала? Из Женевы ехать в Базель? Почему тогда не в Цюрих?
– Потому что я возвращаюсь из Франции, мистер Грин, и туда мне ближе. Но если вас это не устраивает, я через месяц буду в Женеве.
Я заскрипел зубами от ярости, но ничего другого делать мне не оставалось, кроме как согласиться.
– А какого черта зоопарк? Вы что, издеваетесь?
– Мистер Грин, я вовсе не заинтересована, чтобы за мной увязался кто-нибудь из папарацци. Итак, вы будете послезавтра в базельском зоопарке возле динозавра или нет?
– Буду, – буркнул я.
АББИ
Стив Роджерс был полной противоположностью Руди: знал не только чего он хочет, но и как этого достичь. Всегда спокойный, ровный, не просто сдержанный, а уверенный в себе и своих силах, он каждый день часами проделывал сложный и утомительный комплекс физических упражнений. Наверное, поэтому в теле его не было ни жиринки, а руки казались отлитыми из стали.
Я была у него пару раз в Малибу, в большом и просторном доме, обставленном мебелью в стиле шестидесятых. За аккуратно ухоженным садом следит пожилой садовник-мексиканец, а хозяйство ведет – готовит, убирает и делает покупки – его жена.
Стив показывал мне старые фотоальбомы: вот он – малыш рядом с отцом и матерью, вот – школьник, студент, член университетской сборной по регби. А вот – Стив и Сьюзен, его покойная жена: их сфотографировали где-то в гостях на барбекю. Дальше шли фотографии Стива с детьми, Стива в судейской мантии, на работе, а отдельно – Стива на приеме в Белом доме…
Он не позволил себе ни единого двусмысленного намека или жеста. Но в его чувствах невозможно было усомниться.
– Абби, – попросил он меня, ласково коснувшись моей руки, – вы можете мне абсолютно доверять…
– Что случилось, Стив? Почему вы в этом усомнились?
– Я хочу, чтобы вы знали: у меня – самые серьезные намерения. Но вас все время что-то давит, тяготит. Если вы поделитесь со мной, я постараюсь вам помочь.
– Стив, – сказала я, – вы спрашивали меня, замужем ли я, и я сказала, что нет. Это – правда, но не вся. Мой муж уехал и никогда больше не вернется. Но мы с ним не разошлись.
– Что-то такое я и подозревал, – сощурившись, кивнул он.
Тогда-то я и рассказала ему про Руди, про аварию полтора года назад, которая изменила всю нашу жизнь, и про мое странное – ни туда ни сюда – положение.
Стив слушал внимательно, чуть прикрыв глаза. Я обратила внимание: лицо его все время оставалось бесстрастным. Наверное, – привычка, приобретенная за много лет сидения в судейском кресле.
– Вы знаете, где он сейчас?
– Где-то в Швейцарии, – ответила я.
– Может, ваши дети знают больше?
– Нет, Стив. Они бы мне сказали.
– Но остался же у него здесь кто-то, кому он доверяет. К кому может обратиться в случае необходимости?
– Да, конечно, – сказала я, – его друг – Чарльз Стронг. Он – врач, проктолог…
Стив, мягко улыбнувшись, заверил меня:
– Абби, я думаю все утрясется…
Мы довольно часто ездили с ним по окрестностям Лос-Анджелеса. Стив был прекрасным кавалером: веселым, общительным, даже обаятельным. В ресторанах он выбирал для меня такие блюда, о каких я раньше и не слышала, но себе заказывал что-нибудь диетическое. Вместе со мной он пил только вино.
Однажды мне пришло в голову смотаться с ним, как когда-то с Руди, в Лас-Вегас. Мне нравилось вдруг очутиться в этом насквозь искусственном, придуманном, но по-своему ярком и привлекательном городе-балагане. Американский китч там навынос, но этого никто и не скрывает. Наоборот, – все вокруг словно бы подчеркивает: ни о чем не думай, мы позаботимся обо всем сами. Ты, дружок, в сказке, в выдуманной и отлакированной реальности. А раз так – и веди себя как в сказке: будь веселым и бесшабашным, трать деньги и дурачься, как ребенок.
Но Стив, улыбнувшись, отказался:
– Простите меня, Абби. Но я туда не езжу.
– Это потому, что вы – верующий католик? – спросила я, но, взглянув на него, почувствовала себя последней идиоткой.
– Нет-нет, – покачал он отрицательно головой, – к религии это не имеет отношения. Я просто не хочу становиться на одну доску с теми, кто сидел передо мной на скамье подсудимых. А там сейчас некоторые из этих людей – преуспевающие бизнесмены.
И я кивнула: конечно, я его понимаю… А через пару дней услышала на автоответчике голос разъяренного не на шутку Чарли…
– Свяжись со мной, когда бы ни пришла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77