И птичка есть, и тишина в
доме.
А кеныреечка в темноте растерялась: не поймешь, где день, где ночь,
еще чирикнешь не во время. Чтобы не попасть в дурацкое положение, птичка
вообще перестала петь.
Однажды кеныреечка в темноте лущит себе семечки и вдруг ни с того, ни
с сего тряпка свалилась. Солнце в глаза ка-ак брызнет! Кеныреечка задох-
нулась, зажмурилась, потом прослезилась, прокашлялась и давай свистать
позабытую песню. Стрункой вытянулась, глазки выпучила, тельцем всем сод-
рогается, кайф ловит. Ух она выдала! Пела о свободе, о небе, словом, обо
всем том, о чем тянет петь за решеткой. И вдруг видит, - [cedilla]
мо[cedilla]! Дверца клетки открыта! Свобода! Кеныреечка о ней пела, а
она - вот она тут! Выпорхнула из клетки и давай по комнате кренделями!
Села, счастливая, на подоконник перевести дух - ... мама родная! Открыта
форточка! Там свобода, свободнее не бывает! Вставлен в форточку кусочек
синего неба, и в нем карнизом выше голубь сидит. Свободный! Сизый! Толс-
тый! Ему бы ворковать о свободе, а он спит, дурак старый! Интересно, по-
чему о свободе поют только те, у кого ее нет?
Кенырейка подпрыгнула, и что ж она с ужасом видит?! За стеклом на
карнизе сидит рыжий котяра и, как истинный любитель птичьего пения, в
предвкушении облизывается.
Кенырейкино сердце шмыг в пятки и там "ду-ду-ду"... Еще немного и
свободно попала бы коту в пасть. На черта такая свобода, - быть съеден-
ным? Тьфу-тьфу-тьфу!
Кенырейка пулей назад к себе в клеточку, лапкой дверцу прикрыла, клю-
виком щеколду задвинула. Фу! В клетке спокойней! Решеточка крепкая!
Птичке не вылететь, но и коту не попасть! Кенырейка на радостях зачири-
кала. Свобода слова при отсутствии свободы передвижения не такая плохая
штука, если кто понимает! И кеныреечка запела коту в лицо все, что дума-
ла! И хоть кот ее сквозь стекла не видел, но слышал, гад, через форточку
все. Потому что слезы на глазах навернулись. Значит, дошло! Когда нет
возможности съесть, остается восхищаться искусством.
Кеныреечка, скажу я вам, пела как никогда! Потому что близость кошки
рождала вдохновение, решетка гарантировала свободу творчества. А это два
необходимых условия для раскрытия творческой личности.
Дворничиха на балконе
Разбудил Штукина странный звук. На балконе явно скреблись, хотя на
зиму было заклеено в лучшем виде. Значит, попасть на балкон могли только
с улицы. Как это с улицы, когда пятый этаж? Может, птичка шаркала ножкой
в поисках корма? Воробей так греметь лапами никогда бы не стал... "Цап-
ля, что ли? - туго соображал со сна Штукин, - сейчас я ей врежу прямо в
..." Он никогда не видел цаплю, поэтому смутно представлял, во что ей
можно врезать. Штукин подошел к балкону и долго тер не хотевшие просы-
паться глаза: за стеклом вместо цапли скреблась крохотная дворничиха в
желтом тулупе. Ломиком била лед, веничком посыпала из детского ведерка
песком. Штукин, разом проснувшись, с хрустом отодрал заклеенную на зиму
дверь и заорал:
- А ну брысь! По какому праву скребетесь, гражданка?!
- Это мой долг! - сладко распрямилась дворничиха. - Уменьшается трав-
матизм на балконах, рождаемость приподнимается. А то жить некому.
- Чего? Вы б еще на крыше песком посыпали! Люди ноги ломают не там,
где вы сыпите! Ироды! - свирепел окоченевший Штукин, кутаясь в домашние
трусы.
- А кто вам мешает ноги ломать, где посыпано? - дворничиха заглянула
в комнату. - Ох ты! Где ж такую грязь достаете? Не иначе жилец тут хо-
лостой! Так и быть, песочком посыплю. - Она щедро сыпанула из ведерка на
пол. - Хороший паркетик, вьетнамский! Его песком лучше, а солью разъесть
может. Вот в сороковой пол посолила, как попросили, а то у них тесть
пьяный подскальзывается. Так верите, нет, - весь паркет белый стал!
Соль, что вы хотите! Зато тесть пить бросил. Не могу, сказал, об соленый
паркет бить челом, подташнивает! И не пьет третий день! Представляете? -
Дворничиха захлопнула дверь на балкон и потопала на кухню, по дороге по-
сыпая песком. - От холода содрогаетссь или от страсти? Я женщина чест-
ная, пять благодарностей. А вы сразу в трусах. Сначала чаю поставлю. Ух
ты! У вас брюква имеется! Сделаю яичницу с брюквой. Это полезно. А для
мужчины вообще! Скушаете и на меня бросаться начнете! А зовут меня Мария
Ивановна!
Как ни странно яичница с брюквой оказалась приличной, к тому же Шту-
кин опять не поужинал.
- Ну вот, накормила. Это мой долг. Пожалуй, пойду, пока с брюквы на
меня не набросились! - Мария Ивановна шагнула к балкону.
- Нет, нет! Прошу сюда! - Штукин галантно распахнул дверь. И тут, как
нарочно на площадку выскочила соседская собака с хозяином и замерли в
стойке, принюхиваясь в четыре ноздри, не сводя глаз с дикой пары: Штукин
в трусах и румяная коротышка в тулупе. Покраснев до колен, Штукин зах-
лопнул дверь:
- На ровном месте застукали, сволочи!
- По-моему, вы меня опозорили, - прошептала дворничиха.
- Чем же это? Вот вы меня опозорили, факт! Как докажу, что между нами
ничего не было, как? Раз ночью в трусах рядом с бабой, - скажут, разв-
ратник!
Дворничиха, сыпанув под себя песку, грохнулась в полный рост и зары-
дала. Крохотная такая дворничиха, а ревела как начальник РЖУ.
Опасаясь, что ворвутся собаки с соседями, Штукин, нагнувшись к лежа-
щей, одной рукой гладил дворничиху по голове, второй сжимал ее горло:
- Тихо! Миленькая моя! Заткнись! Люди спят! Что теперь делать?! Не
жениться ведь...
Мария Ивановна, оборвав рев, вскочила и, шмыгнув носом, прошептала:
- Я согласная на замужество. Ой, полпятого! Скоренько спать! Теперь
это наш долг! Да вы еще после брюквы! Я вас опасаюсь! - дворничиха хо-
хотнула и, скинув тулуп, прыгнула в постель, где исчезла.
Как бы вы поступили на месте Штукина? Устроить в пять утра жуткий
скандал, соседей порадовать? Глупо. Штукин, как воспитанный человек, ре-
шил по-хорошему лечь с дворничихой, а вот утром выставить невесту за
дверь, чтобы ноги ее не было!..
Он проснулся полвосьмого от звонка будильника. Оказалось, Марья Ива-
новна ушла по-английски, не попрощавшись, прихватив с холодильника де-
сять тысяч.
Ложась спать полпервого, Штукин снова заклеил дверь на балконе, раду-
ясь тому, что свободен, но чуточку было и жаль. Дворничиха хоть и не-
большая, но оказалась на редкость вся миловидная.
В два часа ночи с балкона настойчиво постучали. Штукин проснулся и,
проклиная всех дворников мира, отодрал свежезаклеенную дверь. Марья Ива-
новна подпрыгнула и повисла на шее:
- Волновались, что не приду? Сейчас яишенку с брюквой изображу, по-
терпите.
И Штукин начал терпетъ.
Марья Ивановна ежедневно устраивала генеральные уборки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
доме.
А кеныреечка в темноте растерялась: не поймешь, где день, где ночь,
еще чирикнешь не во время. Чтобы не попасть в дурацкое положение, птичка
вообще перестала петь.
Однажды кеныреечка в темноте лущит себе семечки и вдруг ни с того, ни
с сего тряпка свалилась. Солнце в глаза ка-ак брызнет! Кеныреечка задох-
нулась, зажмурилась, потом прослезилась, прокашлялась и давай свистать
позабытую песню. Стрункой вытянулась, глазки выпучила, тельцем всем сод-
рогается, кайф ловит. Ух она выдала! Пела о свободе, о небе, словом, обо
всем том, о чем тянет петь за решеткой. И вдруг видит, - [cedilla]
мо[cedilla]! Дверца клетки открыта! Свобода! Кеныреечка о ней пела, а
она - вот она тут! Выпорхнула из клетки и давай по комнате кренделями!
Села, счастливая, на подоконник перевести дух - ... мама родная! Открыта
форточка! Там свобода, свободнее не бывает! Вставлен в форточку кусочек
синего неба, и в нем карнизом выше голубь сидит. Свободный! Сизый! Толс-
тый! Ему бы ворковать о свободе, а он спит, дурак старый! Интересно, по-
чему о свободе поют только те, у кого ее нет?
Кенырейка подпрыгнула, и что ж она с ужасом видит?! За стеклом на
карнизе сидит рыжий котяра и, как истинный любитель птичьего пения, в
предвкушении облизывается.
Кенырейкино сердце шмыг в пятки и там "ду-ду-ду"... Еще немного и
свободно попала бы коту в пасть. На черта такая свобода, - быть съеден-
ным? Тьфу-тьфу-тьфу!
Кенырейка пулей назад к себе в клеточку, лапкой дверцу прикрыла, клю-
виком щеколду задвинула. Фу! В клетке спокойней! Решеточка крепкая!
Птичке не вылететь, но и коту не попасть! Кенырейка на радостях зачири-
кала. Свобода слова при отсутствии свободы передвижения не такая плохая
штука, если кто понимает! И кеныреечка запела коту в лицо все, что дума-
ла! И хоть кот ее сквозь стекла не видел, но слышал, гад, через форточку
все. Потому что слезы на глазах навернулись. Значит, дошло! Когда нет
возможности съесть, остается восхищаться искусством.
Кеныреечка, скажу я вам, пела как никогда! Потому что близость кошки
рождала вдохновение, решетка гарантировала свободу творчества. А это два
необходимых условия для раскрытия творческой личности.
Дворничиха на балконе
Разбудил Штукина странный звук. На балконе явно скреблись, хотя на
зиму было заклеено в лучшем виде. Значит, попасть на балкон могли только
с улицы. Как это с улицы, когда пятый этаж? Может, птичка шаркала ножкой
в поисках корма? Воробей так греметь лапами никогда бы не стал... "Цап-
ля, что ли? - туго соображал со сна Штукин, - сейчас я ей врежу прямо в
..." Он никогда не видел цаплю, поэтому смутно представлял, во что ей
можно врезать. Штукин подошел к балкону и долго тер не хотевшие просы-
паться глаза: за стеклом вместо цапли скреблась крохотная дворничиха в
желтом тулупе. Ломиком била лед, веничком посыпала из детского ведерка
песком. Штукин, разом проснувшись, с хрустом отодрал заклеенную на зиму
дверь и заорал:
- А ну брысь! По какому праву скребетесь, гражданка?!
- Это мой долг! - сладко распрямилась дворничиха. - Уменьшается трав-
матизм на балконах, рождаемость приподнимается. А то жить некому.
- Чего? Вы б еще на крыше песком посыпали! Люди ноги ломают не там,
где вы сыпите! Ироды! - свирепел окоченевший Штукин, кутаясь в домашние
трусы.
- А кто вам мешает ноги ломать, где посыпано? - дворничиха заглянула
в комнату. - Ох ты! Где ж такую грязь достаете? Не иначе жилец тут хо-
лостой! Так и быть, песочком посыплю. - Она щедро сыпанула из ведерка на
пол. - Хороший паркетик, вьетнамский! Его песком лучше, а солью разъесть
может. Вот в сороковой пол посолила, как попросили, а то у них тесть
пьяный подскальзывается. Так верите, нет, - весь паркет белый стал!
Соль, что вы хотите! Зато тесть пить бросил. Не могу, сказал, об соленый
паркет бить челом, подташнивает! И не пьет третий день! Представляете? -
Дворничиха захлопнула дверь на балкон и потопала на кухню, по дороге по-
сыпая песком. - От холода содрогаетссь или от страсти? Я женщина чест-
ная, пять благодарностей. А вы сразу в трусах. Сначала чаю поставлю. Ух
ты! У вас брюква имеется! Сделаю яичницу с брюквой. Это полезно. А для
мужчины вообще! Скушаете и на меня бросаться начнете! А зовут меня Мария
Ивановна!
Как ни странно яичница с брюквой оказалась приличной, к тому же Шту-
кин опять не поужинал.
- Ну вот, накормила. Это мой долг. Пожалуй, пойду, пока с брюквы на
меня не набросились! - Мария Ивановна шагнула к балкону.
- Нет, нет! Прошу сюда! - Штукин галантно распахнул дверь. И тут, как
нарочно на площадку выскочила соседская собака с хозяином и замерли в
стойке, принюхиваясь в четыре ноздри, не сводя глаз с дикой пары: Штукин
в трусах и румяная коротышка в тулупе. Покраснев до колен, Штукин зах-
лопнул дверь:
- На ровном месте застукали, сволочи!
- По-моему, вы меня опозорили, - прошептала дворничиха.
- Чем же это? Вот вы меня опозорили, факт! Как докажу, что между нами
ничего не было, как? Раз ночью в трусах рядом с бабой, - скажут, разв-
ратник!
Дворничиха, сыпанув под себя песку, грохнулась в полный рост и зары-
дала. Крохотная такая дворничиха, а ревела как начальник РЖУ.
Опасаясь, что ворвутся собаки с соседями, Штукин, нагнувшись к лежа-
щей, одной рукой гладил дворничиху по голове, второй сжимал ее горло:
- Тихо! Миленькая моя! Заткнись! Люди спят! Что теперь делать?! Не
жениться ведь...
Мария Ивановна, оборвав рев, вскочила и, шмыгнув носом, прошептала:
- Я согласная на замужество. Ой, полпятого! Скоренько спать! Теперь
это наш долг! Да вы еще после брюквы! Я вас опасаюсь! - дворничиха хо-
хотнула и, скинув тулуп, прыгнула в постель, где исчезла.
Как бы вы поступили на месте Штукина? Устроить в пять утра жуткий
скандал, соседей порадовать? Глупо. Штукин, как воспитанный человек, ре-
шил по-хорошему лечь с дворничихой, а вот утром выставить невесту за
дверь, чтобы ноги ее не было!..
Он проснулся полвосьмого от звонка будильника. Оказалось, Марья Ива-
новна ушла по-английски, не попрощавшись, прихватив с холодильника де-
сять тысяч.
Ложась спать полпервого, Штукин снова заклеил дверь на балконе, раду-
ясь тому, что свободен, но чуточку было и жаль. Дворничиха хоть и не-
большая, но оказалась на редкость вся миловидная.
В два часа ночи с балкона настойчиво постучали. Штукин проснулся и,
проклиная всех дворников мира, отодрал свежезаклеенную дверь. Марья Ива-
новна подпрыгнула и повисла на шее:
- Волновались, что не приду? Сейчас яишенку с брюквой изображу, по-
терпите.
И Штукин начал терпетъ.
Марья Ивановна ежедневно устраивала генеральные уборки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119