— Боже, какая же ты красивая! Даже красивей, чем я мог себе представить.
Глаза Крис удивленно распахнулись.
— Так, значит, я тебе все-таки нравилась? И когда же ты обратил на меня внимание?
Он томно улыбнулся.
— Правду сказать?
— Конечно!
— Почти с самого начала.
Крис откинулась на подушку и скорчила шутливую гримаску.
— Выходит, ты меня хотел, но при этом просто ненавидел?
Мейсон засмеялся и сгреб Кристину в охапку.
— Получается, что мое тело оказалось умнее моей головы.
«Неужели это не сон? — промелькнуло в голове Крис. — Это слишком прекрасно, чтобы оказаться явью».
Наверное, на лице Кристины отразился страх, потому что Мейсон положил ее руку к себе на грудь — туда, где билось его сердце, и сказал:
— Я настоящий, живой, я наяву… и никуда не денусь, не бойся!
— Я люблю тебя, — сказала она.
Мейсон поцеловал ее.
— Вот уж не понимаю, за что меня любить! Я так ужасно с тобой обращался.
Она придвинулась к нему еще ближе.
— Это верно… Честно говоря, я уже и сама не понимаю, за что я тебя люблю.
— Между прочим, когда я летел в самолете, я твердо и окончательно решил с тобой расстаться, — признался Мейсон.
— Из-за того, что я ничего не сказала тебе о приезде твоей матери?
— Нет. Из-за того, что я вдруг осознал, как ты мне дорога. — Мейсон прижался губами к ее виску. — Я безумно боялся к тебе привязаться, Крис. Слава Богу, что ты не дала мне уйти.
— Если бы ты ушел, я бы побежала за тобой. Он взял ее лицо в ладони.
— Что для тебя сделать? Я весь мир готов положить к твоим ногам. Ты только попроси!
— Да у меня уже все есть.
— Тогда придумай!
Крис улыбнулась. И она когда-то убеждала себя, что сможет прожить без Мейсона? Какая же это невероятная глупость!
— Я хочу узнать тебя поближе, — помолчав, сказала она. — Ведь я тебя еще мало знаю. Расскажи мне, каким ты был в детстве, в какую школу ходил, занимался ли спортом… Я ведь даже не знаю, любишь ли ты баклажаны, хлеб из отрубей и тыквенный пирог. Кстати, я не умею печь тыквенный пирог, можешь спросить у Кевина.
Конечно, ей хотелось еще узнать про его жизнь с Сюзанной и с Дианой, но она предпочла не задавать этих вопросов. Всему свое время. Может быть, со временем он сможет вспоминать свое прошлое.
Мейсон внимательно разглядывал ее пальцы.
— Если я пообещаю ответить на все твои вопросы, ты согласишься надеть обручальное кольцо, которое я собираюсь тебе купить?
— Только если оно будет не слишком шикарное. — Она погрозила ему пальцем. — Бриллиант не больше пяти каратов.
Он рассмеялся.
— Да я вообще-то рассчитывал купить обычное золотое колечко без бриллианта.
У Крис захватывало дух от счастья. Она уже не сомневалась в том, что у них с Мейсоном все получится.
— Да! Ты же что-то хотел у меня забрать, — вдруг спохватилась Крис.
— Забрать? Не помню…
— Ну как же! Ты сказал в больнице, что я тебе задолжала…
— А, это… — Он замялся. — Я имел в виду Кевина.
— В каком смысле?
— Да я просто был на тебя очень зол, Крис.
— Все равно скажи.
— Короче… я хотел, чтобы ты вернула мне годы, которые я провел без него, — наконец признался Мейсон.
И хотя было ясно, что он не хотел ее обидеть, в его голосе звучала безмерная грусть.
Крис долго размышляла над его словами, а потом, не говоря ни слова, встала с постели и принесла ему толстый дневник в кожаной обложке.
— Что это? — удивился Мейсон.
— Я начала эти записи сразу же после рождения Кевина. — Крис забралась с ногами на кровать. — Правда, ты найдешь тут нелестные замечания в свой адрес, ведь в то время я была о тебе весьма невысокого мнения.
Мейсон положил дневник на тумбочку и поцеловал Кристину, успев перед этим сказать:
— Люблю тебя.
А Крис подумала:
«Это ж надо: в первый раз сыграла в лотерею — и сразу вытянула счастливый билет!»
Глава 38
Мейсон бесшумно положил дневник Крис на тумбочку и выбрался из постели. Он поправил одеяло, осторожно подоткнул его со всех сторон, чтобы Крис не замерзла. Она утверждала, что ей не хочется спать, а нужно только на пару минут закрыть глаза перед тем, как одеться и отправиться в больницу, но с того времени прошел уже час.
Прислушиваясь к ее тихому дыханию, Мейсон читал дневник и начинал понимать, каким был для Крис первый год жизни Кевина. Он погрузился в мир, где Крис и Кевин изо дня в день то одерживали победы, то терпели поражения.
Более полугода Крис билась за то, чтобы малыш хотя бы понемногу набирал вес; какие-нибудь десять граммов, жалкая треть унции, уже вселяли в нее надежду. Но после второй операции, когда Кевину исполнилось четыре месяца, он начал ежедневно худеть, хотя и так весил всего лишь пять фунтов. Отчаяние Крис выплескивалось в эти дни на каждую страницу.
Мейсон почувствовал, что ее страдания ложатся на его душу непереносимым грузом, и стал перелистывать страницы, подсознательно желая добраться до того места, где можно будет порадоваться улучшению состояния Кевина. Но когда Мейсон поймал себя на таком желании, он поспешно вернулся и продолжил чтение, не пропуская ни единого слова. Если она все это пережила, то как он смеет жалеть себя и выбирать только приятные моменты?
Крис была на вершине блаженства в те поворотные в судьбе Кевина дни, когда его впалые щечки стали едва заметно полнеть, когда он впервые улыбнулся или начал довольно агукать.
Описывался в дневнике и День Благодарения. В честь праздника Крис прикрепила скотчем к кювезе Кевина картинки с изображением пилигримов и пухлой индейки. Затем пришло Рождество, и она поставила на кардиомонитор миниатюрную елочку с маленькими лампочками, подключенными к батарейке от карманного фонарика. Одна из сестер повесила под елочкой носок с именем Кевина, и, по мере того как менялись сестринские смены, носок от подарков становился все пухлее. В канун Нового года врачи и медсестры из бригады интенсивной терапии, улучив минутку, открыли бутылку пенистого сидра, подняли в честь праздника бумажные стаканчики и вернулись к своим обязанностям. Крис провела последний день старого года и первый день нового одинаково — сидела в кресле-качалке с Кевином на руках.
Читая дневник, Мейсон ни разу не встретил прямого упоминания о том, как мучительно Крис боялась потерять малыша. Она явно не упоминала о нем из суеверия — чтобы не накликать беду, — но этот страх явственно читался между строк.
Переживания Крис очень перекликались с тем, что довелось испытать Мейсону, когда заболела Сюзанна. Он хорошо знал, что значит жить, когда отчаяние и надежда становятся звеньями одной цепи.
Внезапно ему пришла в голову ужасная мысль, и у него по спине побежали мурашки. Что было бы, если бы письмо Дианы пришло к нему вовремя? Если бы у кроватки Кевина пришлось сидеть ему? Смог бы он все это выдержать с терпением и достоинством, как выдержала Крис?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82