Настольная лампа в черно-золотых тонах хорошо освещала рабочее место. Соответствующей раскраски кресло хорошо держало спину. Стоило мне поднять взгляд от бумаг и посмотреть на зеленые верхушки деревьев и убегающую вдаль старую улицу за окнами эркера, как меня охватывало чувство, что я осуществила свою заветную мечту и попала на машине времени в Лондон меж двух мировых войн.
Вскоре список Руперта захватил меня полностью. Он перечислил практически все, что находилось в квартире бабушки. Его скрупулезность дошла до того, что он внес в список расчески с туалетного столика в спальне. В дополнение к списку мебели, посуды и кухонного оборудования он составил перечень одежды и личных вещей, включая фотографии. Он оставил место в каждой строке, чтобы я оценила вещи, но внизу он сделал приписку, в которой объяснил, что все вещи, по его приблизительной оценке, стоят не меньше ста пятидесяти тысяч фунтов стерлингов. Мы с Джереми решили, что мебель на вилле стоит примерно триста пятьдесят тысяч. Гараж и все его содержимое трудно было оценить, поэтому мы решили заняться этим позже. Да еще сама вилла, несмотря на требующийся ремонт и устаревшие удобства, благодаря своему расположению… я бы оценила ее не меньше двух миллионов девяноста тысяч фунтов, что около четырех миллионов долларов. Не мудрено, что Ролло хочет обжаловать французское завещание.
Я откинулась в кресле и оглядела притихшие апартаменты. Было что-то пугающее в том, как я подводила итог чьей-то жизни со списком вещей в руках. Чужие люди холодно оценивают твои любимые вещи, а ты и возразить не можешь. И хоть Джереми и предупреждал меня не романтизировать ситуацию, меня не покидало ощущение, что не просто так двоюродная бабушка Пенелопа экзальтированным жестом оставила мне старую машину и опосредованно, через маму, прекрасную квартиру в Лондоне. Она ведь едва меня знала, и все же если бы я была светской дамой без своих детей, то мне, возможно, тоже захотелось бы вложить немного мудрости в головку маленькой племянницы, да еще тезки. Но что же она пыталась сообщить мне?
Я посмотрела на стул у окна. Окно напомнило мне об окне в доме двоюродной бабушки Берил в Корнуолле. В то лето, когда мы приезжали к ней, я любила сидеть у него. И вот однажды я свернулась в кресле у того окна. Почему-то я была в доме одна. Я взяла книжку мрачных сказок и углубилась в историю про бедную маленькую девочку, которая воодушевилась приглашением на бал от принца. Она сделала красивое платье и приготовилась идти. Но ее домочадцам стало завидно, они сказали ей, что приглашение пришло по ошибке, и не дали ей коня и карету, так что бедняжке пришлось идти пешком до города, где находился замок. Ее красивое платье испачкалось и порвалось, а туфли стерлись о камни мостовой. Но это было еще не самое страшное. Дорога отняла столько времени, что к тому моменту, как она дошла, она была уже не девушкой, а пожилой женщиной. Ей целая жизнь понадобилась, чтобы добраться до замка. Принц женился, и у него был сын, и он устраивал бал уже в его честь. Пожилая женщина, сжимая в руках приглашение, слушала, как потешается над ней стража. Она опустилась на ступени дворца. Зазвучала музыка, и, глядя в вечернее небо, она решила, что это принц приглашает ее на танец, хотя скорее смерть звала ее с той стороны звезд…
Я была в том нежном возрасте, когда легко впадаешь в меланхолию, поскольку уже поняла, что у жизни есть темная сторона. Может, в тот день лил дождь или тоска и одиночество охватили меня в этом продуваемом ветрами доме в чужой стране, но я расплакалась из-за того, что жизнь сыграла такую злую шутку с невинным человеком.
За этим занятием и застала меня двоюродная бабушка Пенелопа. Сначала мое состояние ее развеселило, позабавило, и я не стала ничего ей объяснять. Но она легко разговорила меня. И в отличие от большинства взрослых она не стала говорить мне, что это лишь сказка. Она выслушала меня до конца с задумчивым видом и сказала:
«Ненавижу, когда они такие сказки пишут. А ты? Наделяют тебя большим сердцем, а потом наказывают за это. Не расстраивайся, милая Пенни. Тебя ждет совсем иная судьба. Я уверена в этом. – Я посмотрела на нее с сомнением, и она добавила мягко, но строго: – Родная моя, я никогда не ошибаюсь в таких вопросах».
Она сказала это таким простым тоном, лишенным всякой торжественности, что день вдруг стал самым обыкновенным, как это случается только в детстве, и я никогда не вспоминала о нем до этой минуты.
Но сейчас я увидела все как наяву и поежилась. Я как будто услышала ее голос, видимо, от того, что тихо сидела в ее доме у окна.
– Спасибо, бабушка Пенелопа, – сказала я искренне.
Мой голос эхом разнесся по комнате. Меня посетила мысль, яркая, как всегда, что моя жизнь в буквальном смысле слова сделала новый удивительный поворот. Мне казалось, что единственным способом отблагодарить двоюродную бабушку будет наслаждаться жизнью и каждым прожитым днем. Мне вспомнились слова Гарольда, когда он говорил мне, чтобы я не отрешалась от настоящей жизни. И это напомнило мне о том, что я должна кое-что сделать. А отсюда, из Лондона, проводить свои исследования мне было куда проще, чем из крошечной квартирки в Нью-Йорке.
К примеру, я пыталась найти один портрет, авторство которого приписывается художнику по имени Бартоломео Венето. Раньше считалось, что на портрете изображена Лукреция Борджиа, но позже эксперты сочли, что на портрете изображена совсем другая женщина. И тем не менее это был единственный художественный образ Лукреции, на который можно было сослаться. Я выяснила, что портрет выставлен одной из экспозиций Лондонской национальной галереи. Мне захотелось увидеть его своими глазами. Один взгляд на подлинник стоит сотен фотоснимков и десятков часов, проведенных в библиотеках. А Руперт облегчил мне задачу своей картой, на которой было отмечено все необходимое.
Я встала с чувством вдохновения, взяла свою записную книжку, сумку и куртку и направилась к двери.
Я вышла на улицу и спустилась по зеленой от листвы, залитой солнцем улице к метро и доехала до станции «Чаринг-Кросс», а оттуда вышла прямо к Национальной галерее, тщательно избегая заманчивые достопримечательности Лондона. Я прошла сразу в зал, посвященный эпохе Ренессанса, стараясь не обращать внимания на прекрасные произведения других коллекций.
Но мимо выставки работ Леонардо да Винчи я пройти не смогла. Ведь он был военным инженером и работал на брата Лукреции, Чезаре. Я знала, что здесь хранятся знаменитые наброски Леонардо, среди которых был эскиз картины «Дева с младенцем и Святая Анна со Святым Иоанном Крестителем», написанный мелом, и сделан он был примерно в то же время, что и портрет Лукреции, написанный в 1506 году.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Вскоре список Руперта захватил меня полностью. Он перечислил практически все, что находилось в квартире бабушки. Его скрупулезность дошла до того, что он внес в список расчески с туалетного столика в спальне. В дополнение к списку мебели, посуды и кухонного оборудования он составил перечень одежды и личных вещей, включая фотографии. Он оставил место в каждой строке, чтобы я оценила вещи, но внизу он сделал приписку, в которой объяснил, что все вещи, по его приблизительной оценке, стоят не меньше ста пятидесяти тысяч фунтов стерлингов. Мы с Джереми решили, что мебель на вилле стоит примерно триста пятьдесят тысяч. Гараж и все его содержимое трудно было оценить, поэтому мы решили заняться этим позже. Да еще сама вилла, несмотря на требующийся ремонт и устаревшие удобства, благодаря своему расположению… я бы оценила ее не меньше двух миллионов девяноста тысяч фунтов, что около четырех миллионов долларов. Не мудрено, что Ролло хочет обжаловать французское завещание.
Я откинулась в кресле и оглядела притихшие апартаменты. Было что-то пугающее в том, как я подводила итог чьей-то жизни со списком вещей в руках. Чужие люди холодно оценивают твои любимые вещи, а ты и возразить не можешь. И хоть Джереми и предупреждал меня не романтизировать ситуацию, меня не покидало ощущение, что не просто так двоюродная бабушка Пенелопа экзальтированным жестом оставила мне старую машину и опосредованно, через маму, прекрасную квартиру в Лондоне. Она ведь едва меня знала, и все же если бы я была светской дамой без своих детей, то мне, возможно, тоже захотелось бы вложить немного мудрости в головку маленькой племянницы, да еще тезки. Но что же она пыталась сообщить мне?
Я посмотрела на стул у окна. Окно напомнило мне об окне в доме двоюродной бабушки Берил в Корнуолле. В то лето, когда мы приезжали к ней, я любила сидеть у него. И вот однажды я свернулась в кресле у того окна. Почему-то я была в доме одна. Я взяла книжку мрачных сказок и углубилась в историю про бедную маленькую девочку, которая воодушевилась приглашением на бал от принца. Она сделала красивое платье и приготовилась идти. Но ее домочадцам стало завидно, они сказали ей, что приглашение пришло по ошибке, и не дали ей коня и карету, так что бедняжке пришлось идти пешком до города, где находился замок. Ее красивое платье испачкалось и порвалось, а туфли стерлись о камни мостовой. Но это было еще не самое страшное. Дорога отняла столько времени, что к тому моменту, как она дошла, она была уже не девушкой, а пожилой женщиной. Ей целая жизнь понадобилась, чтобы добраться до замка. Принц женился, и у него был сын, и он устраивал бал уже в его честь. Пожилая женщина, сжимая в руках приглашение, слушала, как потешается над ней стража. Она опустилась на ступени дворца. Зазвучала музыка, и, глядя в вечернее небо, она решила, что это принц приглашает ее на танец, хотя скорее смерть звала ее с той стороны звезд…
Я была в том нежном возрасте, когда легко впадаешь в меланхолию, поскольку уже поняла, что у жизни есть темная сторона. Может, в тот день лил дождь или тоска и одиночество охватили меня в этом продуваемом ветрами доме в чужой стране, но я расплакалась из-за того, что жизнь сыграла такую злую шутку с невинным человеком.
За этим занятием и застала меня двоюродная бабушка Пенелопа. Сначала мое состояние ее развеселило, позабавило, и я не стала ничего ей объяснять. Но она легко разговорила меня. И в отличие от большинства взрослых она не стала говорить мне, что это лишь сказка. Она выслушала меня до конца с задумчивым видом и сказала:
«Ненавижу, когда они такие сказки пишут. А ты? Наделяют тебя большим сердцем, а потом наказывают за это. Не расстраивайся, милая Пенни. Тебя ждет совсем иная судьба. Я уверена в этом. – Я посмотрела на нее с сомнением, и она добавила мягко, но строго: – Родная моя, я никогда не ошибаюсь в таких вопросах».
Она сказала это таким простым тоном, лишенным всякой торжественности, что день вдруг стал самым обыкновенным, как это случается только в детстве, и я никогда не вспоминала о нем до этой минуты.
Но сейчас я увидела все как наяву и поежилась. Я как будто услышала ее голос, видимо, от того, что тихо сидела в ее доме у окна.
– Спасибо, бабушка Пенелопа, – сказала я искренне.
Мой голос эхом разнесся по комнате. Меня посетила мысль, яркая, как всегда, что моя жизнь в буквальном смысле слова сделала новый удивительный поворот. Мне казалось, что единственным способом отблагодарить двоюродную бабушку будет наслаждаться жизнью и каждым прожитым днем. Мне вспомнились слова Гарольда, когда он говорил мне, чтобы я не отрешалась от настоящей жизни. И это напомнило мне о том, что я должна кое-что сделать. А отсюда, из Лондона, проводить свои исследования мне было куда проще, чем из крошечной квартирки в Нью-Йорке.
К примеру, я пыталась найти один портрет, авторство которого приписывается художнику по имени Бартоломео Венето. Раньше считалось, что на портрете изображена Лукреция Борджиа, но позже эксперты сочли, что на портрете изображена совсем другая женщина. И тем не менее это был единственный художественный образ Лукреции, на который можно было сослаться. Я выяснила, что портрет выставлен одной из экспозиций Лондонской национальной галереи. Мне захотелось увидеть его своими глазами. Один взгляд на подлинник стоит сотен фотоснимков и десятков часов, проведенных в библиотеках. А Руперт облегчил мне задачу своей картой, на которой было отмечено все необходимое.
Я встала с чувством вдохновения, взяла свою записную книжку, сумку и куртку и направилась к двери.
Я вышла на улицу и спустилась по зеленой от листвы, залитой солнцем улице к метро и доехала до станции «Чаринг-Кросс», а оттуда вышла прямо к Национальной галерее, тщательно избегая заманчивые достопримечательности Лондона. Я прошла сразу в зал, посвященный эпохе Ренессанса, стараясь не обращать внимания на прекрасные произведения других коллекций.
Но мимо выставки работ Леонардо да Винчи я пройти не смогла. Ведь он был военным инженером и работал на брата Лукреции, Чезаре. Я знала, что здесь хранятся знаменитые наброски Леонардо, среди которых был эскиз картины «Дева с младенцем и Святая Анна со Святым Иоанном Крестителем», написанный мелом, и сделан он был примерно в то же время, что и портрет Лукреции, написанный в 1506 году.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73