Нелли задремала в кресле с журналом на коленях.
— Лучше бы ты уже легла, Нелли, — разбудила я ее. — Но раз ты не спишь, то тебе придется меня выслушать. Молчать я не могу. Послушай — я снова это сделала.
— Сделала — что?
— По уши влюбилась!
— Вот и славно, — ответила она. — Кто же он на этот раз, дорогая?
— Его зовут Бент, и он играет на трубе. — Мне вдруг ужасно захотелось поделиться с Нелли всем, абсолютно всем. — И я сегодня занималась с ним любовью. — Фраза прозвучала излишне буднично. — Это было потрясающе!
— Боже мой, что ты говоришь, дитя? — поразилась Нелли. — Ты сошла с ума? Ну-ка, Хелен, сядь на минутку. Ты не должна меня так пугать.
— А чем ты потрясена?
— Но ты же еще ребенок. Ты же шутишь, да? Не говоришь же ты все это всерьез?!
— Говорю.
— Но ведь ЭТИМ можно заниматься, когда ты уже замужем или хотя бы обручена. Ты просто заслужила настоящую трепку.
— Но я занимаюсь этим и буду заниматься дальше.
— Но, Хелен, а если что-нибудь случится?
— Вряд ли. Он достаточно осторожен.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну не глупи, Нелли. Ты же понимаешь, о чем идет речь.
— Никто из мужчин не может быть достаточно осторожен, — провозгласила она. — Обязательно что-то случается. В следующий раз ты явишься и скажешь, что ждешь ребенка.
— Ну и что особенного, наконец. В крайнем случае отправляешься в госпиталь с диагнозом «нерегулярный цикл».
Нелли окаменела и застыла с раскрытым ртом.
— Боже, благослови нас и спаси, детей твоих. Что с тобой случилось? Ты и правда изменилась.
— Да брось, — обиделась я. — Я только хотела, чтобы ты за меня порадовалась.
— Порадовалась!.. Да радоваться-то нечему! Тебе еще нет восемнадцати.
— Ну и что? Эти вещи в наше время происходят гораздо раньше.
— Хелен, — вдруг решилась Нелли, — если ты и дальше собираешься делать это самое, то должна использовать… ну… ты понимаешь, о чем я говорю.
— Да. Понимаю. Только это все испортит. Так что даже и обсуждать не будем.
— Все, ты пропала, — заявила, горестно вздыхая, Нелли. — Больше и сказать нечего. Ты пропала. Окончательно пропала. Можно сказать, погибла.
— Ну, Нелли, не расстраивайся так, — пожалела я ее. — Обещаю, что буду держать себя в руках и не терять голову.
— У тебя не получится. Ты такая молоденькая… И зачем только ты доверила мне свой секрет. Ведь все кончится бедой, обязательно кончится. Каждый день я буду мучаться и переживать, как ты, что с тобой.
— Вот уж не стоит. Я клянусь тебе, что ничего не случится. Веришь?
Она вздохнула, потом громко высморкалась.
— После всей этой истории я должна сварить себе кофейку. Очень разволновалась! Выпьешь со мной?
— Нет, спасибо. Спокойной ночи, Нелли.
— Спокойной ночи.
Глава 12
В Бенни жил не один человек, а целая толпа. Я никогда не знала, кого встречу, и даже во время наших коротких страстных свиданий он менялся также быстро, как апрельская погода. То он дурачился, как подросток, то становился невыносимо серьезным. «Сейчас будем играть музыку», — говорил он. И мы играли. «А сейчас мы займемся любовью», — сообщал он, и я повиновалась. Он мог одновременно слушать пластинку, разговаривать со мной, есть, играть сам с собой в шахматы и одеваться!
Шахматы были его второй страстью после музыки. Он мог часами сидеть за этой идиотской доской и строить комбинации. Когда ему удавалось выиграть фигуру у невидимого противника, он радостно потирал руки и восклицал: «Это тебя подкосит!» Но в то же время он поступал честно, и его «противник» частенько побеждал. А я просто сидела и смотрела на него.
Тетушку Бенни я видела всего однажды. Это была сухонькая старая леди с серенькими волосами. Она никогда не входила в его комнату, и все их переговоры происходили на лестнице. Думаю, он любил ее и чувствовал, что он ее единственный защитник.
— Я — все, что у нее есть, — говорил он. — Но этого достаточно. Однажды, когда она болела, я играл ей всю ночь напролет, и на утро она совершенно выздоровела. Я чудо-доктор — самый современный медик. Правда?
— Ты скромничаешь.
— Не бойся. Я отличаюсь от остальных тем, что точно знаю, чего могу и хочу. Когда я через год закончу школу, то буду учиться на инженера и заработаю океаны денег. Они заплатят мне миллионы только за строительство моста в Абиссинии. А потом я спроектирую для себя дом с библиотекой, музыкальным салоном, комнатой для шахмат и зоопарком в саду.
— А где буду я? — поинтересовалась я. Он явно озадачился.
— Ты? Ты сможешь присматривать днем за животными и спать у меня в ногах.
— Большое спасибо. Я решила выучиться играть в шахматы, причем отлично, чтобы всегда побеждать тебя.
— Ну, на это уйдет лет десять.
— Я тебе покажу.
Конечно, идея не была претворена в жизнь, но она меня развлекала, тем более, что Бенни иногда бывал безумно самоуверенным.
Однажды днем я застала его в ярости — он бегал туда-сюда по комнате и бормотал:
— Господи! Я этого не вынесу! Просто не вынесу!
— Что, черт возьми, случилось?
— О, мне надо попасть на прием к королеве! Она дает аудиенцию по вторникам. Надо достать белый галстук и фрак.
Я не могла не расхохотаться, представив себе эту картину.
— Перестань ржать.
— Объясни все-таки, что случилось?
— Какой-то идиот написал в газете, что би-бип изобрели не негры, а белые. Чарли Паркер всего лишь третьесортный исполнитель. Это же плевок в лицо всем неграм в мире, и оскорбление нанесено белым! Этого нельзя просто так спускать. Ведь нельзя, правда!?
— Не думаю, что королева захочет вмешиваться.
— Ха, ха, ха, подожди, мне надо кое-что записать.
Он тут же бросился к столу и начал что-то строчить, а потом прочитал мне вслух статью, в которой я, честно говоря, мало что поняла. Тем не менее он был горд и счастлив. Он послал по экземпляру во все газеты, но, конечно, ее везде отвергли. Статья нашла прибежище в школьном журнале, и тогда Бенни окончательно успокоился.
Иногда он впадал в уныние и часами валялся на кровати, глядя в потолок. Тогда я ставила одну из его любимых пластинок, он тут же сбрасывал с себя грусть, вскакивал, и мы пускались в пляс. Потом он хватал трубу, а я ложилась и слушала, как он играет. «Ты же с ума сойдешь, если не получишь вовремя то, чего хочешь, »— думала я о нем с тревогой и нежностью. А он, закончив песню, ложился рядом со мной, руки его тут же забирались мне под свитер.
— Эй, сегодня ты не спрашивал разрешения, — пыталась я его поддразнить.
— Да, я просто взял то, что мне принадлежит.
— Да, ты прав. Это твое. Бери, — приходилось мне согласиться.
Кто-то скажет, что наши отношения были дикими и странными. Возможно, я ничего не могу возразить, а могу рассказать только то, как это было на самом деле. Бенни был горячим и необузданным человеком, да к тому же законченным эгоистом, но зато я не скучала с ним ни секунды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
— Лучше бы ты уже легла, Нелли, — разбудила я ее. — Но раз ты не спишь, то тебе придется меня выслушать. Молчать я не могу. Послушай — я снова это сделала.
— Сделала — что?
— По уши влюбилась!
— Вот и славно, — ответила она. — Кто же он на этот раз, дорогая?
— Его зовут Бент, и он играет на трубе. — Мне вдруг ужасно захотелось поделиться с Нелли всем, абсолютно всем. — И я сегодня занималась с ним любовью. — Фраза прозвучала излишне буднично. — Это было потрясающе!
— Боже мой, что ты говоришь, дитя? — поразилась Нелли. — Ты сошла с ума? Ну-ка, Хелен, сядь на минутку. Ты не должна меня так пугать.
— А чем ты потрясена?
— Но ты же еще ребенок. Ты же шутишь, да? Не говоришь же ты все это всерьез?!
— Говорю.
— Но ведь ЭТИМ можно заниматься, когда ты уже замужем или хотя бы обручена. Ты просто заслужила настоящую трепку.
— Но я занимаюсь этим и буду заниматься дальше.
— Но, Хелен, а если что-нибудь случится?
— Вряд ли. Он достаточно осторожен.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну не глупи, Нелли. Ты же понимаешь, о чем идет речь.
— Никто из мужчин не может быть достаточно осторожен, — провозгласила она. — Обязательно что-то случается. В следующий раз ты явишься и скажешь, что ждешь ребенка.
— Ну и что особенного, наконец. В крайнем случае отправляешься в госпиталь с диагнозом «нерегулярный цикл».
Нелли окаменела и застыла с раскрытым ртом.
— Боже, благослови нас и спаси, детей твоих. Что с тобой случилось? Ты и правда изменилась.
— Да брось, — обиделась я. — Я только хотела, чтобы ты за меня порадовалась.
— Порадовалась!.. Да радоваться-то нечему! Тебе еще нет восемнадцати.
— Ну и что? Эти вещи в наше время происходят гораздо раньше.
— Хелен, — вдруг решилась Нелли, — если ты и дальше собираешься делать это самое, то должна использовать… ну… ты понимаешь, о чем я говорю.
— Да. Понимаю. Только это все испортит. Так что даже и обсуждать не будем.
— Все, ты пропала, — заявила, горестно вздыхая, Нелли. — Больше и сказать нечего. Ты пропала. Окончательно пропала. Можно сказать, погибла.
— Ну, Нелли, не расстраивайся так, — пожалела я ее. — Обещаю, что буду держать себя в руках и не терять голову.
— У тебя не получится. Ты такая молоденькая… И зачем только ты доверила мне свой секрет. Ведь все кончится бедой, обязательно кончится. Каждый день я буду мучаться и переживать, как ты, что с тобой.
— Вот уж не стоит. Я клянусь тебе, что ничего не случится. Веришь?
Она вздохнула, потом громко высморкалась.
— После всей этой истории я должна сварить себе кофейку. Очень разволновалась! Выпьешь со мной?
— Нет, спасибо. Спокойной ночи, Нелли.
— Спокойной ночи.
Глава 12
В Бенни жил не один человек, а целая толпа. Я никогда не знала, кого встречу, и даже во время наших коротких страстных свиданий он менялся также быстро, как апрельская погода. То он дурачился, как подросток, то становился невыносимо серьезным. «Сейчас будем играть музыку», — говорил он. И мы играли. «А сейчас мы займемся любовью», — сообщал он, и я повиновалась. Он мог одновременно слушать пластинку, разговаривать со мной, есть, играть сам с собой в шахматы и одеваться!
Шахматы были его второй страстью после музыки. Он мог часами сидеть за этой идиотской доской и строить комбинации. Когда ему удавалось выиграть фигуру у невидимого противника, он радостно потирал руки и восклицал: «Это тебя подкосит!» Но в то же время он поступал честно, и его «противник» частенько побеждал. А я просто сидела и смотрела на него.
Тетушку Бенни я видела всего однажды. Это была сухонькая старая леди с серенькими волосами. Она никогда не входила в его комнату, и все их переговоры происходили на лестнице. Думаю, он любил ее и чувствовал, что он ее единственный защитник.
— Я — все, что у нее есть, — говорил он. — Но этого достаточно. Однажды, когда она болела, я играл ей всю ночь напролет, и на утро она совершенно выздоровела. Я чудо-доктор — самый современный медик. Правда?
— Ты скромничаешь.
— Не бойся. Я отличаюсь от остальных тем, что точно знаю, чего могу и хочу. Когда я через год закончу школу, то буду учиться на инженера и заработаю океаны денег. Они заплатят мне миллионы только за строительство моста в Абиссинии. А потом я спроектирую для себя дом с библиотекой, музыкальным салоном, комнатой для шахмат и зоопарком в саду.
— А где буду я? — поинтересовалась я. Он явно озадачился.
— Ты? Ты сможешь присматривать днем за животными и спать у меня в ногах.
— Большое спасибо. Я решила выучиться играть в шахматы, причем отлично, чтобы всегда побеждать тебя.
— Ну, на это уйдет лет десять.
— Я тебе покажу.
Конечно, идея не была претворена в жизнь, но она меня развлекала, тем более, что Бенни иногда бывал безумно самоуверенным.
Однажды днем я застала его в ярости — он бегал туда-сюда по комнате и бормотал:
— Господи! Я этого не вынесу! Просто не вынесу!
— Что, черт возьми, случилось?
— О, мне надо попасть на прием к королеве! Она дает аудиенцию по вторникам. Надо достать белый галстук и фрак.
Я не могла не расхохотаться, представив себе эту картину.
— Перестань ржать.
— Объясни все-таки, что случилось?
— Какой-то идиот написал в газете, что би-бип изобрели не негры, а белые. Чарли Паркер всего лишь третьесортный исполнитель. Это же плевок в лицо всем неграм в мире, и оскорбление нанесено белым! Этого нельзя просто так спускать. Ведь нельзя, правда!?
— Не думаю, что королева захочет вмешиваться.
— Ха, ха, ха, подожди, мне надо кое-что записать.
Он тут же бросился к столу и начал что-то строчить, а потом прочитал мне вслух статью, в которой я, честно говоря, мало что поняла. Тем не менее он был горд и счастлив. Он послал по экземпляру во все газеты, но, конечно, ее везде отвергли. Статья нашла прибежище в школьном журнале, и тогда Бенни окончательно успокоился.
Иногда он впадал в уныние и часами валялся на кровати, глядя в потолок. Тогда я ставила одну из его любимых пластинок, он тут же сбрасывал с себя грусть, вскакивал, и мы пускались в пляс. Потом он хватал трубу, а я ложилась и слушала, как он играет. «Ты же с ума сойдешь, если не получишь вовремя то, чего хочешь, »— думала я о нем с тревогой и нежностью. А он, закончив песню, ложился рядом со мной, руки его тут же забирались мне под свитер.
— Эй, сегодня ты не спрашивал разрешения, — пыталась я его поддразнить.
— Да, я просто взял то, что мне принадлежит.
— Да, ты прав. Это твое. Бери, — приходилось мне согласиться.
Кто-то скажет, что наши отношения были дикими и странными. Возможно, я ничего не могу возразить, а могу рассказать только то, как это было на самом деле. Бенни был горячим и необузданным человеком, да к тому же законченным эгоистом, но зато я не скучала с ним ни секунды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24