Во время присяги он произносил слова очень тихо. Я видела, каким грузом они ложились на его сердце. Он быстро сел, откинувшись, словно боялся, что может рухнуть на пол. Месье Поулк поколебался, потом молча пожал плечами и сделал шаг вперед.
– Месье Тейт, после того как ваш сын впервые сделал предложение Руби Дюма, вы нанесли ей визит и просили ее отказаться?
Октавиус взглянул в сторону Глэдис и вновь опустил глаза.
– Сэр? – спросил месье Поулк.
– Да.
– Почему?
– Я думал, Поль еще не готов к браку, – ответил он. – Он только начинал свой нефтяной бизнес и только что отстроил свой дом.
– Это представляется хорошим временем, чтобы подумать о женитьбе, – возразил месье Поулк. – Не было ли другой причины, по которой вы просили Руби Дюма отказаться от его предложения?
Октавиус опять посмотрел на Глэдис.
– Я знал, что моей жене это было неприятно, – ответил он.
– Но ваша жена только что показала, что была рада, что Поль поступает правильно, и засвидетельствовала, что полностью приняла Руби Дюма в свою семью. Разве это было не так, месье?
– Она приняла, да.
– Но неохотно? – Прежде чем Октавиус успел ответить, месье Поулк быстро задал еще один вопрос: – вы верили, что ребенок от вашего сына?
Октавиус не ответил.
– Сын говорил вам, что Перл – его ребенок?
– Он… говорил, что хочет заботиться о Руби и Перл.
– Но он никогда не говорил, что Перл – его ребенок? Сэр?
– Мне – нет.
– Значит, он сказал это вашей жене, которая потом это вам рассказала? Это так было?
– Да, да.
– Тогда почему же вы не думали, что он поступает правильно?
– Я этого не говорил.
– Да, но вы признаете, что не хотели допустить этот брак. В самом деле, месье, все это очень странно. А не было ли другой, более серьезной причины?
Октавиус медленно повернул голову в мою сторону, и мы встретились глазами. Мои молили о правде, хотя я знала, какой губительной она была.
– Я не знаю, что вы имеете в виду, – вымолвил он.
– Пожалуйста! – закричала я. – Пожалуйста, поступите по совести.
Судья опять с размаху опустил свой молоток на стол.
– Ради Поля, – добавила я.
Октавиус вздрогнул, и губы у него задрожали.
– Достаточно, мадам. Я вас предупреждал и…
– Да, – медленно признался Октавиус. – Была еще одна причина.
– Октавиус! – завопила Глэдис Тейт.
Судья выпрямился, пораженный такой бурной реакцией обеих сторон.
– Вы не находите, что пора назвать эту причину, месье Тейт? – спросил наш адвокат сенаторским тоном.
Октавиус кивнул. Он опять взглянул на Глэдис.
– Прости, – сказал он, – я не могу больше продолжать это. Я так многим тебе обязан, но то, что ты делаешь – неправильно, моя дорогая жена. Я устал прятаться за ложью и не могу отнять у матери ребенка.
Глэдис взвыла. Все головы повернулись в ее сторону, дочери пытались ее успокоить.
– Не будете ли вы любезны сообщить суду, какова была эта дополнительная причина, – потребовал месье Поулк.
– Очень давно я поддался искушению и совершил акт прелюбодеяния.
Публика разом издала глубокий вздох.
– И?
– В результате родился мой сын. – Октавиус поднял голову и остановил взгляд на мне. – Мой сын и Руби Дюма…
– Месье?
– Они – наполовину были братом и сестрой, – признался он.
Начался бедлам. Во всеобщей суматохе почти не слышно было молотка судьи. Глэдис Тейт упала в обморок, а Октавиус закрыл лицо руками.
– Ваша честь, – воскликнул месье Поулк, выступая вперед. – Я думаю, что в интересах суда и всех заинтересованных лиц было бы лучше перейти в ваш кабинет для завершения данного слушания. Судья задумался и затем кивнул.
– Жду оппонентов у себя, – объявил он и поднялся.
Октавиус не двинулся с места свидетеля. Я быстро встала и подошла к нему. Когда он поднял голову, его щеки были мокры от слез.
– Спасибо, – прошептала я.
– Я сожалею обо всем, что сделал, – сказал он.
– Я знаю. Думаю, теперь вы обретете мир внутри себя.
Ко мне подошел Бо и обнял, потом он повел меня, и люди расступались, чтобы дать нам дорогу. Я перекусала ногти почти на всех пальцах, пока мы с Бо ждали перед кабинетом судьи Барроу. У меня тяжело стучало сердце, а в желудке было такое ощущение, как будто там сбивали масло. Первыми появились адвокаты Тейтов с такими каменными лицами, что по ним нельзя было ничего прочитать. В нашу сторону они даже не смотрели. Наконец, к нам вышел месье Поулк и сказал, что судья хочет поговорить с нами наедине.
– Что он решил? – судорожно спросила я.
– Я только пришел пригласить вас войти, мадам. Пожалуйста.
Я вцепилась в руку Бо, ноги готовы были отказать мне в любой момент. Если нам предстоит уехать без нашей дочери…
В своем кабинете без судейской мантии судья Барроу был больше похож на доброго старого дедушку. Он жестом пригласил нас сесть на диван напротив него, затем снял свои очки для чтения и наклонился вперед.
– Нет надобности говорить, что это – самое необычное дело об опеке за весь мой опыт. Думаю, что правду мы теперь выяснили. В данный момент я не собираюсь произносить обвинения. Многое было вызвано обстоятельствами, которые находились вне вашего контроля, но существует обман, этический и моральный обман, и вам хорошо известно, насколько вы повинны в нем.
– Да, – произнесла я голосом, полным раскаяния. С минуту судья Барроу внимательно смотрел на меня, потом кивнул.
– Чутье подсказывает мне, что вы руководствовались в своих действиях добрыми мотивами; любовь и тот факт, что вы, рискуя своей репутацией и состоянием, рассказали в суде правду, говорит в вашу пользу. Но закон требует, чтобы я рассудил, следует ли вам иметь право опеки над ребенком и отвечать за ее благополучие и моральное воспитание, или лучше направить ее в государственное учреждение, пока не найдутся достойные приемные родители.
– Ваша честь, – начала я, готовая перечислить дюжину причин.
Он поднял руку.
– Я уже принял решение, и что бы вы ни сказали, это его не изменит, – с твердостью произнес он. А затем улыбнулся и добавил: – Буду ждать приглашения на свадьбу.
Я ахнула от радости, но судья Барроу посерьезнел опять.
– Вы можете и должны опять стать собой, мадам. Слезы счастья застилали мне глаза. Мы с Бо обнялись.
– Я уже отдал распоряжение вернуть вам ребенка. Ее немедленно привезут. Юридические формальности в связи с вашим предыдущим браком, оформление удостоверения личности… Все это я предоставляю вашим высокооплачиваемым адвокатам.
– Спасибо, ваша честь, – сказала я сквозь слезы. Бо пожал ему руку, и мы вышли из офиса.
Месье Поулк ждал нас в коридоре.
– Должен признаться, у меня были сомнения в правдивости вашей истории. Я рад за вас. Удачи.
Мы вышли на улицу, чтобы подождать машину, которая привезет Перл. Вокруг еще были люди, присутствовавшие в зале суда, они обсуждали потрясшие всех новости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
– Месье Тейт, после того как ваш сын впервые сделал предложение Руби Дюма, вы нанесли ей визит и просили ее отказаться?
Октавиус взглянул в сторону Глэдис и вновь опустил глаза.
– Сэр? – спросил месье Поулк.
– Да.
– Почему?
– Я думал, Поль еще не готов к браку, – ответил он. – Он только начинал свой нефтяной бизнес и только что отстроил свой дом.
– Это представляется хорошим временем, чтобы подумать о женитьбе, – возразил месье Поулк. – Не было ли другой причины, по которой вы просили Руби Дюма отказаться от его предложения?
Октавиус опять посмотрел на Глэдис.
– Я знал, что моей жене это было неприятно, – ответил он.
– Но ваша жена только что показала, что была рада, что Поль поступает правильно, и засвидетельствовала, что полностью приняла Руби Дюма в свою семью. Разве это было не так, месье?
– Она приняла, да.
– Но неохотно? – Прежде чем Октавиус успел ответить, месье Поулк быстро задал еще один вопрос: – вы верили, что ребенок от вашего сына?
Октавиус не ответил.
– Сын говорил вам, что Перл – его ребенок?
– Он… говорил, что хочет заботиться о Руби и Перл.
– Но он никогда не говорил, что Перл – его ребенок? Сэр?
– Мне – нет.
– Значит, он сказал это вашей жене, которая потом это вам рассказала? Это так было?
– Да, да.
– Тогда почему же вы не думали, что он поступает правильно?
– Я этого не говорил.
– Да, но вы признаете, что не хотели допустить этот брак. В самом деле, месье, все это очень странно. А не было ли другой, более серьезной причины?
Октавиус медленно повернул голову в мою сторону, и мы встретились глазами. Мои молили о правде, хотя я знала, какой губительной она была.
– Я не знаю, что вы имеете в виду, – вымолвил он.
– Пожалуйста! – закричала я. – Пожалуйста, поступите по совести.
Судья опять с размаху опустил свой молоток на стол.
– Ради Поля, – добавила я.
Октавиус вздрогнул, и губы у него задрожали.
– Достаточно, мадам. Я вас предупреждал и…
– Да, – медленно признался Октавиус. – Была еще одна причина.
– Октавиус! – завопила Глэдис Тейт.
Судья выпрямился, пораженный такой бурной реакцией обеих сторон.
– Вы не находите, что пора назвать эту причину, месье Тейт? – спросил наш адвокат сенаторским тоном.
Октавиус кивнул. Он опять взглянул на Глэдис.
– Прости, – сказал он, – я не могу больше продолжать это. Я так многим тебе обязан, но то, что ты делаешь – неправильно, моя дорогая жена. Я устал прятаться за ложью и не могу отнять у матери ребенка.
Глэдис взвыла. Все головы повернулись в ее сторону, дочери пытались ее успокоить.
– Не будете ли вы любезны сообщить суду, какова была эта дополнительная причина, – потребовал месье Поулк.
– Очень давно я поддался искушению и совершил акт прелюбодеяния.
Публика разом издала глубокий вздох.
– И?
– В результате родился мой сын. – Октавиус поднял голову и остановил взгляд на мне. – Мой сын и Руби Дюма…
– Месье?
– Они – наполовину были братом и сестрой, – признался он.
Начался бедлам. Во всеобщей суматохе почти не слышно было молотка судьи. Глэдис Тейт упала в обморок, а Октавиус закрыл лицо руками.
– Ваша честь, – воскликнул месье Поулк, выступая вперед. – Я думаю, что в интересах суда и всех заинтересованных лиц было бы лучше перейти в ваш кабинет для завершения данного слушания. Судья задумался и затем кивнул.
– Жду оппонентов у себя, – объявил он и поднялся.
Октавиус не двинулся с места свидетеля. Я быстро встала и подошла к нему. Когда он поднял голову, его щеки были мокры от слез.
– Спасибо, – прошептала я.
– Я сожалею обо всем, что сделал, – сказал он.
– Я знаю. Думаю, теперь вы обретете мир внутри себя.
Ко мне подошел Бо и обнял, потом он повел меня, и люди расступались, чтобы дать нам дорогу. Я перекусала ногти почти на всех пальцах, пока мы с Бо ждали перед кабинетом судьи Барроу. У меня тяжело стучало сердце, а в желудке было такое ощущение, как будто там сбивали масло. Первыми появились адвокаты Тейтов с такими каменными лицами, что по ним нельзя было ничего прочитать. В нашу сторону они даже не смотрели. Наконец, к нам вышел месье Поулк и сказал, что судья хочет поговорить с нами наедине.
– Что он решил? – судорожно спросила я.
– Я только пришел пригласить вас войти, мадам. Пожалуйста.
Я вцепилась в руку Бо, ноги готовы были отказать мне в любой момент. Если нам предстоит уехать без нашей дочери…
В своем кабинете без судейской мантии судья Барроу был больше похож на доброго старого дедушку. Он жестом пригласил нас сесть на диван напротив него, затем снял свои очки для чтения и наклонился вперед.
– Нет надобности говорить, что это – самое необычное дело об опеке за весь мой опыт. Думаю, что правду мы теперь выяснили. В данный момент я не собираюсь произносить обвинения. Многое было вызвано обстоятельствами, которые находились вне вашего контроля, но существует обман, этический и моральный обман, и вам хорошо известно, насколько вы повинны в нем.
– Да, – произнесла я голосом, полным раскаяния. С минуту судья Барроу внимательно смотрел на меня, потом кивнул.
– Чутье подсказывает мне, что вы руководствовались в своих действиях добрыми мотивами; любовь и тот факт, что вы, рискуя своей репутацией и состоянием, рассказали в суде правду, говорит в вашу пользу. Но закон требует, чтобы я рассудил, следует ли вам иметь право опеки над ребенком и отвечать за ее благополучие и моральное воспитание, или лучше направить ее в государственное учреждение, пока не найдутся достойные приемные родители.
– Ваша честь, – начала я, готовая перечислить дюжину причин.
Он поднял руку.
– Я уже принял решение, и что бы вы ни сказали, это его не изменит, – с твердостью произнес он. А затем улыбнулся и добавил: – Буду ждать приглашения на свадьбу.
Я ахнула от радости, но судья Барроу посерьезнел опять.
– Вы можете и должны опять стать собой, мадам. Слезы счастья застилали мне глаза. Мы с Бо обнялись.
– Я уже отдал распоряжение вернуть вам ребенка. Ее немедленно привезут. Юридические формальности в связи с вашим предыдущим браком, оформление удостоверения личности… Все это я предоставляю вашим высокооплачиваемым адвокатам.
– Спасибо, ваша честь, – сказала я сквозь слезы. Бо пожал ему руку, и мы вышли из офиса.
Месье Поулк ждал нас в коридоре.
– Должен признаться, у меня были сомнения в правдивости вашей истории. Я рад за вас. Удачи.
Мы вышли на улицу, чтобы подождать машину, которая привезет Перл. Вокруг еще были люди, присутствовавшие в зале суда, они обсуждали потрясшие всех новости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86