— Возвращаюсь я с работы и обнаруживаю, что тут орудует этот тип, -
пояснил мой паладин с ножом. — Разбил окно и забрался в квартиру.
— Ну, если вы уже вызвали полицию, — начал я, однако осекся, сообразив,
что тем самым я как бы даю понять, что сам не имею к этой славной
организации ни малейшего отношения, — наряд уже должен быть в пути. — Я не
на дежурстве, — продолжил я, с трудом удерживаясь от того, чтобы со всех ног
не кинуться прочь отсюда.
— Вы что, хотите оставить его здесь?!
— Если наряд уже выехал...
— Нет, вы только подумайте! Я сделал за вас всю работу, а вам даже лень
его забрать! Нет, знаете ли! Я и так уже опаздываю на встречу. И больше ни
секунды не намерен терпеть эту мразь у себя в доме. Что до полиции — она так
озабочена поимкой какого-то там бенгальского хиропрактика, повадившегося
грабить банки...
— Прошу прощения — английского философа, — возмутился я.
— Не надо! Я сам слышал утром по радио — бенгальский хиропрактик! Все,
я должен идти. Получайте этого заморыша и ждите, пока приедут ваши приятели.
Заявление я напишу потом. — Он сунул мне свою визитку. Если вы изображаете
из себя полицейского, у вас в общем-то нет оснований винить людей, что они и
впрямь принимают вас за стража порядка. В данном случае, подумалось мне,
проще уступить и не качать права.
Я погрузил скинхеда в машину и отъехал за угол.
— Ну что ж, — начал я, остановившись у тротуара. — Сегодня утром ты
совершил глупость. Большую глупость. Но, похоже, в глубине души ты не такой
уж плохой малый. Я бы не должен этого делать, но если ты пообещаешь мне, что
подобное больше не повторится, можешь выйти и идти своей дорогой.
— Тебе бы этого хотелось? — набычился парень. — Я, значит, выйду, да? Я
похож на идиота? Я выхожу из машины, ты достаешь из кобуры пушку: пиф-паф! -
сопротивление при аресте. Можешь вести меня в участок. Знаю я вас, копов.
Я сделал попытку его переубедить, но он не слушал. Я даже разрядил на
его глазах пистолет и высыпал патроны на сиденье машины. Он не
пошевельнулся. Я еще немного поразглагольствовал, но в конце концов мне
хватало собственной головной боли.
Я погнал машину по направлению к Ницце, а мой пленник периодически
бормотал у меня над ухом:
— Не знаю, что ты там затеял, только со мной это не выйдет — я фишку
пасу.
Перед штурмом «дома под оливами»
Машину я припарковал ярдов за двадцать от «Афинских
оливок». Вывеска гласила, что здесь находится их офис, но никаких
признаков деловой активности я что-то не заметил.
Метродор Эпикуреец давно разъяснил, в чем тут дело. Какая разница,
знает человек, кто такой Гектор, или нет? Это совершенно не важно. Он что,
стал от этого богаче? Хрен у него стал толще? Ужин у него, что ли, оказался
вкуснее? С классикой спорили еще в классическую эпоху (хотя, на мой взгляд,
жизнь без Гомера — это уже что-то не то: если, конечно, вы не слишком на
Гомере зацикливаетесь; но ведь нужно на чем-то оттачивать разум).
Всему свое место. Знание аористных инфинитивов, фрагментов досократиков
по изданию Дильса-Кранца и латинских трудов Декарта неоценимо, если вы
собирались читать курс истории философии, однако что толку от этих знаний,
когда у вас похитили друга и он находится в лапах на редкость жестоких
негодяев. Я трясся от страха, я едва в штаны не напустил, но мне не
улыбалось быть застреленным каким-то недоумком, который не способен
сформулировать и двух парадоксов Зенона.
Я в третий раз проверил, заряжен ли пистолет, который я таки оттер от
капель меда, решив, что оружие — аргумент, идущий в дело после медоточивых
речей. Главное, всегда помнить: забудешь пошевелить извилинами — получишь по
мозгам гаечным ключом, забудешь взвести затвор — получишь молотком по крышке
гроба.
— Можешь сидеть тут хоть до захода солнца, — нудел сидящий в машине
скинхед. — Я фишку пасу, меня не проведешь.
Олива
Лавры героев. В честь Афины город назван потому, что именно ее щедрому
дару Аттика обязана своими оливками. Фалес, кому мы обязаны философией -
именно он был первым банкометом за тем столом, от которого все мы кормимся и
поныне, — ухитрился сделать на этих оливках бешеные бабки, монополизировав
на родине все маслодавильни.
Итак, моя смерть — может, она окажется всего лишь досадной нелепостью,
на мгновение врывающейся в заведенный распорядок жизни, вроде глупого
телефонного звонка или не вам адресованного письма в почтовом ящике?
Я боялся. То был не столько страх за себя, сколько страх подвести Юппа.
Худшее из состояний — чувство ответственности. Внезапно меня осенило, что по
сравнению с этим все остальное: коротание времени в постели за сочинением
зуйхитцу [Зуйхитцу, или дзуйхитцу — жанр «заметок на полях» в
Японии] на полях редких изданий XV века, отпечатанных господами Зельбом,
Зилетом и Зволлем, руководство прыщавыми студентиками, домашняя уборка, -
все это кажется блаженством. Я бы сделал что угодно (хотите — даже разгромил
бы какой-нибудь оливковый склад), лишь бы мне не штурмовать этот «дом
под оливами».
Я сидел и таращился на дом: вдруг что-нибудь произойдет, мне будет дан
какой-нибудь намек. Кто-нибудь выйдет на крыльцо и объявит:
— Эдди, у нас двадцать вопросов по досократикам. Двадцать правильных
ответов — и Юбер твой.
Истина сурова
Истина не всегда такова, как хотелось бы. Но ложная надежда — не
следует забывать об этом — все же остается надеждой. А надежда спасает и
невежду.
Я пытался придумать какой-нибудь разумный план действий. Безуспешно.
Прошло полчаса — а я все так же сидел в машине, оттягивая время, занимаясь
феноменологией в духе Платона и иже с ним, тогда как единственный феномен, с
которым надо было разобраться, маячил у меня перед глазами: пыльный дом и
тянущаяся вниз безлюдная улица. Чем дальше, тем яснее становилось: глупо
просто так сидеть в машине. Будь Юберу от того хоть малейшая польза, я готов
был бы просидеть здесь до конца своих дней, но...
Перспектива быть поднятым на смех или сморозить какую-нибудь глупость
беспокоила меня не меньше, чем шанс получить пулю в лоб. Что, если я ворвусь
в дом, начну требовать, чтобы мне немедленно выдали Юппа, а в ответ услышу:
«Кого-кого?» — и поди разберись, они вправду впервые слышат его
имя или просто делают вид?
Не придумав ничего умного, я решился на глупость.
Рано или поздно в жизни каждого наступает момент, когда надо выйти из
машины, в которой остается сидеть прилипчивый, как банный лист, урка, потом,
сверкая позументами нелепой униформы, пересечь улицу и заставить себя войти
под мирную сень олив, ибо перед вами стоит задача — вызволить одного
незадачливого грабителя и получить пулю в лоб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106