Но не благодаря тебе, Лео. — Хана повернулась ко мне. — Ты так оделась, так сияешь! Как прежняя Джулиана.
— Вряд ли это возможно, но у меня был хороший день, несмотря на…
— Это прекрасно, дорогая. Мы заберем Аврору в отель, и она там останется с бабулей и дедулей, а? Может, Аори даже поможет бабушке разобрать сумки с коробочками, в которых живут сюрпризы.
Аори побежала за своим рюкзачком.
— Арт и Пэтти сказали, что мы можем приезжать во Флориду, когда захотим. Они согласны, чтобы мы пользовались домом, когда их там нет! Разве не чудесно? Ты можешь взять детей и отправиться туда.
— Я не смогу. Мне противопоказано солнце…
— Но тогда мы поедем и детей возьмем с собой.
— Спасибо, Хана.
— Почему бы тебе не собрать вещи Аори и вещи Амоса? Мы могли бы поговорить обо всем в гостинице. Давайте дадим Джулиане отдохнуть, — сказал отец Лео.
— Я не знаю, готов ли сейчас к разговору, — ответил Лео, и его тон, озлобленный и язвительный, прозвучал оскорбительно даже для моих ушей.
— Не знаю, хочу ли я этого разговора вообще, — произнес Гейб-старший. — Но если ты намерен разгребать то, что натворил, мы должны все обсудить. У меня есть прекрасный адвокат, приятель моего друга, и он может выступить посредником.
— Я не собирался приползать сюда на коленях, чтобы просить о чем-то. И не хочу никаких переговоров, — проговорил Лео, дав знак Каролине принести его пальто и помочь ему с многочисленными застежками и ремнями сумок.
— Мне кажется, ты не понимаешь одной важной вещи, — вымолвил отец Лео. — Если ты, мой сын, не чувствуешь стыда за то, что сделал, то это значит лишь то, что мы, твои родители, осознаем его вдвойне.
Глава двадцать четвертая
Дневник Гейба
Я помню, что на втором курсе, сразу после переезда в Нью-Йорк, читал стихотворение Джона Чарди. Оно врезалось мне в память. «Улитка, ползи помедленней вперед, уж очень труден поворот от прошлого к сейчас». Эти строчки я запомнил лучше всего.
Вы, наверное, решили, что самое страшное осталось для нас позади. Нет.
Вы, наверное, думали, что уже невозможно опуститься ниже, что уже не может быть ничего хуже того, что случилось: поиски отца, который отсутствовал шесть месяцев, а потом явился, как ни в чем не бывало, да еще и с незаконнорожденным младенцем. Шебойгану было обеспечено потрясение. Но, как сказала психотерапевт мамы, к которой и я ходил пару раз, не стоит думать, что дела не могут пойти еще хуже.
Телефон звонил все выходные. Лео хотел увидеться с Аори. Бабушка и дедушка хотели, чтобы Лео встретился с адвокатом, и чтобы мама уговорила его на это. Мама хотела узнать, придет ли отец на оформление бумаг по продаже дома. Он пришел, но настоял на том, чтобы они поставили свои подписи в разное время — наверное, боялся столкнуться с Клаусом и Лизель. Я на его месте тоже боялся бы. Клаус помог перенести в гараж те вещи, которые мы планировали продать. Моя мама предложила отцу забрать всю одежду, и он отправил посылкой большую коробку, подписав его: «Для Джой». Мама спросила, не желаю ли я оставить себе спортивные куртки отца, словно не заметив, что я уже на четыре дюйма выше его.
Клаус и Лизель принесли нам запеканку, которую я съел за один присест, положив маме и Аори по их просьбе крошечные порции. Они и этого не одолели. Клаус и Лизель посидели в довольно мрачном расположении духа минут десять, а потом Лизель обратилась к маме:
— Джулиана, ты знаешь, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на пустые разговоры. Это наш дом, который мы с удовольствием расширим, построив лабораторию над гаражом. Но это и твой дом тоже. Сколько ты посчитаешь нужным, столько и живи в нем. Мы обещаем, что плата за аренду не изменится. Ты можешь платить нам по собственному усмотрению.
Мама начала возражать, но Лизель не дала ей договорить:
— Это наше решение. Мы всю жизнь копили. Дом оплачен. Мы не нуждаемся в деньгах настолько, чтобы пренебречь твоими интересами. Подумай о приемлемой для всех нас плате, и мы подготовим бумаги.
Они вернулись в квартиру. Кара и ее дебильные подружки ужасались историям о горячих источниках в Вермонте, который оказался обиталищем насильников.
— А он был симпатичный? — спросила Джастин, узнав о Мире (я не придумываю, честно).
В воскресенье вечером я получил длинное письмо от Джессики Годин, которая выражала надежду на то, что мы нашли своего отца. Она ждала от меня ответа. Джессика знала о том, что случилось в лесу, после чего стали известны и прочие нелицеприятные факты о Мире и его дружках-рецидивистах. Мне показалось, что на ответное письмо у меня ушло много часов, даже руки распухли от писанины. Я рассказал ей и о том, что мама больна, и о том, что очень хотел бы использовать завещанные дедушкой деньги раньше оговоренного срока, чтобы убежать из этого надоевшего мне городка. Когда я писал об отце, то не стал скрывать, что мечтал видеть его в офисном костюме каждый день — только потому, что это было бы лучшим наказанием за его эгоизм. Я хотел бы, чтобы его обязали выполнять все, что положено мужчине, который имеет несовершеннолетних детей. Потом я не мог уснуть, поэтому написал и Тиан, но не стал ждать от нее ответа, так как знал, что электронные письма в Таиланд доходят не скоро. Кейси распаковывала свои вещи, а Аори и Эбби «помогали» ей, пока вся комната не оказалась завалена одеждой, шарфиками и прочей мелочью. В конце концов, девочки разошлись не на шутку, рассыпав всю косметику в комнате мамы, но ни у кого не было сил их приструнить.
Люк заезжал дважды за выходные, чтобы полюбоваться разгромом.
— Пижон, привет, — сказал он, заходя ко мне в комнату, когда я притворялся, что готовлюсь к английскому. — Да тут у вас пекло.
— Нет, это просто папа вернулся в город. — Слышал, доложили. Говорят, у вас были проблемы. — Ну, если можно назвать проблемой то, что он завел себе подружку, которая по возрасту годится мне в сестры, и у них есть ребенок, то можно сказать и так. Но все не настолько плохо. — Скажешь тоже.
— Я имею в виду, что не верил в любовь до гроба. — А мои родители хотят девочку.
— Как это стыкуется с тем, что я только что рассказал?
— Но, как говорят, любви все возрасты покорны, и даже старики могут, словно упасть с Луны.
— Твои родители женаты. Все еще. Друг на друге.
— Все равно я в ужасе. Моему младшему брату всего девять.
— Ты знаешь, Люк, не обижайся, но ты не имеешь представления, что такое ужас.
— Я понимаю.
— Потому что я не имею представления, что будет с нами. Мы можем оказаться без крыши над головой и без ясного будущего.
— Не волнуйся. Все образуется. — Еще бы, — кивнул я.
— Так вы ехали все время на автобусе?
— Кто тебе сказал?
— Каролина.
— Она гордится тем, что сделала. Ее мог бы поджарить один здоровенный детина, если бы я не пригрозил ему пистолетом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
— Вряд ли это возможно, но у меня был хороший день, несмотря на…
— Это прекрасно, дорогая. Мы заберем Аврору в отель, и она там останется с бабулей и дедулей, а? Может, Аори даже поможет бабушке разобрать сумки с коробочками, в которых живут сюрпризы.
Аори побежала за своим рюкзачком.
— Арт и Пэтти сказали, что мы можем приезжать во Флориду, когда захотим. Они согласны, чтобы мы пользовались домом, когда их там нет! Разве не чудесно? Ты можешь взять детей и отправиться туда.
— Я не смогу. Мне противопоказано солнце…
— Но тогда мы поедем и детей возьмем с собой.
— Спасибо, Хана.
— Почему бы тебе не собрать вещи Аори и вещи Амоса? Мы могли бы поговорить обо всем в гостинице. Давайте дадим Джулиане отдохнуть, — сказал отец Лео.
— Я не знаю, готов ли сейчас к разговору, — ответил Лео, и его тон, озлобленный и язвительный, прозвучал оскорбительно даже для моих ушей.
— Не знаю, хочу ли я этого разговора вообще, — произнес Гейб-старший. — Но если ты намерен разгребать то, что натворил, мы должны все обсудить. У меня есть прекрасный адвокат, приятель моего друга, и он может выступить посредником.
— Я не собирался приползать сюда на коленях, чтобы просить о чем-то. И не хочу никаких переговоров, — проговорил Лео, дав знак Каролине принести его пальто и помочь ему с многочисленными застежками и ремнями сумок.
— Мне кажется, ты не понимаешь одной важной вещи, — вымолвил отец Лео. — Если ты, мой сын, не чувствуешь стыда за то, что сделал, то это значит лишь то, что мы, твои родители, осознаем его вдвойне.
Глава двадцать четвертая
Дневник Гейба
Я помню, что на втором курсе, сразу после переезда в Нью-Йорк, читал стихотворение Джона Чарди. Оно врезалось мне в память. «Улитка, ползи помедленней вперед, уж очень труден поворот от прошлого к сейчас». Эти строчки я запомнил лучше всего.
Вы, наверное, решили, что самое страшное осталось для нас позади. Нет.
Вы, наверное, думали, что уже невозможно опуститься ниже, что уже не может быть ничего хуже того, что случилось: поиски отца, который отсутствовал шесть месяцев, а потом явился, как ни в чем не бывало, да еще и с незаконнорожденным младенцем. Шебойгану было обеспечено потрясение. Но, как сказала психотерапевт мамы, к которой и я ходил пару раз, не стоит думать, что дела не могут пойти еще хуже.
Телефон звонил все выходные. Лео хотел увидеться с Аори. Бабушка и дедушка хотели, чтобы Лео встретился с адвокатом, и чтобы мама уговорила его на это. Мама хотела узнать, придет ли отец на оформление бумаг по продаже дома. Он пришел, но настоял на том, чтобы они поставили свои подписи в разное время — наверное, боялся столкнуться с Клаусом и Лизель. Я на его месте тоже боялся бы. Клаус помог перенести в гараж те вещи, которые мы планировали продать. Моя мама предложила отцу забрать всю одежду, и он отправил посылкой большую коробку, подписав его: «Для Джой». Мама спросила, не желаю ли я оставить себе спортивные куртки отца, словно не заметив, что я уже на четыре дюйма выше его.
Клаус и Лизель принесли нам запеканку, которую я съел за один присест, положив маме и Аори по их просьбе крошечные порции. Они и этого не одолели. Клаус и Лизель посидели в довольно мрачном расположении духа минут десять, а потом Лизель обратилась к маме:
— Джулиана, ты знаешь, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на пустые разговоры. Это наш дом, который мы с удовольствием расширим, построив лабораторию над гаражом. Но это и твой дом тоже. Сколько ты посчитаешь нужным, столько и живи в нем. Мы обещаем, что плата за аренду не изменится. Ты можешь платить нам по собственному усмотрению.
Мама начала возражать, но Лизель не дала ей договорить:
— Это наше решение. Мы всю жизнь копили. Дом оплачен. Мы не нуждаемся в деньгах настолько, чтобы пренебречь твоими интересами. Подумай о приемлемой для всех нас плате, и мы подготовим бумаги.
Они вернулись в квартиру. Кара и ее дебильные подружки ужасались историям о горячих источниках в Вермонте, который оказался обиталищем насильников.
— А он был симпатичный? — спросила Джастин, узнав о Мире (я не придумываю, честно).
В воскресенье вечером я получил длинное письмо от Джессики Годин, которая выражала надежду на то, что мы нашли своего отца. Она ждала от меня ответа. Джессика знала о том, что случилось в лесу, после чего стали известны и прочие нелицеприятные факты о Мире и его дружках-рецидивистах. Мне показалось, что на ответное письмо у меня ушло много часов, даже руки распухли от писанины. Я рассказал ей и о том, что мама больна, и о том, что очень хотел бы использовать завещанные дедушкой деньги раньше оговоренного срока, чтобы убежать из этого надоевшего мне городка. Когда я писал об отце, то не стал скрывать, что мечтал видеть его в офисном костюме каждый день — только потому, что это было бы лучшим наказанием за его эгоизм. Я хотел бы, чтобы его обязали выполнять все, что положено мужчине, который имеет несовершеннолетних детей. Потом я не мог уснуть, поэтому написал и Тиан, но не стал ждать от нее ответа, так как знал, что электронные письма в Таиланд доходят не скоро. Кейси распаковывала свои вещи, а Аори и Эбби «помогали» ей, пока вся комната не оказалась завалена одеждой, шарфиками и прочей мелочью. В конце концов, девочки разошлись не на шутку, рассыпав всю косметику в комнате мамы, но ни у кого не было сил их приструнить.
Люк заезжал дважды за выходные, чтобы полюбоваться разгромом.
— Пижон, привет, — сказал он, заходя ко мне в комнату, когда я притворялся, что готовлюсь к английскому. — Да тут у вас пекло.
— Нет, это просто папа вернулся в город. — Слышал, доложили. Говорят, у вас были проблемы. — Ну, если можно назвать проблемой то, что он завел себе подружку, которая по возрасту годится мне в сестры, и у них есть ребенок, то можно сказать и так. Но все не настолько плохо. — Скажешь тоже.
— Я имею в виду, что не верил в любовь до гроба. — А мои родители хотят девочку.
— Как это стыкуется с тем, что я только что рассказал?
— Но, как говорят, любви все возрасты покорны, и даже старики могут, словно упасть с Луны.
— Твои родители женаты. Все еще. Друг на друге.
— Все равно я в ужасе. Моему младшему брату всего девять.
— Ты знаешь, Люк, не обижайся, но ты не имеешь представления, что такое ужас.
— Я понимаю.
— Потому что я не имею представления, что будет с нами. Мы можем оказаться без крыши над головой и без ясного будущего.
— Не волнуйся. Все образуется. — Еще бы, — кивнул я.
— Так вы ехали все время на автобусе?
— Кто тебе сказал?
— Каролина.
— Она гордится тем, что сделала. Ее мог бы поджарить один здоровенный детина, если бы я не пригрозил ему пистолетом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108