И вот какой-то мужчина снял трубку.
— Hello? — говорит он.
— Hello. I’m calling from the top of the building, — говорю я.
— Yes? — отвечает он вопросительно.
— Are you aware that the time runs slightly faster at the top than it does at the bottom of this building? — задаю я вопрос.
— No, — отвечает мой собеседник.
— Well, it does, — сообщаю я.
— All right, — отвечает незнакомец.
— Are you impressed? — спрашиваю я.
— Not really, — говорит он.
— But that means the time doesn’t exist, — говорю я.
— Oh yeah? — говорит он.
— So what do you think? — спрашиваю я его.
— I couldn’t care less, — говорит мой собеседник и вешает трубку.
Вот дурак!
Чтобы утешить себя после такой неудачи, я опускаю монетку в одну из подзорных труб и направляю ее вниз на улицу. Улица так и кишит людьми и машинами.
Я вижу человека, выходящего из банка. Он пытается поймать такси, поглядывая на свои часы.
Он похож на любого из нас. самый обыкновенный человек. Наверняка у него есть жена и дети и домик где-нибудь в пригороде. Он старается делать все как можно лучше.
Я слежу за ним в подзорную трубу, думая про себя: «Вот я тебя вижу, а ты меня нет. Мы с тобой никогда не встретимся, но я хочу, чтобы ты знал одну вещь. Мое время идет иначе, чем твое. Наше время не совпадает. У тебя свое время, и у меня свое. Мой миг отличается от твоего. И знаешь, что это значит? Это значит, что времени не существует. Повторить тебе еще раз? Времени нет. Есть жизнь и смерть. Есть люди и животные. Есть наши мысли. И мир существует. И Вселенная. А времени нет. Можешь не волноваться по этому поводу. ну как? Тебе от этого лучше? Мне стало лучше. все будет хорошо. Удачи тебе, приятель!»
Я провожаю его взглядом, пока он не скрывается из глаз.
Затем я направляю подзорную трубу вверх, выше небоскребов, все выше и выше. В небо. И ощущаю, как по всему телу разливается приятное чувство.
Ну вот, вроде бы и хватит.
Больше уже ничего нельзя из этого выжать, пора и остановиться.
Я и без того обрел такую хорошую перспективу, о которой и не мечтал.
Я достаточно всего повидал.
И мне есть к чему вернуться.
Лиза.
Телефонная песенка о кисаньке.
Ожидаемый ответ Поля.
Целых три дела.
ДЕРЕВЬЯ
Сегодня мой последний день в Нью-Йорке.
Я покупаю игрушечную машинку для Берре. Машинка зеленая, ее можно завести, и тогда она будет ездить по полу.
Для Кима у меня есть книжка о погоде в Нью-Йорке, а для Лизы я покупаю карманный калейдоскоп.
В нем двадцать четыре узора. И если смотреть в него, то все, даже самые банальные вещи, превращается в нарядные узоры.
Это невольно заставляет меня изменить мой взгляд на вещи, казавшиеся мне раньше такими обыденными, что я их как бы не замечал.
Взять, например, моего брата. Через калейдоскоп на него очень весело смотреть.
Видишь его по-новому.
Калейдоскоп должен понравиться Лизе.
Для подарков это и есть самое главное.
Маленький подарок иногда бывает лучше большого. А средние, как правило, вообще оказываются ни то и ни се.
По пути домой мне встречается группа рабочих, которые спиливают старые деревья и кустарники и сажают на их место новые. На тротуаре уже лежат наготове большие деревья и только ожидают того, чтобы их посадили в землю.
Я обрадовался, узнав, что кому-то в этом большом городе есть дело до деревьев.
Пройдя еще немного, я нашел факс с инструкциями для рабочих. Там было написано, какие деревья и кусты нужно спилить и какие посадить взамен. Факс валялся на дороге. Похоже, что он был больше не нужен. Рабочие, как видно, и без того уже знают, что им надо делать. Я подобрал факс. Отдамка я его дедушке. Он будет рад узнать, что кому-то в Нью-Йорке есть дело до посадки деревьев и кустов.













Деревья принадлежат к числу самых лучших вещей, какие я только знаю.
Вода, деревья и девушки.
Раньше я целыми днями карабкался по деревьям. И часто подолгу сидел потом наверху, иногда по несколько часов. В гуще летней листвы меня было совсем не видно. Я видел всех, а меня никто.
Я словно был далеко-далеко. А когда слезал, это было похоже на возвращение из дальних краев.
И еще я устраивал качели. Я здорово умел делать качели. Я залезал высоко-высоко и там привязывал к ветке канат. И качался на нем.
А еще я плевался. Это было так здорово — плеваться, когда раскачиваешься. После молока получался особенно густой плевок. Кому сказать — не поверят, как далеко летел плевок после молока.
В следующий раз, когда у меня будут деньги, я пойду в спортивный магазин и куплю пятьдесят метров спортивного каната для лазания, потом выберу дерево повыше, желательно у воды, и привяжу канат, чтобы на нем качаться, а может быть, буду прыгать с размаху в воду. А Лиза чтобы смотрела.
Я заранее радуюсь, как это будет здорово.
Но вот уже брат торопит меня: пора собираться, надо укладывать вещи.
Мы возвращаемся домой. Летим на самолете в Норвегию.
Мне предстоит вернуться и проверить на опыте, как все будет видеться в новой перспективе.
Заметив в моих руках доску-колотилку, брат признался, что пользовался ею несколько раз, когда меня не было дома.
Сделав это признание, он требует, чтобы и я признал, что поездка в Нью-Йорк пошла мне на пользу. Я признаю его правоту.
Она даже очень и очень пошла мне на пользу.
Я много чего увидел. И я в это время думал как бы не думая.
А в самые лучшие моменты испытал даже полную безмятежность, и мне было хорошо и бездумно.
А сеансы метания «летающей тарелки» вообще были вроде погружения в дзен-буд-дистскую медитацию.
Я благодарю брата. За это и за поездку в целом. Ему ведь она влетела в копеечку.
Брат говорит, что это пустяки: «Даже не думай об этом».
— Ты хорошо выглядишь, — говорит брат. — Это единственно важное. А деньги — это неважно. Деньги приходят и уходят. А вот братья — это важно.
«Братья — важнее денег», — говорит мой брат.
В ПОЛЕТЕ
Мы сидим в самолете.
Внизу под нами всюду море. Вода.
Я сижу сытый и сонный. И с улыбкой на лице.
Что-то такое изменилось.
Я по-прежнему не знаю, в чем состоит связь вещей и будет ли все в конце концов хорошо.
Но я поверил, что есть важные вещи.
Я верю в очищение души через игру и веселье.
Я верю и в любовь.
И у меня есть несколько хороших друзей и только один нехороший.
И мой брат тоже симпатичный и, уж точно, ничем не хуже меня.
Сейчас он спит.
На этот раз я сижу возле иллюминатора.
Сейчас за иллюминатором тьма, но скоро она просветлеет. Мы летим навстречу утру. Я отпиваю из стакана глоток воды и говорю себе, что жизнь, надо надеяться, продлится еще долго. Надеюсь также, что Поль ответил на мое письмо. Может быть, в своем ответе он все объяснил. Тогда мне можно будет расслабиться и оставить в покое мысли о Вселенной и времени.
Когда вернусь домой, то куплю себе велосипедный шлем.
И еще я позвоню Лизе и скажу ей, что, по-моему, жизнь немного напоминает путешествие и что, может быть (но именно только может быть), я — настоящий цельный человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34