— дама с солнечными очками в кафе, рассказывавшая своей приятельнице, как она проговорила с мужчиной до четырех часов ночи, и сказавшая, что на этот раз она, кажется, нашла настоящую любовь;
— владелец ресторана, который, пока мы обедали, упражнялся на улице с клюшкой для гольфа;
— длиннющий автомобиль с затемненными матовыми стеклами, сквозь которые нельзя было заглянуть внутрь;
— китайский порножурнальчик, на обложке которого была изображена девушка, прикрывавшая рукой соски.
I-800-PARKS
Проснувшись, я обнаружил, что Оби скинул маленькие бананчики с кухонного стола и разбросал их по всей кухне.
Я качаю головой, приговаривая: «Оби, Оби!»
Дэвид все еще не показывался. А должен был прийти еще два дня назад.
Кому-то придется выводить Оби на прогулку.
Вести его приходится мне, Я надеваю новые ботинки фирмы «Найк».
Мы с Оби выходим на улицу. Там идет дождь.
У входа в парк вывешено объявление с телефонным номером, по которому можно звонить в случае, если у тебя возникают проблемы, связанные с парком.
В каком-то смысле можно сказать, что Оби относится к числу этих проблем. Я записываю номер: «1-800-Parks»
Если Дэвид не заберет сегодня Оби, я позвоню по этому номеру.
Какой-то человек с собакой окликает меня издалека и спрашивает про Оби — кобель это или сука. У него явно сука, у которой сейчас течка. Тем не менее он отпустил ее бегать без поводка.
Я кричу ему, что не знаю.
Он смотрит на меня и качает головой. Он явно думает: «Вот чудик!»
Навстречу идет еще один человек с собакой. Он говорит, что знает Оби. Он сообщает, что у Оби ускоренный обмен веществ и что мою собаку нужно кормить чаще, чем его пса. Это никчемная информация. Ведь он не сказал мне, как часто кормит собственную собаку. Зато он сообщил мне, что Оби — кобель.
Я захватил с собой только один мешочек, поэтому, когда Оби уселся справлять свои дела во второй раз, это ставит меня в затруднительное положение. Он гадит прямо на тротуар. После того как он управился, мы с ним переходим на другую сторону улицы, как будто мы тут ни при чем.
— Shame on you, Obi, — говорю я ему. — Bad dog .
Довольно странно прохаживаться по нью-йоркской улице с собакой.
Однако благодаря этому я то и дело вижу что-нибудь в новой перспективе.
Я сейчас так далеко от дома, в огромном городе.
Столько людей! И только один — я.
Единственное, что я могу знать в любой момент, — это о чем я сам думаю.
Я не имею никакого представления, о чем думают другие.
Кажется ли им космическое пространство громадным и страшным?
Мне так кажется.
Вспоминается ли им время от времени, как они были маленькими?
Мне — да.
Во что они верят?
Я верю, что никто не должен быть один. Что нужно быть с кем-нибудь вместе. С друзьями. С любимыми. Я верю, что главное — это любить. Я верю, что это самое главное.
Пока мой брат готовит завтрак, я пишу Лизе открытку.
Вот что я пишу:
«Привет, Лиза!
До чего же огромен Нью-Йорк! У меня от него чувство, немного похожее на то, которое я испытываю при мысли о космосе. Такое чувство, как будто я освобождаюсь от ответственности. Как будто я ничего не могу и мне остается только одно — постараться хорошо провести время. Я вожу гулять пса, которого зовут Оби. У нас квартира в доме с привратником. Он носит форменную одежду и говорит: «How are you to-day, mister?» И я отвечаю: «Fine!» Брат не позволяет мне говорить о времени и о Вселенной. Мне не терпится снова увидеть тебя. Я ни разу не стучал по доске, с тех пор как мы не виделись. Я думаю, что главное — это любить».
Я пошел опустить открытку, а когда вернулся, Оби уже не было в квартире.
Без меня заходил Дэвид и забрал его.
Значит, мне не придется звонить по номеру l-800-Parks.
Я спрашиваю, что сказал Дэвид, и брат говорит, что почти ничего. Дэвид только выразил сожаление, что так долго не приходил, и спросил про бананчики, настоящие ли они.
В Америке не сразу разберешься, какие фрукты валяются на полу — настоящие или пластиковые.
За завтраком брат спрашивает меня, что я думаю.
Насчет чего? — уточняю я.
— В общем и целом, — отвечает брат.
Я описываю ему, как только что все предстало передо мной в новой перспективе, и рассказываю, что Нью-Йорк для меня чем-то похож на космическое пространство, а самое главное — это любить.
Брат кивает.
Он спрашивает, не подумываю ли я том, что было бы лучше, если бы я размышлял немного поменьше.
Я говорю ему, что подумывал и не раз, но это легче сказать, чем сделать.
Брат говорит мне, что надо бы побольше заниматься тем, что дает непосредственные впечатления.
— Чем, например? — спрашиваю я.
— Играми, — говорит он мне и объявляет, чтобы сегодня я предоставил ему решать, что мы будем делать.
— И что ты решил? — спрашиваю я. Он решил, что мы не будем думать, а будем много смеяться.
— Пожалуйста, я не против, — говорю я.
БИБЛИОТЕКА
Мы сидим в нью-йоркской Публичной библиотеке.
Мы пришли сюда по решению моего брата.
Библиотека ничего себе. Большая. Людей видимо-невидимо. И дежурные, которые следят, чтобы посетители не выносили книг.
Я смотрю журналы.
В одном из номеров «Таймс» я увидел фотографию облака космического газа в каком-то месте Вселенной. Снимок сделан спутником, а в пояснительном тексте сказано, что облако находится на расстоянии нескольких триллионов километров от нас.
Ладно, пусть так.
Мой брат сидит за компьютером в другом конце зала. Я вижу, как он посмеивается. Вот он машет, подзывая меня к себе.
Напротив устроился какой-то бездомный, он читает. Рядом на полу лежат его мешки. Не меньше пятнадцати. Одет он в настоящие отрепья. А между тем он читает книгу, которая называется «Economic science» .
Права была дама, которую я встретил в Осло в гостиничном лифте, когда она сказала, что в мире все на самом деле гораздо сложнее, чем мне кажется.
Но мой брат — человек без лишних сложностей.
Он подбирает с помощью компьютера список авторов, в фамилиях которых можно найти норвежские табуированные слова.
Вот он набрал на экране крайне неприличное слово.
Он все хохочет. У меня это вызывает чувство неловкости.
Но когда компьютер выдает ответ, я тоже начинаю хохотать. Это ужасное ребячество, но замечательно весело.
Я не мог удержаться от смеха. Я смеюсь, а сам озираюсь по сторонам. Надеюсь, что никто не заметит, чем мы тут заняты.
Мы долго просидели за компьютером. Должно быть, больше часа. Впечатление было потрясающее. Давно я так долго не хохотал. Часто самое забавное заключалось в несоответствии между фамилией автора и серьезностью темы, о которой он пишет. Но иногда достаточно было просто увидеть, как на экране возникают слова. У меня такое чувство, точно мы кого-то разыграли.
Мы с братом состязаемся в придумывании словечек.
Среди них есть очень нехорошие.
Вот кое-какие примеры из того, что мы тогда отыскали:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34