Выйдя из здания на яркое солнце (на дворе было обещанное прояснение), он услышал, как часы на башне бьют половину одиннадцатого, и прибавил шагу. И очень хорошо сделал, так как еще одна плитка отделилась от стены прямо у него над головой и со звучным треском, как бьющая рикошетом пуля, разлетелась в куски позади него. Это уже не смешно, подумал он, взглянув на фасад здания, который все больше становился похож на гигантский кроссворд. Того и гляди, кого-нибудь прибьет, и университет будет платить компенсацию в миллион долларов. Он сделал себе мысленную заметку насчет того, чтобы сказать об этом ректору.
— А, Цапп! Как хорошо, что вы зашли, — промямлил ректор, приподнявшись из-за стола, когда Морриса впустили в кабинет. Утопая в мягком ковре, Моррис подошел к нему и пожал вяло протянутую руку. Стюарт Страуд, при его высоком росте и крепком сложении, напускал на себя крайне обессиленный и нездоровый вид. Он часто понижал голос до шепота, а двигался с осторожностью, словно престарелый инвалид. Теперь он рухнул обратно в кресло, будто усилия, потраченные на приветствие, вымотали его вконец.
— Садитесь поближе, старина, — сказал он. — Сигарету?
Он сделал слабую попытку подтолкнуть в сторону Морриса деревянную сигаретницу.
— Если вы не против, я закурю сигару, — сказал Моррис. — А вы не будете?
— Что вы, что вы! — Ректор улыбнулся и устало покачал головой. — У меня есть пара вопросиков, по которым я хотел бы с вами посоветоваться. — Уперев локти в подлокотники кресла и сплетя пальцы, он устроил себе полочку для подбородка.
— Комиссия по новым назначениям? — спросил Моррис.
Полочка обрушилась, и ректорская челюсть нырнула вниз.
— Откуда вы знаете?
— Я так и думал, что студенты не позволят вам исключить их из комиссии.
Лицо Страуда прояснилось.
— Да нет, любезный, студенты здесь совершенно ни при чем. — Он позволил себе почти решительный отметающий жест. — Со всеми этими затруднениями покончено благодаря вам. Нет, у меня нечто, касающееся исключительно преподавательского состава, и дело абсолютно конфиденциальное. У меня вот тут, — он кивнул в сторону желтой папки, одиноко возлежащей на его безупречно пустом столе, — список кандидатов на ставки старших преподавателей, которые будут после обеда рассматриваться на комиссии по новым назначениям. От английской кафедры два человека — Робин Демпси, которого вы, вероятно, знаете, и ваш напарник, который сейчас в Эйфории.
— Филипп Лоу?
— Он самый. Проблема в том, что вакансий у нас меньше, чем мы предполагали, и одному из двоих в этот раз не повезет. Вопрос в том, кому именно? И кто из них более достойный кандидат? Мне хотелось бы знать ваше мнение, Цапп. Я весьма высоко ценю его, особенно в таких щепетильных вопросах. — Страуд откинулся в кресле и закрыл глаза, изнуренный столь необычно длинной речью. — Взгляните на их личные дела, голубчик, это вам поможет, — пробормотал он.
Документы подтвердили то, о чем Моррису уже было известно: Демпси был более сильным кандидатом, если судить по исследованиям и публикациям, в то время как перевес Лоу был только в возрасте и стаже работы в университете. В преподавании ни у того, ни у другого не было очевидных преимуществ. В обычной ситуации у Морриса не возникло бы и сомнения в том, чтобы поддержать умную голову и рекомендовать Демпси. Выслуга лет, в конце концов, не Бог весть что. К тому же, по законам истинной академической политики, если Демпси не будет продвинут по службе, он скорее всего уйдет, в то время как Лоу останется и продолжит свое дело так же занудно, но добросовестно независимо от того, получит он повышение или нет. Более того, даже если Моррис и не питал особенно теплых чувств по отношению к Демпси, у него были свои причины испытывать сильную неприязнь к Лоу, который переспал с его дочерью, разнес в щепки его статью в литературном приложении к «Таймс» и устроил ему дурацкий розыгрыш с банками из-под табака. Какой же странный и кстати подвернувшийся случай предоставил в его распоряжение судьбу этого человека! И все же Моррис, мысленно поигрывая топором палача и разглядывая голую шею Филиппа Лоу, лежащую перед ним на плахе, засомневался. В конце концов, здесь были поставлены на карту счастье и процветание не только Лоу. Это касалось и Хилари с детьми, а он искренне беспокоился об их благополучии. Повышение для Лоу будет означать больше средств к существованию для всей семьи. Да к тому же, проскочила у него мысль, что бы там ни крылось за приглашением Хилари провести в их доме еще одну ночь, прием, оказанный ему, будет только теплее, когда она узнает, что Филиппа повысили отчасти благодаря вмешательству Морриса. Так ведь? Так.
— Я бы предложил дать ставку Лоу, — сказал Моррис, возвращая личные дела.
— В самом деле? — разочарованно протянул Страуд. — Я думал, вы поддержите другого. Как ученый он, похоже, будет посильнее.
— Да, публикаций у него хватает, но это скорее внешние эффекты, чем существо дела. Так он в лингвистике ничего не добьется. Любой старшекурсник из Массачусетского технологического заткнет его за пояс.
— Да что вы?!
— Кроме того, он не популярен среди сотрудников. Если его повысят, а людей постарше обойдут, тут-то и начнется бедлам. Кафедру и так уже одолевает коллективная паранойя. К чему осложнять ситуацию?
— Я уверен, что вы правы, — пробормотал Страуд, малозаметным движением золотой авторучки сделав роковую пометку в списке кандидатов. — Я очень вам благодарен, дорогой коллега.
— Всегда пожалуйста, — ответил Моррис, поднимаясь со стула.
— Не уходите, голубчик. Я еще хотел…
Ректор замолчал на полуслове и с негодованием уставился на смежную с приемной дверь, которая неожиданно распахнулась. На пороге робко топталась секретарша.
— Что такое, Хелен? Я же просил не беспокоить. — От возмущения он даже слегка оживился.
— Извините, здесь два джентльмена… и мистер Бигс из отдела безопасности. Говорят, по очень важному делу.
— Будьте добры, попросите их подождать, пока я не закончу с профессором Цаппом.
— Но они хотят видеть профессора Цаппа! Говорят, это вопрос жизни и смерти.
Страуд повел бровью, указывая на Морриса. Тот в недоумении пожал плечами, но тут его посетило смутное предчувствие. Уж не родила ли Мэри Мейкпис на девятичасовом поезде по дороге в Дарэм?
— Ну что ж, тогда пусть заходят, — сказал ректор.
В кабинет вошли трое. Один из них был начальником университетской службы безопасности. Другие двое отрекомендовали себя врачом и медбратом из частной психиатрической клиники где-то у черта на куличках. Они сразу же изложили причину своего вторжения. Прошлой ночью профессору Мастерсу удалось сбежать из-под надзора, и, по всей вероятности, он направился в сторону университета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
— А, Цапп! Как хорошо, что вы зашли, — промямлил ректор, приподнявшись из-за стола, когда Морриса впустили в кабинет. Утопая в мягком ковре, Моррис подошел к нему и пожал вяло протянутую руку. Стюарт Страуд, при его высоком росте и крепком сложении, напускал на себя крайне обессиленный и нездоровый вид. Он часто понижал голос до шепота, а двигался с осторожностью, словно престарелый инвалид. Теперь он рухнул обратно в кресло, будто усилия, потраченные на приветствие, вымотали его вконец.
— Садитесь поближе, старина, — сказал он. — Сигарету?
Он сделал слабую попытку подтолкнуть в сторону Морриса деревянную сигаретницу.
— Если вы не против, я закурю сигару, — сказал Моррис. — А вы не будете?
— Что вы, что вы! — Ректор улыбнулся и устало покачал головой. — У меня есть пара вопросиков, по которым я хотел бы с вами посоветоваться. — Уперев локти в подлокотники кресла и сплетя пальцы, он устроил себе полочку для подбородка.
— Комиссия по новым назначениям? — спросил Моррис.
Полочка обрушилась, и ректорская челюсть нырнула вниз.
— Откуда вы знаете?
— Я так и думал, что студенты не позволят вам исключить их из комиссии.
Лицо Страуда прояснилось.
— Да нет, любезный, студенты здесь совершенно ни при чем. — Он позволил себе почти решительный отметающий жест. — Со всеми этими затруднениями покончено благодаря вам. Нет, у меня нечто, касающееся исключительно преподавательского состава, и дело абсолютно конфиденциальное. У меня вот тут, — он кивнул в сторону желтой папки, одиноко возлежащей на его безупречно пустом столе, — список кандидатов на ставки старших преподавателей, которые будут после обеда рассматриваться на комиссии по новым назначениям. От английской кафедры два человека — Робин Демпси, которого вы, вероятно, знаете, и ваш напарник, который сейчас в Эйфории.
— Филипп Лоу?
— Он самый. Проблема в том, что вакансий у нас меньше, чем мы предполагали, и одному из двоих в этот раз не повезет. Вопрос в том, кому именно? И кто из них более достойный кандидат? Мне хотелось бы знать ваше мнение, Цапп. Я весьма высоко ценю его, особенно в таких щепетильных вопросах. — Страуд откинулся в кресле и закрыл глаза, изнуренный столь необычно длинной речью. — Взгляните на их личные дела, голубчик, это вам поможет, — пробормотал он.
Документы подтвердили то, о чем Моррису уже было известно: Демпси был более сильным кандидатом, если судить по исследованиям и публикациям, в то время как перевес Лоу был только в возрасте и стаже работы в университете. В преподавании ни у того, ни у другого не было очевидных преимуществ. В обычной ситуации у Морриса не возникло бы и сомнения в том, чтобы поддержать умную голову и рекомендовать Демпси. Выслуга лет, в конце концов, не Бог весть что. К тому же, по законам истинной академической политики, если Демпси не будет продвинут по службе, он скорее всего уйдет, в то время как Лоу останется и продолжит свое дело так же занудно, но добросовестно независимо от того, получит он повышение или нет. Более того, даже если Моррис и не питал особенно теплых чувств по отношению к Демпси, у него были свои причины испытывать сильную неприязнь к Лоу, который переспал с его дочерью, разнес в щепки его статью в литературном приложении к «Таймс» и устроил ему дурацкий розыгрыш с банками из-под табака. Какой же странный и кстати подвернувшийся случай предоставил в его распоряжение судьбу этого человека! И все же Моррис, мысленно поигрывая топором палача и разглядывая голую шею Филиппа Лоу, лежащую перед ним на плахе, засомневался. В конце концов, здесь были поставлены на карту счастье и процветание не только Лоу. Это касалось и Хилари с детьми, а он искренне беспокоился об их благополучии. Повышение для Лоу будет означать больше средств к существованию для всей семьи. Да к тому же, проскочила у него мысль, что бы там ни крылось за приглашением Хилари провести в их доме еще одну ночь, прием, оказанный ему, будет только теплее, когда она узнает, что Филиппа повысили отчасти благодаря вмешательству Морриса. Так ведь? Так.
— Я бы предложил дать ставку Лоу, — сказал Моррис, возвращая личные дела.
— В самом деле? — разочарованно протянул Страуд. — Я думал, вы поддержите другого. Как ученый он, похоже, будет посильнее.
— Да, публикаций у него хватает, но это скорее внешние эффекты, чем существо дела. Так он в лингвистике ничего не добьется. Любой старшекурсник из Массачусетского технологического заткнет его за пояс.
— Да что вы?!
— Кроме того, он не популярен среди сотрудников. Если его повысят, а людей постарше обойдут, тут-то и начнется бедлам. Кафедру и так уже одолевает коллективная паранойя. К чему осложнять ситуацию?
— Я уверен, что вы правы, — пробормотал Страуд, малозаметным движением золотой авторучки сделав роковую пометку в списке кандидатов. — Я очень вам благодарен, дорогой коллега.
— Всегда пожалуйста, — ответил Моррис, поднимаясь со стула.
— Не уходите, голубчик. Я еще хотел…
Ректор замолчал на полуслове и с негодованием уставился на смежную с приемной дверь, которая неожиданно распахнулась. На пороге робко топталась секретарша.
— Что такое, Хелен? Я же просил не беспокоить. — От возмущения он даже слегка оживился.
— Извините, здесь два джентльмена… и мистер Бигс из отдела безопасности. Говорят, по очень важному делу.
— Будьте добры, попросите их подождать, пока я не закончу с профессором Цаппом.
— Но они хотят видеть профессора Цаппа! Говорят, это вопрос жизни и смерти.
Страуд повел бровью, указывая на Морриса. Тот в недоумении пожал плечами, но тут его посетило смутное предчувствие. Уж не родила ли Мэри Мейкпис на девятичасовом поезде по дороге в Дарэм?
— Ну что ж, тогда пусть заходят, — сказал ректор.
В кабинет вошли трое. Один из них был начальником университетской службы безопасности. Другие двое отрекомендовали себя врачом и медбратом из частной психиатрической клиники где-то у черта на куличках. Они сразу же изложили причину своего вторжения. Прошлой ночью профессору Мастерсу удалось сбежать из-под надзора, и, по всей вероятности, он направился в сторону университета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68