А когда он замешкался со ставкой за столом, где играли в «Блэк Джек», стоявший рядом парень ухмыльнулся: «Эй, братишка (да— да, его в жизни, а не в фильме назвали „братишкой“ -Отис чуть не помер от счастья), Вегас строился не на тех, кто выигрывает». Отис дал парню однодолларовую фишку.
На следующее утро Отис увидел на шоссе восемнадцатиколесные фургоны, вооруженные автоматами, обмундированием и говядиной, которые ехали в направлении Мустанга, Или и Сузанвилла, и вскоре он уже оказался в юго-западной Юте, на месте, где снимался один фильм с Джоном Уэйном, — добрая половина занятых в нем актеров умерли потом от рака. Ясно, что поездка у Отиса была увлекательная — увлекательная, но одинокая.
Я избавлю тебя от описания дальнейших странствий Отиса — лучше сразу перейду к главному. Суть в том, что за несколько дней Отис нашел искомый лунный ландшафт в Нью-Мексико и понял после тщательного исследования, что его догадка верна — атомные грибы и вправду значительно меньше, чем принято считать. Отис обрел покой — затихли голоса, в подсознании непрерывно, с детского сада, шептавшие о ядерной опасности. Черт оказался не так уж страшен.
— Значит, это история со счастливым концом?
НОВЫЙ ТОРГОВЫЙ ЦЕНТР КОРОЛЯ: распространенная иллюзия, будто торговый центр перестает существовать, стоит только из него выйти. Слепота, порожденная этой иллюзией, позволяет обывателям делать вид, что огромные железобетонные параллелепипеды, невесть откуда взявшиеся в их районе, попросту не существуют.
— Да не совсем, Энди. Спокоен Отис оставался недолго. Вскоре он сделал новое ужасное открытие — причем катализатором были, как ни странно, торговые центры. Произошло это так: возвращаясь в Калифорнию по Интерстейт-десять, Отис проезжал мимо торгового центра за окраиной Финикса. Он вяло размышлял об этих безликих, надменных, крупнопанельных зданиях, которые выглядят в окружающем пейзаже весьма нелепо — совсем как ядерные реакторы. Затем он проехал мимо коттеджного поселка новых яппи — одного из тех странных поселений с сотнями панельных, равно бессмысленных и огромных кораллово-розовых домов; все в двух шагах друг от друга и в трех шагах от хайвея. И Отис понял: «Да это вовсе и не дома — это замаскированные торговые центры!»
Отис нашел аналогии с торговыми центрами: кухни — гастрономические отделы; гостиные — игротеки, ванные — аквапарки. Отис сказал себе: «Господи, что же творится в сознании живущих здесь людей — они что тут, только шопингом занимаются?»
Он ощутил, как свежа и пугающа эта мысль; ему пришлось притормозить у обочины и сосредоточиться, глядя на проносящиеся мимо машины.
Тогда-то он и утратил новообретенное спокойствие. «Если люди способны превратить свои дома в торговые центры, — подумал он, — то те же люди могут приравнять атомные бомбы к обычным».
Это открытие он связал со своим новым знанием о ядерных грибах. «Как только эти люди увидят новые, некрупные, почти умилительные габариты ядерных грибочков, процесс станет необратимым. Всякая бдительность исчезнет. И не успеешь оглянуться, атомные бомбы можно будет приобрести в обычном супермаркете — или получить бесплатно, в придачу к канистре бензина!» В мире Отиса вновь стало страшно жить.
* * *
— Он был удолбанный? — спрашивает Клэр.
— Только кофе. Девять чашек, судя по тембру голоса. Силен парень.
— Мне кажется, он слишком часто воображает себе, как взлетит на воздух. По-моему, влюбиться ему надо. И поскорее. Иначе он и вправду сгинет.
— Очень может быть. Он возвращается завтра вечером. Говорит, везет нам обоим подарки.
— Неужели мне это не снится?
ЧУДОВИЩА СУЩЕСТВУЮТ
БЕДНОХОНДРИЯ: ипохондрия, вызванная отсутствием медицинской страховки.
ПЕРСОНАЛЬНЫЕ ТАБУ: частные, граничащие с суеверием жизненные правила, позволяющие человеку справляться с тяготами повседневности в условиях отсутствия каких бы то ни было Культурных и религиозных императивов.
Дег только что подкатил к нашему бунгало. Видок у него — как у загадочного предмета, выкопанного собачками из мусорных контейнеров в Кафедрал-Сити. Его щеки — в нормальное время розовые — стали сизыми, как голубиные перья; каштановые волосы дико всклокочены в стиле маньяка со снайперской винтовкой, который высовывается из захваченной им закусочной и вопит: «Ни за что не сдамся!» Все это мы замечаем, едва он появляется в дверях — парень явно страшно взвинчен и забыл, что такое сон. Я начинаю волноваться; судя по тому, как Клэр нервно крутит в пальцах сигарету, ей тоже не по себе. При всем при том лицо у Дега довольное — казалось бы, чего еще желать-то; но почему его радость кажется такой… пре— досудительной? По-моему, я знаю почему. Эта разновидность счастья мне знакома. Она сродни безудержному облегчению и натужной веселости, которые я зрел на лицах друзей, вернувшихся после полугодичного пребывания в Европе; их лица выражали облегчение, что можно снова приобщиться к большим машинам, пушистым белым полотенцам, калифорнийской жратве; но одновременно они уже готовились к неизбежной, полуклинической — «Куда ж мне себя приложить-то?» — депрессии, являющейся как прологом, так и эпилогом всякого паломничества в Европу. Ну и ну. Но клинический «кризис середины молодости», слава богу, случается только раз — а у Дега он уже был. Так что, должно быть, Дег просто слишком долго пробыл один — невозможность ни с кем поговорить здорово бьет по шарам. Правда-правда. Тем более в Неваде.
— Привет, чудики! Привез гостинцы, — кричит Дег, вваливаясь к Клэр с бумажным подарочным пакетом в руках; на мгновение он задерживается в прихожей — бросить взгляд на журнальный столик, где лежит почта Клэр, и этого мгновения нам достаточно, чтобы обменяться многозначительными (брови взлетают вверх) взглядами, — вообще— то мы сидим на ее кровати и играем в скрэбл — мало того, Клэр даже успевает шепнуть мне: «Сделай что-нибудь».
— Привет, кексик, — говорит Клэр, стуча по деревянному полу пробковыми, на платформе танкетками и виляя всем телом, затянутым в чересчур китчевый тореадорскии костюмчик с брюками-клеш цвета лаванды. — В твою честь я вырядилась под домохозяйку из Рино. Хотела даже «вшивый домик» на голове соорудить, но лака не хватило. Так что голова у меня скорее бездомная… Выпить хочешь?
— От водки с апельсиновым соком не откажусь. Привет, Энди.
— Привет, Дег. — Я поднимаюсь и мимо него иду к входной двери. — Пойду отолью. У Клэр унитаз каким-то странным голосом поет. Сейчас вернусь. Долго ехал?
— Двенадцать часов.
— Молоток.
Пройдя через двор в свой чистый, но заваленный всякой ерундой домик, я провожу раскопки в нижнем ящике шкафчика в ванной и отыскиваю купленный по рецепту пузырек, оставшийся от моей годичной или двухлетней давности фазы забав-с-успокоительными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
На следующее утро Отис увидел на шоссе восемнадцатиколесные фургоны, вооруженные автоматами, обмундированием и говядиной, которые ехали в направлении Мустанга, Или и Сузанвилла, и вскоре он уже оказался в юго-западной Юте, на месте, где снимался один фильм с Джоном Уэйном, — добрая половина занятых в нем актеров умерли потом от рака. Ясно, что поездка у Отиса была увлекательная — увлекательная, но одинокая.
Я избавлю тебя от описания дальнейших странствий Отиса — лучше сразу перейду к главному. Суть в том, что за несколько дней Отис нашел искомый лунный ландшафт в Нью-Мексико и понял после тщательного исследования, что его догадка верна — атомные грибы и вправду значительно меньше, чем принято считать. Отис обрел покой — затихли голоса, в подсознании непрерывно, с детского сада, шептавшие о ядерной опасности. Черт оказался не так уж страшен.
— Значит, это история со счастливым концом?
НОВЫЙ ТОРГОВЫЙ ЦЕНТР КОРОЛЯ: распространенная иллюзия, будто торговый центр перестает существовать, стоит только из него выйти. Слепота, порожденная этой иллюзией, позволяет обывателям делать вид, что огромные железобетонные параллелепипеды, невесть откуда взявшиеся в их районе, попросту не существуют.
— Да не совсем, Энди. Спокоен Отис оставался недолго. Вскоре он сделал новое ужасное открытие — причем катализатором были, как ни странно, торговые центры. Произошло это так: возвращаясь в Калифорнию по Интерстейт-десять, Отис проезжал мимо торгового центра за окраиной Финикса. Он вяло размышлял об этих безликих, надменных, крупнопанельных зданиях, которые выглядят в окружающем пейзаже весьма нелепо — совсем как ядерные реакторы. Затем он проехал мимо коттеджного поселка новых яппи — одного из тех странных поселений с сотнями панельных, равно бессмысленных и огромных кораллово-розовых домов; все в двух шагах друг от друга и в трех шагах от хайвея. И Отис понял: «Да это вовсе и не дома — это замаскированные торговые центры!»
Отис нашел аналогии с торговыми центрами: кухни — гастрономические отделы; гостиные — игротеки, ванные — аквапарки. Отис сказал себе: «Господи, что же творится в сознании живущих здесь людей — они что тут, только шопингом занимаются?»
Он ощутил, как свежа и пугающа эта мысль; ему пришлось притормозить у обочины и сосредоточиться, глядя на проносящиеся мимо машины.
Тогда-то он и утратил новообретенное спокойствие. «Если люди способны превратить свои дома в торговые центры, — подумал он, — то те же люди могут приравнять атомные бомбы к обычным».
Это открытие он связал со своим новым знанием о ядерных грибах. «Как только эти люди увидят новые, некрупные, почти умилительные габариты ядерных грибочков, процесс станет необратимым. Всякая бдительность исчезнет. И не успеешь оглянуться, атомные бомбы можно будет приобрести в обычном супермаркете — или получить бесплатно, в придачу к канистре бензина!» В мире Отиса вновь стало страшно жить.
* * *
— Он был удолбанный? — спрашивает Клэр.
— Только кофе. Девять чашек, судя по тембру голоса. Силен парень.
— Мне кажется, он слишком часто воображает себе, как взлетит на воздух. По-моему, влюбиться ему надо. И поскорее. Иначе он и вправду сгинет.
— Очень может быть. Он возвращается завтра вечером. Говорит, везет нам обоим подарки.
— Неужели мне это не снится?
ЧУДОВИЩА СУЩЕСТВУЮТ
БЕДНОХОНДРИЯ: ипохондрия, вызванная отсутствием медицинской страховки.
ПЕРСОНАЛЬНЫЕ ТАБУ: частные, граничащие с суеверием жизненные правила, позволяющие человеку справляться с тяготами повседневности в условиях отсутствия каких бы то ни было Культурных и религиозных императивов.
Дег только что подкатил к нашему бунгало. Видок у него — как у загадочного предмета, выкопанного собачками из мусорных контейнеров в Кафедрал-Сити. Его щеки — в нормальное время розовые — стали сизыми, как голубиные перья; каштановые волосы дико всклокочены в стиле маньяка со снайперской винтовкой, который высовывается из захваченной им закусочной и вопит: «Ни за что не сдамся!» Все это мы замечаем, едва он появляется в дверях — парень явно страшно взвинчен и забыл, что такое сон. Я начинаю волноваться; судя по тому, как Клэр нервно крутит в пальцах сигарету, ей тоже не по себе. При всем при том лицо у Дега довольное — казалось бы, чего еще желать-то; но почему его радость кажется такой… пре— досудительной? По-моему, я знаю почему. Эта разновидность счастья мне знакома. Она сродни безудержному облегчению и натужной веселости, которые я зрел на лицах друзей, вернувшихся после полугодичного пребывания в Европе; их лица выражали облегчение, что можно снова приобщиться к большим машинам, пушистым белым полотенцам, калифорнийской жратве; но одновременно они уже готовились к неизбежной, полуклинической — «Куда ж мне себя приложить-то?» — депрессии, являющейся как прологом, так и эпилогом всякого паломничества в Европу. Ну и ну. Но клинический «кризис середины молодости», слава богу, случается только раз — а у Дега он уже был. Так что, должно быть, Дег просто слишком долго пробыл один — невозможность ни с кем поговорить здорово бьет по шарам. Правда-правда. Тем более в Неваде.
— Привет, чудики! Привез гостинцы, — кричит Дег, вваливаясь к Клэр с бумажным подарочным пакетом в руках; на мгновение он задерживается в прихожей — бросить взгляд на журнальный столик, где лежит почта Клэр, и этого мгновения нам достаточно, чтобы обменяться многозначительными (брови взлетают вверх) взглядами, — вообще— то мы сидим на ее кровати и играем в скрэбл — мало того, Клэр даже успевает шепнуть мне: «Сделай что-нибудь».
— Привет, кексик, — говорит Клэр, стуча по деревянному полу пробковыми, на платформе танкетками и виляя всем телом, затянутым в чересчур китчевый тореадорскии костюмчик с брюками-клеш цвета лаванды. — В твою честь я вырядилась под домохозяйку из Рино. Хотела даже «вшивый домик» на голове соорудить, но лака не хватило. Так что голова у меня скорее бездомная… Выпить хочешь?
— От водки с апельсиновым соком не откажусь. Привет, Энди.
— Привет, Дег. — Я поднимаюсь и мимо него иду к входной двери. — Пойду отолью. У Клэр унитаз каким-то странным голосом поет. Сейчас вернусь. Долго ехал?
— Двенадцать часов.
— Молоток.
Пройдя через двор в свой чистый, но заваленный всякой ерундой домик, я провожу раскопки в нижнем ящике шкафчика в ванной и отыскиваю купленный по рецепту пузырек, оставшийся от моей годичной или двухлетней давности фазы забав-с-успокоительными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51