Налоговый инспектор с улыбкой спросил Ли Маньгэна:
– Ну, а твоей названой сестрице Лотос продлевать разрешение или нет? Что по этому поводу думает объединенная бригада?
Ли Маньгэн недовольно сверкнул глазами:
– Названая или не названая, а дела есть дела. Налоги, насколько мне известно, она платит исправно; за вынужденные прогулы возмещает производственной бригаде все, что полагается; в коллективном труде очень активна, как и ее муж. Наша объединенная бригада считает, что ее лоток – это обычный домашний промысел, соответствующий политическому курсу, так что разрешение ей можно продлить.
Председатель Гу Яньшань молча кивнул, соглашаясь с секретарем партбюро.
Когда заседание кончилось, они ненадолго остались вдвоем. Вид у них был озабоченный.
– Земляк, ты чувствуешь, что пахнет жареным? – мягко и в то же время многозначительно спросил Гу Яньшань.
– Конечно. Когда осы нападают на пчелиный улей, спокойной жизни не жди!
Гу Яньшань вздохнул:
– Хорошо, если только этим кончится. А то ведь кусочек мышиного помета может испортить целый котел супа.
– Тут главная надежда на тебя. На тебе все село держится. Если ты не поможешь, пострадает не только сестрица Лотос, но и многие…
– Да, твоя названая сестрица не очень крепко стоит на ногах, но мы постараемся защитить ее… Завтра или послезавтра я поеду в город и поговорю с боевыми товарищами, подумаем, как прогнать этих ос…

* * *
В конце осени заведующую столовой перевели на другую работу – заведующей сектором в уездном отделе торговли. Жители Лотосов облегченно вздохнули, как будто над их головами исчезла тяжелая свинцовая туча. Откуда им было знать, что в то самое время, когда они спокойно спали в своих постелях, на столе секретаря укома Ян Миньгао лежал касающийся их доклад уездного отдела общественной безопасности.
В кабинете секретаря укома горела только настольная лампа, бросавшая на стекло, лежащее на столе, яркий круг света. Ян Миньгао сидел, развалившись в плетеном кресле, и выражение его лица трудно было разглядеть. Он долго думал над докладом, вертел в руках авторучку и набрасывал на листе бумаги схему «клики», о которой ему писали. Когда его толстая авторучка приближалась к имени Гу Яньшаня, он ставил вопросительный знак, еще один, потом зачеркивал их, как бы сомневаясь, колеблясь. Схема «клики» была такой:

Соевая красавица (отец был бандитом, мать – проституткой, сама принадлежит к новой буржуазии)
Ли Маньгэн (секретарь партбюро объединенной бригады, утративший классовую позицию)
Гу Яньшань (зав. зернохранилищем, опустившийся разложенец??)
Цинь Шутянь (реакционный правый элемент)
Налоговый инспектор (классовый враг)
Закончив эту схему, Ян Миньгао еще некоторое время полюбовался ею, затем смял в комок и выбросил в корзинку для бумаг. Почувствовав беспокойство, достал ее оттуда, расправил, чиркнул спичкой и сжег. Его лицо, освещенное лампой, выглядело усталым, веки были припухшими, как у человека, решающего в день тысячи дел. Прежде чем одобрить этот доклад, он долго ходил по бал-копу, разминал затекшую шею, ноги, тер лицо, даже поспал. Наконец он снова взял доклад, поднял тяжелую авторучку, от которой зависели судьбы многих людей, и, взвешивая каждое слово, начертал: «Лотосы – место, где сходятся границы трех провинций, всегда было крепким орешком для политической работы. Обстановка там сложная. Я не решаюсь безоговорочно поддержать версию о «клике», но не могу и отрицать ее. Компетентные органы должны внимательно следить за этим и при малейшем изменении обстановки докладывать в уком».
Часть II ОБИТАТЕЛИ ГОРНОГО СЕЛА (1964 г.)

Глава 1. Четвертая постройка
Незаметно наступила весна 1964 года. Это была ветреная и дождливая весна, с частыми заморозками, от которых пострадали посевы. Единственный сохранившийся на берегу реки древесный лотос вдруг расцвел, а рожковое дерево , буйно цветущее каждый год, не дало ни одного цветка. Сельчане не знали, к добру ли это. Старики говорили, что такое удивительное событие, как весеннее цветение древесного лотоса, они видели всего три раза: во втором году правления императора Сюаньтуна , когда началась чума – это, конечно, не к добру; в двадцать втором году Республики , когда случилось наводнение и село целых две недели было затоплено – это тоже к бедствию; в 1949 году, когда на юг пришла освободительная армия и прогнала всех деспотов и мироедов – это к добру. А если не расцветает и не дает длинных плоских стручков рожковое дерево, утверждали старики, это сулит скверну, неудачу. В нынешнем году весеннее цветение древесного лотоса совпало с бесплодием рожкового дерева, что означает борьбу воды с огнем, то есть либо крупное счастье, либо неисчислимые бедствия…
По этому поводу все село долго пребывало в беспокойстве, а поскольку на пятнадцатом году революции на базаре трудно было найти гадателя, то решили спросить вредителя Цинь Шутяня, знающего почти все и про землю, и про небо. Но пройдоха Цинь, видно, захотел показать свою прогрессивность, сознательность и завел высокие разговоры о том, что насчет предзнаменований могут рассуждать только люди, не читающие книг, не знающие биологии и генетики. Они сваливают в одну кучу всякие приметы, сведения о стихийных бедствиях и свойствах разных растений и строят на этом мистические теории. В конце концов он даже процитировал слова какого-то крупного революционера о том, что в полуграмотной стране нельзя построить коммунизм, – в общем, устроил настоящее политзанятие, чтобы подчеркнуть свое культурное превосходство, поднять свой престиж и принизить сознательность масс, членов народной коммуны.
Но перемены в мире природы нередко все-таки совпадают со сдвигами в жизни общества. В конце февраля в Лотосы прибыла рабочая группа укома по воспитанию членов коммуны. Руководителем группы оказалась бывшая заведующая столовой. На сей раз она вела себя очень тихо и долгое время почти не обнаруживала себя, поселившись в доме Ван Цюшэ и набираясь опыта у героя земельной реформы, а ныне «современного бедняка». Сельчане всегда относились к таким комиссиям с большим почтением, но в политике разбирались довольно туго. Спокойная, как в мертвой заводи, жизнь, устоявшиеся обычаи и отношения действовали на них отупляюще, точно испытанный наркотик. Даже люди типа Гу Яньшаня или Ли Маньгэна, повидавшие мир, считали, что жизнь идет неуклонно и неторопливо, как скрипучая телега с волом. Вторичное появление Ли Госян они восприняли, конечно, с неудовольствием, но без особого беспокойства. Она здесь гостья, а они хозяева: даже святой, спустившийся с неба, спрашивает дорогу у старожилов, а она не бог весть какая святая, не сумеет навязать им свои порядки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68