она должна лежать и радоваться. Но самое удивительное — радость не приходила. Наоборот, какое-то неприятное ощущение, похожее на тревогу, вот уже который день охватывало ее с самого утра.
Получилось так, что Зоя оказалась одна. Все чем-то заняты, куда-то бегут, спешат, и никому никакого дела нет до Зои, никому она не нужна. Прежде ей казалось, что у нее не хватает времени, чтоб погулять, сходить к подругам, почитать, отдохнуть. Теперь у нее времени сколько угодно, но она не знает, что с ним делать, с кем его проводить.
Прилетела и уселась на крыше ворона. Сначала важно расхаживала взад-вперед, потом взлетела на телевизионную антенну, застыла. На душе стало еще тревожней, словно птица эта принесла весть о беде и теперь высматривает Зою, чтобы передать.
Встала, надела теплый халатик. В кухне на столике под салфеткой стоял завтрак: яйцо, котлета. На плите еще не остыл чайник. Зоя позавтракала, помыла чашку. Стала слоняться по квартире, не зная, чем заняться.
«Надо искать другую работу. Но какую? Что я умею делать?» — думала Зоя.
Взяла с полки книжку, которую недавно принес ей Женя. Но и чтение скоро надоело. Интересно было только там, где речь шла о любви, а все другое вызывало скуку.
Пришла Антонина Ивановна. Поставила на пол сумку с покупками, не раздеваясь опустилась в кресло, никак не могла отдышаться.
— Эти этажи совсем меня доконают, — пожаловалась она. — А ты, дочурка, что делала?
— Читала, — неохотно отозвалась Зоя.
— А я тебе клубнички мороженой принесла. Компотик сварю. Ты ведь любишь клубничный компотик? — заметив невеселое Зоино лицо, по-своему старалась развеселить ее Антонина Ивановна.
Пришел и Михаил Павлович. Не успел раздеться — и сразу за папиросу. А ведь совсем было бросил курить. И вообще в последнее время он какой-то странный — встревоженный, озабоченный. Недавно Зоя нечаянно подсмотрела, как он написал три письма и тайком от мамы отнес на почту. «И что это за письма? Раньше у него от мамы секретов как будто не было. Может, в издательство, что-нибудь насчет его записок? Но почему тайком от мамы? И меня не ругает, что без работы дома сижу. Или, может, вообще не хочет разговаривать? Уж лучше бы ругал», — думает Зоя.
Медленно-медленно ползет время. Сегодня Зоя, если бы могла, подогнала бы его. На восемь вечера назначена встреча с Женей. И сегодня этой встречи Зоя ждет как никогда. Что-то уж очень ей сегодня грустно. Она даже поймала себя на мысли, что сидеть за конвейером с лявциркулем в руках, возиться с теми волосками и балансами — не такое уж противное занятие. Очень удивилась этой мысли и даже разозлилась на себя. Нарочно стала вспоминать, как путались эти волоски, как просто никакой возможности не было вставить баланс в лявциркуль, как болели от напряжения глаза и ныла спина…
«Все равно о том, чтобы вернуться на завод, не может быть и речи. Да никто меня и не примет обратно», — убеждала себя, стараясь отбросить мысль о цехе, о конвейере.
Но с Женей встретиться очень хотелось. Пусть бы рассказал про цех, про девчат. Наверно, на ее месте уже сидит какая-нибудь новенькая. Думать об этом было неприятно.
Зоя, может, вырвалась бы за порог и раньше назначенного часа, но сдержала себя, терпеливо ждала, пока стрелка часов, как семафор, не покажет ей, что путь открыт.
Сунув руки в карманы пальто, звонко цокая каблучками по обледенелому тротуару, шла Зоя по улице. Порошил снежок, тревожа предчувствием радости — скоро зима, коньки и лыжи… А сейчас она дойдет до поворота и увидит Женю, в пальто с поднятым воротником, без шапки. Смешной… Хороший… От тоски, точившей целый день, не осталось и следа.
Обычно Зоя еще издали узнавала Женю. И он издали узнавал ее и шел навстречу. Но сегодня на условленном месте, у рекламного щита, Жени не было. Зоя делала вид, что старательно изучает рекламу. Несколько раз, не понимая смысла, прочла название фильма «Испытательный срок». Все ждала, что вот подойдет Женя, положит руки ей на плечи. Но его не было и не было. «Ох и задам я ему! — злилась Зоя. — Как можно так опаздывать, заставлять меня ждать!..»
Стоять на одном месте было неудобно, казалось, все видят и знают, зачем она здесь, и Зоя направилась в ту сторону, откуда должен был появиться Женя. Время от времени она оглядывалась на рекламный щит: не появился ли он там…
Так дошла она до конца улицы. Вернулась обратно. Была уверена, что теперь-то он явился. Но еще издали увидела, что около щита по-прежнему пусто.
Снег посыпал гуще, тонкой порошей укрыл тротуар, и прохожие оставляли на нем, белоснежном, темные знаки следов. Снежинки падали на Зоино пальто, оседали на манжетах, на воротнике.
Прошло больше получаса. У нее замерзли руки, застыли ноги. Но уйти не могла. Уйти — это значит не увидеть Женю. И Зоя снова ходит, по одной стороне улицы, по другой. Вот уже и девять. Надежды на то, что Женя появится, уже нет. Ей очень горько. И безразлично все на свете. Она уже не стыдится и стоит на одном месте у рекламного щита. Устали глаза всматриваться в суету прохожих, выискивая среди них одного. Она уже не злится на Женю, готова простить ему все, только бы увидеть. Где он? Почему не пришел? Может, дома, в общежитии?
Ноги сами понесли ее к этому зданию. Вот оно, четырехэтажное. Ярко светятся все окна. Стыдно встретить здесь кого-нибудь знакомого. Сразу догадаются, чего она тут, и Зоя быстро проходит вдоль здания. А дальше что? Вернуться домой? Но общежитие манит, манит. «Еще раз пройду, еще раз…» Она сама не понимает, что делает, не понимает даже, зачем она здесь, и нет надежды увидеть Женю.
И вдруг — вот он… Быстрым шагом идет ей навстречу. В руках какие-то пакеты, карманы пальто оттопырены.
Он не видит Зои, а она еще издали узнала его и замерла. Сердце дрожит и слабеют ноги.
Он что-то насвистывает на ходу. Лицо беззаботное и даже веселое. И только когда увидел Зою, в глазах мелькнул испуг.
— Зойка? Ты чего здесь? Иди сюда, — взял ее за локоть, отвел в сторону.
— Я… я ждала тебя… Почему ты не пришел? — шептала, словно оправдываясь, Зоя.
— Ты понимаешь, — все дальше уводил ее Женя. — Жена приехала. Никак не мог… Не мог даже подскочить предупредить…
Все передумала Зоя, пытаясь объяснить, почему не пришел, а про жену и не вспомнила. А оно вот что. С обидой рассматривала Зоя пакеты в Жениных руках. Из одного виднелось кольцо колбасы, в бумаге была буханка хлеба. Из карманов торчали горлышки бутылок.
— Ты извини, — шептал Женя, — но я не могу здесь стоять. Еще кто-нибудь увидит и доложит ей… А если хочешь, обожди немного. Или лучше встретимся там же… Только попозже… Часов в одиннадцать. Я ее отведу к знакомым… Не ночевать же ей в общаге… Ее отведу, а потом мы встретимся. У меня и ключ остался, — он похлопал рукой по карману.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Получилось так, что Зоя оказалась одна. Все чем-то заняты, куда-то бегут, спешат, и никому никакого дела нет до Зои, никому она не нужна. Прежде ей казалось, что у нее не хватает времени, чтоб погулять, сходить к подругам, почитать, отдохнуть. Теперь у нее времени сколько угодно, но она не знает, что с ним делать, с кем его проводить.
Прилетела и уселась на крыше ворона. Сначала важно расхаживала взад-вперед, потом взлетела на телевизионную антенну, застыла. На душе стало еще тревожней, словно птица эта принесла весть о беде и теперь высматривает Зою, чтобы передать.
Встала, надела теплый халатик. В кухне на столике под салфеткой стоял завтрак: яйцо, котлета. На плите еще не остыл чайник. Зоя позавтракала, помыла чашку. Стала слоняться по квартире, не зная, чем заняться.
«Надо искать другую работу. Но какую? Что я умею делать?» — думала Зоя.
Взяла с полки книжку, которую недавно принес ей Женя. Но и чтение скоро надоело. Интересно было только там, где речь шла о любви, а все другое вызывало скуку.
Пришла Антонина Ивановна. Поставила на пол сумку с покупками, не раздеваясь опустилась в кресло, никак не могла отдышаться.
— Эти этажи совсем меня доконают, — пожаловалась она. — А ты, дочурка, что делала?
— Читала, — неохотно отозвалась Зоя.
— А я тебе клубнички мороженой принесла. Компотик сварю. Ты ведь любишь клубничный компотик? — заметив невеселое Зоино лицо, по-своему старалась развеселить ее Антонина Ивановна.
Пришел и Михаил Павлович. Не успел раздеться — и сразу за папиросу. А ведь совсем было бросил курить. И вообще в последнее время он какой-то странный — встревоженный, озабоченный. Недавно Зоя нечаянно подсмотрела, как он написал три письма и тайком от мамы отнес на почту. «И что это за письма? Раньше у него от мамы секретов как будто не было. Может, в издательство, что-нибудь насчет его записок? Но почему тайком от мамы? И меня не ругает, что без работы дома сижу. Или, может, вообще не хочет разговаривать? Уж лучше бы ругал», — думает Зоя.
Медленно-медленно ползет время. Сегодня Зоя, если бы могла, подогнала бы его. На восемь вечера назначена встреча с Женей. И сегодня этой встречи Зоя ждет как никогда. Что-то уж очень ей сегодня грустно. Она даже поймала себя на мысли, что сидеть за конвейером с лявциркулем в руках, возиться с теми волосками и балансами — не такое уж противное занятие. Очень удивилась этой мысли и даже разозлилась на себя. Нарочно стала вспоминать, как путались эти волоски, как просто никакой возможности не было вставить баланс в лявциркуль, как болели от напряжения глаза и ныла спина…
«Все равно о том, чтобы вернуться на завод, не может быть и речи. Да никто меня и не примет обратно», — убеждала себя, стараясь отбросить мысль о цехе, о конвейере.
Но с Женей встретиться очень хотелось. Пусть бы рассказал про цех, про девчат. Наверно, на ее месте уже сидит какая-нибудь новенькая. Думать об этом было неприятно.
Зоя, может, вырвалась бы за порог и раньше назначенного часа, но сдержала себя, терпеливо ждала, пока стрелка часов, как семафор, не покажет ей, что путь открыт.
Сунув руки в карманы пальто, звонко цокая каблучками по обледенелому тротуару, шла Зоя по улице. Порошил снежок, тревожа предчувствием радости — скоро зима, коньки и лыжи… А сейчас она дойдет до поворота и увидит Женю, в пальто с поднятым воротником, без шапки. Смешной… Хороший… От тоски, точившей целый день, не осталось и следа.
Обычно Зоя еще издали узнавала Женю. И он издали узнавал ее и шел навстречу. Но сегодня на условленном месте, у рекламного щита, Жени не было. Зоя делала вид, что старательно изучает рекламу. Несколько раз, не понимая смысла, прочла название фильма «Испытательный срок». Все ждала, что вот подойдет Женя, положит руки ей на плечи. Но его не было и не было. «Ох и задам я ему! — злилась Зоя. — Как можно так опаздывать, заставлять меня ждать!..»
Стоять на одном месте было неудобно, казалось, все видят и знают, зачем она здесь, и Зоя направилась в ту сторону, откуда должен был появиться Женя. Время от времени она оглядывалась на рекламный щит: не появился ли он там…
Так дошла она до конца улицы. Вернулась обратно. Была уверена, что теперь-то он явился. Но еще издали увидела, что около щита по-прежнему пусто.
Снег посыпал гуще, тонкой порошей укрыл тротуар, и прохожие оставляли на нем, белоснежном, темные знаки следов. Снежинки падали на Зоино пальто, оседали на манжетах, на воротнике.
Прошло больше получаса. У нее замерзли руки, застыли ноги. Но уйти не могла. Уйти — это значит не увидеть Женю. И Зоя снова ходит, по одной стороне улицы, по другой. Вот уже и девять. Надежды на то, что Женя появится, уже нет. Ей очень горько. И безразлично все на свете. Она уже не стыдится и стоит на одном месте у рекламного щита. Устали глаза всматриваться в суету прохожих, выискивая среди них одного. Она уже не злится на Женю, готова простить ему все, только бы увидеть. Где он? Почему не пришел? Может, дома, в общежитии?
Ноги сами понесли ее к этому зданию. Вот оно, четырехэтажное. Ярко светятся все окна. Стыдно встретить здесь кого-нибудь знакомого. Сразу догадаются, чего она тут, и Зоя быстро проходит вдоль здания. А дальше что? Вернуться домой? Но общежитие манит, манит. «Еще раз пройду, еще раз…» Она сама не понимает, что делает, не понимает даже, зачем она здесь, и нет надежды увидеть Женю.
И вдруг — вот он… Быстрым шагом идет ей навстречу. В руках какие-то пакеты, карманы пальто оттопырены.
Он не видит Зои, а она еще издали узнала его и замерла. Сердце дрожит и слабеют ноги.
Он что-то насвистывает на ходу. Лицо беззаботное и даже веселое. И только когда увидел Зою, в глазах мелькнул испуг.
— Зойка? Ты чего здесь? Иди сюда, — взял ее за локоть, отвел в сторону.
— Я… я ждала тебя… Почему ты не пришел? — шептала, словно оправдываясь, Зоя.
— Ты понимаешь, — все дальше уводил ее Женя. — Жена приехала. Никак не мог… Не мог даже подскочить предупредить…
Все передумала Зоя, пытаясь объяснить, почему не пришел, а про жену и не вспомнила. А оно вот что. С обидой рассматривала Зоя пакеты в Жениных руках. Из одного виднелось кольцо колбасы, в бумаге была буханка хлеба. Из карманов торчали горлышки бутылок.
— Ты извини, — шептал Женя, — но я не могу здесь стоять. Еще кто-нибудь увидит и доложит ей… А если хочешь, обожди немного. Или лучше встретимся там же… Только попозже… Часов в одиннадцать. Я ее отведу к знакомым… Не ночевать же ей в общаге… Ее отведу, а потом мы встретимся. У меня и ключ остался, — он похлопал рукой по карману.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31