Налейте мне чего-нибудь.
Он сел за стол и налил себе коньяка в пододвинутый стакан.Пока полковник пил, четверо сидели молча и смотрели на него, как провинившиеся школьники.
Рокбрюн отставил пустой стакан и стал молча рассматривать четверых партнеров, к которым постепенно начинала возвращаться уверенность в себе. Ведь они были взрослыми людьми, которых сейчас связывало опасное и еще далеко не завершенное приключение.
Полковник сразу почувствовал происшедшую в них перемену.
— Ну хорошо, умники, а теперь, когда вы заложили картины среди огурцов, что вы собираетесь делать дальше? Предложить южно-американскому миллионеру? Отправиться с ними в турне? Или выслать их в Париж и организовать выставку?
Покрасневший Тигр как самый вежливый ответил за всех:
— Для твоего сарказма нет причин. Ты же прекрасно понимаешь, что мы сделали это не для наживы. Мы собирались использовать выкуп за картины для благотворительных целей.
Полковник Рокбрюн, восседавший в это время на своем стуле с выражением некоторого превосходства, был так поражен этим, что приоткрыл рот.
— Выкуп для бедных!
Теперь они смотрели на него, как дети, которым удалось взять верх над взрослым.
— Что такое отдать два с половиной миллиона франков американцу, такому богатому, что он не может сосчитать свои деньги?
— А во Франции люди голодают!
— Представь себе, один человек владеет картинами, которые оцениваются в десятки миллионов!
— А рядом умирает муж моей соседки, мадам Альберт, потому что у них не хватает денег на операцию и лечение.
— Правительство обирает нас налогами, а деньги тратит на тряпки с намалеванными на них картинками.
— У нас не хватает школ и больниц.
— Положение в стране отвратительное, и мы привлечем к этому внимание.
— Что я слышу? — сказал полковник Рокбрюн.— Вы что, все стали коммунистами?
Он шлепнул ладонью по столу.
— Наоборот,— ответил Волк.— Мы просто хотим защитить богатых от их собственного идиотизма. Ведь их безумное расточительство порождает коммунистов.
— Мой отец знал Ренуара,— сказал Слон.— Они были соседями. Отец рассказывал, что это был скромный маленький человек, страдавший артритом и не считавший себя богом или еще кем-нибудь сверхъестественным из-за того, что он рисовал на холсте. В, юности он бывал счастлив, когда удавалось продать картину за 400—500 франков или даже оставить небольшой рисунок хозяину бистро в уплату за ужин. Почему теперь эти картины стоят миллионы? Откуда эти деньги и куда они идут? Кто грабит, а кто обогащается?
Самообладание вернулось к полковнику.
— Никто, поймите вы, ослы,— сказал он.— Никто не обогащается и никто не разоряется. Богатые покупают и выменивают друг у друга эти ценности, как дети, которые меняются картинками от упаковок мыла или жвачки. Если двое мальчишек договариваются обменяться марками, кому это приносит вред и каким образом это вредит экономике?
Волк понял полковника и насмешливо улыбнулся, а остальные изо всех сил пытались сообразить, о чем идет речь.
— Богатые всегда найдут способ заработать,— пробормотал Леопард.
— Мне кажется, наивные вы ребята,— вздохнул полковник,— что, затеяв целую войну, вы неправильно выбрали себе врага. Невежественные бедняки опасны для страны. Ведь это они все время пытаются развалить государство и погибнуть под его обломками, вместо того чтобы постараться понять, как стать богатыми и следовать по этому пути. А что касается богатых, продолжал полковник, то кто, по-вашему, занимается благотворительностью, открывает университеты, делает пожертвования в фонды, помогает больницам и постоянно ищет способы облегчить страдания человечества? Поймите вы, дураки, что все это делают богатые! Если богатые перестанут заниматься благотворительностью, мир превратится в сплошной кошмар. Так что будет лучше, если вы разрешите им забавляться своими игрушками.
На минуту воцарилось ошеломленное молчание. Все растерянно смотрели на полковника. Потом Леопард поджал губы и повернулся своим грузным телом к Рокбрюну. Кресло под ним жалобно скрипнуло.
— А как в твоей прекрасной схеме выглядит правительство, которое выбрасывает наши миллионы за то, что во времена наших отцов стоило не больше, чем несколько сотен франков?
— А ты слышал когда-нибудь такую фразу: «Не хлебом единым жив человек?» — ответил полковник.— Гордость народа — это творения его талантливых сыновей.
— В старые времена, Пьер, когда ты руководил нашей группой, ты не был таким чертовски нравственным,— ухмыльнулся Слон.— Ведь это ты организовал ограбление Национального банка, когда мы взяли пятьдесят миллионов франков. Ты руководил захватом транспорта с золотом по дороге в Марсель. Ты разработал надежные способы очистки вилл богачей, сотрудничавших с немцами, от еды, вина и одежды.
Полковник задумчиво кивнул, вспомнив те далекие времена.
— Тогда я доказал вам, что банкноты не слабее оружия. Мы попали в самое больное место немцев и их приспешников — их чековые книжки.
— Не вижу разницы, Пьер,— продолжал упрямиться Волк.— В Сопротивлении мы воевали против коллаборационистов. Они были врагами. Сейчас у Франции не меньше внутренних врагов, чем было во время войны. Так почему бы нам не использовать те же методы, что и тогда?
— Мы считали, что эти картины помогут нам сделать что-то стоящее,— вмешался Тигр.— А теперь ты доказываешь, что все это бессмысленно. Мы планировали получить за Ренуара выкуп в десять миллионов франков и обратить все деньги на благотворительность. Тогда картины превратились бы в сотню больничных коек, несколько тысяч тонн угля и сотни тысяч фунтов пищи и молока для голодных. И тогда действительно можно было бы сказать, восхищенно глядя на голубого Ренуара: «О да, это действительно ценная картина. Она себя окупила». Конечно, людям нужна духовная пища. Но сначала их нужно накормить.
Эта мысль поразила полковника.
— Боже мой! — проговорил он, подавшись вперед вместе со своим креслом.
— Так-то! — воскликнул Слон.— Мы знали, что ты, в конце концов, поймешь нас.
Полковник рассмеялся и покачал головой.
— Прекрасно, поэтично и аморально.
— Аморально! — фыркнул Волк.
— Аморально,— повторил полковник.— Да это и не поможет. В 1943 году всем нам нравилось играть в Робин Гуда. Но тогда это было необходимо и эффективно. А сейчас мир уже изменился.
— А в чем же разница? — надулся Слон.— Тогда шла горячая война, сейчас — холодная. Мы все так же сражаемся.
— Разница в том,— сказал полковник,— что сегодняшний мир настолько ослаблен коррупцией и безнравственностью, что очередное преступление ничего изменить не сможет. Требование выкупа немногим отличается от шантажа или взяточничества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Он сел за стол и налил себе коньяка в пододвинутый стакан.Пока полковник пил, четверо сидели молча и смотрели на него, как провинившиеся школьники.
Рокбрюн отставил пустой стакан и стал молча рассматривать четверых партнеров, к которым постепенно начинала возвращаться уверенность в себе. Ведь они были взрослыми людьми, которых сейчас связывало опасное и еще далеко не завершенное приключение.
Полковник сразу почувствовал происшедшую в них перемену.
— Ну хорошо, умники, а теперь, когда вы заложили картины среди огурцов, что вы собираетесь делать дальше? Предложить южно-американскому миллионеру? Отправиться с ними в турне? Или выслать их в Париж и организовать выставку?
Покрасневший Тигр как самый вежливый ответил за всех:
— Для твоего сарказма нет причин. Ты же прекрасно понимаешь, что мы сделали это не для наживы. Мы собирались использовать выкуп за картины для благотворительных целей.
Полковник Рокбрюн, восседавший в это время на своем стуле с выражением некоторого превосходства, был так поражен этим, что приоткрыл рот.
— Выкуп для бедных!
Теперь они смотрели на него, как дети, которым удалось взять верх над взрослым.
— Что такое отдать два с половиной миллиона франков американцу, такому богатому, что он не может сосчитать свои деньги?
— А во Франции люди голодают!
— Представь себе, один человек владеет картинами, которые оцениваются в десятки миллионов!
— А рядом умирает муж моей соседки, мадам Альберт, потому что у них не хватает денег на операцию и лечение.
— Правительство обирает нас налогами, а деньги тратит на тряпки с намалеванными на них картинками.
— У нас не хватает школ и больниц.
— Положение в стране отвратительное, и мы привлечем к этому внимание.
— Что я слышу? — сказал полковник Рокбрюн.— Вы что, все стали коммунистами?
Он шлепнул ладонью по столу.
— Наоборот,— ответил Волк.— Мы просто хотим защитить богатых от их собственного идиотизма. Ведь их безумное расточительство порождает коммунистов.
— Мой отец знал Ренуара,— сказал Слон.— Они были соседями. Отец рассказывал, что это был скромный маленький человек, страдавший артритом и не считавший себя богом или еще кем-нибудь сверхъестественным из-за того, что он рисовал на холсте. В, юности он бывал счастлив, когда удавалось продать картину за 400—500 франков или даже оставить небольшой рисунок хозяину бистро в уплату за ужин. Почему теперь эти картины стоят миллионы? Откуда эти деньги и куда они идут? Кто грабит, а кто обогащается?
Самообладание вернулось к полковнику.
— Никто, поймите вы, ослы,— сказал он.— Никто не обогащается и никто не разоряется. Богатые покупают и выменивают друг у друга эти ценности, как дети, которые меняются картинками от упаковок мыла или жвачки. Если двое мальчишек договариваются обменяться марками, кому это приносит вред и каким образом это вредит экономике?
Волк понял полковника и насмешливо улыбнулся, а остальные изо всех сил пытались сообразить, о чем идет речь.
— Богатые всегда найдут способ заработать,— пробормотал Леопард.
— Мне кажется, наивные вы ребята,— вздохнул полковник,— что, затеяв целую войну, вы неправильно выбрали себе врага. Невежественные бедняки опасны для страны. Ведь это они все время пытаются развалить государство и погибнуть под его обломками, вместо того чтобы постараться понять, как стать богатыми и следовать по этому пути. А что касается богатых, продолжал полковник, то кто, по-вашему, занимается благотворительностью, открывает университеты, делает пожертвования в фонды, помогает больницам и постоянно ищет способы облегчить страдания человечества? Поймите вы, дураки, что все это делают богатые! Если богатые перестанут заниматься благотворительностью, мир превратится в сплошной кошмар. Так что будет лучше, если вы разрешите им забавляться своими игрушками.
На минуту воцарилось ошеломленное молчание. Все растерянно смотрели на полковника. Потом Леопард поджал губы и повернулся своим грузным телом к Рокбрюну. Кресло под ним жалобно скрипнуло.
— А как в твоей прекрасной схеме выглядит правительство, которое выбрасывает наши миллионы за то, что во времена наших отцов стоило не больше, чем несколько сотен франков?
— А ты слышал когда-нибудь такую фразу: «Не хлебом единым жив человек?» — ответил полковник.— Гордость народа — это творения его талантливых сыновей.
— В старые времена, Пьер, когда ты руководил нашей группой, ты не был таким чертовски нравственным,— ухмыльнулся Слон.— Ведь это ты организовал ограбление Национального банка, когда мы взяли пятьдесят миллионов франков. Ты руководил захватом транспорта с золотом по дороге в Марсель. Ты разработал надежные способы очистки вилл богачей, сотрудничавших с немцами, от еды, вина и одежды.
Полковник задумчиво кивнул, вспомнив те далекие времена.
— Тогда я доказал вам, что банкноты не слабее оружия. Мы попали в самое больное место немцев и их приспешников — их чековые книжки.
— Не вижу разницы, Пьер,— продолжал упрямиться Волк.— В Сопротивлении мы воевали против коллаборационистов. Они были врагами. Сейчас у Франции не меньше внутренних врагов, чем было во время войны. Так почему бы нам не использовать те же методы, что и тогда?
— Мы считали, что эти картины помогут нам сделать что-то стоящее,— вмешался Тигр.— А теперь ты доказываешь, что все это бессмысленно. Мы планировали получить за Ренуара выкуп в десять миллионов франков и обратить все деньги на благотворительность. Тогда картины превратились бы в сотню больничных коек, несколько тысяч тонн угля и сотни тысяч фунтов пищи и молока для голодных. И тогда действительно можно было бы сказать, восхищенно глядя на голубого Ренуара: «О да, это действительно ценная картина. Она себя окупила». Конечно, людям нужна духовная пища. Но сначала их нужно накормить.
Эта мысль поразила полковника.
— Боже мой! — проговорил он, подавшись вперед вместе со своим креслом.
— Так-то! — воскликнул Слон.— Мы знали, что ты, в конце концов, поймешь нас.
Полковник рассмеялся и покачал головой.
— Прекрасно, поэтично и аморально.
— Аморально! — фыркнул Волк.
— Аморально,— повторил полковник.— Да это и не поможет. В 1943 году всем нам нравилось играть в Робин Гуда. Но тогда это было необходимо и эффективно. А сейчас мир уже изменился.
— А в чем же разница? — надулся Слон.— Тогда шла горячая война, сейчас — холодная. Мы все так же сражаемся.
— Разница в том,— сказал полковник,— что сегодняшний мир настолько ослаблен коррупцией и безнравственностью, что очередное преступление ничего изменить не сможет. Требование выкупа немногим отличается от шантажа или взяточничества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42