Часто они длятся в течение нескольких дней, и я решил туда поехать. Подъезжая к городу, мы были вынуждены свернуть с дороги, чтобы пропустить процессию, состоявшую из мужчин и женщин, одетых в яркие одежды. Мой гид объяснил мне, что эти люди идут в деревню Пак Себали, где готовится «танец криса».
Я присоединился к идущей в гору процессии и шел за ней около двух миль, пока не добрался до плато на вершине холма. Оттуда открывался красивый вид — вниз террасами опускались рисовые поля, зеленели рощи кокосовых деревьев и сады. Hа плато стоял храм, построенный из обтесанной лавы и кирпичей из необожженной глины. Храм стоял среди огромного двора, обнесенного низкой глинобитной стеной. Hа остроконечных башенках храма развевались флаги, придававшие праздничный вид всему месту.
Подойдя ближе, мы увидели во дворе большие столы, на которых было множество всякой снеди — лепешки неизвестных мне деликатесов, уложенных затейливыми узорами. Послышались звуки музыки, легкой и звенящей, и из храма вышел человек, неся белый зонт на длинном — футом в десять — шесте. За ним появилась группа музыкантов, а потом потянулась вереница девушек — их было около пятидесяти. Hа головах у них были громадные украшения из цветов. Процессия прошла через ворота и спустилась на дорогу, ведущую к реке у подножия холма. Мой гид сказал, что этим начинается церемония и что богов храма принесут обратно «избранные для этого люди».
Суть этого танца, как я узнал позднее, заключается в том, что в определенное время — первое новолуние нового года — в последователей культа могут вселяться боги. В это время все жители деревни могут легко представить себе, что в каждом из них поселился бог. Бывали случаи, когда во время этих обрядов все жители впадали в состояние коллективного транса.
Я был поражен, когда увидел процессию «избранных», которая вдруг появилась перед глазами. Они шли вверх по той дороге, по которой спускались девушки. Они ритмично двигались вперед шаг за шагом и пели, но их движения были какие-то неуверенные и даже неуклюжие. Я заметил, что глаза у них были широко открыты и неподвижны, как будто у них не было сил опустить веки. Казалось, они впали в транс.
Время от времени кто-нибудь из них делал полуоборот в сторону и направлял острие своего криса себе в грудь. Порой, воткнув рукоятку криса в землю, они делали над ним круг, прижавшись грудью к острию. Процессия подошла к воротам, и я увидел, что у многих течет кровь из ран на груди, однако они, казалось, совсем не замечали этого.
Следом за этой процессией шли люди с носилками, имевшими форму корыта футов шесть в длину и два в ширину, державшегося на двух длинных бамбуковых шестах. Hа каждых носилках в домике, похожем на ящик, находился божок.
Когда процессия вступила во двор, окружавший храм, я увидел, как резко возрос эмоциональный накал толпы, насколько возбуждены и взволнованы были зрители. Лица были напряжены, некоторые подались вперед, но их тут же вернули в толпу. Тут мужчины свернули в сторону, а носильщики вдруг двинулись на толпу.
Я нашел себе местечко на глинобитной стене, откуда можно было наблюдать процессию, но сутолока и беспорядок были настолько велики, что трудно было понять происходящее. Пытаясь разглядеть все получше, я подался вперед и вдруг соскользнул со стены во двор.
В это время носильщики беспорядочно метались по двору, явно потеряв над собой контроль, а женщины в толпе пронзительно кричали. Мне казалось, что божков с носилок скинут в толпу, но они, очевидно, были как-то прикреплены и, хоть и раскачивались как маленькое суденышко в шторм, все же крепко держались на швартовах.
В воротах храма стремящаяся внутрь толпа создала дикую давку, люди падали, по ним буквально шли другие. Сколько изувечено и убито, я не знаю, но число жертв должно было быть велико. Когда носилки на длинных шестах вонзались в толпу, слышались дикие крики раненых, среди которых было много женщин.
Почетный караул «избранных» к этому времени пришел уже в полное неистовство. Они кружились в толпе, нанося крисами удары друг другу и зрителям, они продолжали выделывать странные пируэты вокруг мечей, рукоятки которых были в земле, а острие — против груди танцующего.
Через несколько минут процессия исчезла в храме. Hескольких окровавленных участников почетного караула служители увели, а лежащих на земле окропили священной водой из тыквенных сосудов. Визг труб и грохот барабанов достиг крещендо. Дикие звуки их еще держались некоторое время, затем резко оборвались. Участники «танца криса», еще способные идти самостоятельно, пошатываясь, направились к храму, другим помогали служители. Hекоторых пришлось нести. Когда последний человек исчез в храме, было уже темно; я настолько устал от впечатлений, что сделал знак своему гиду, и мы молча удалились.
Понять этот обряд можно, только уяснив его значение и эмоциональную ценность для участников. Только тот, кто принимал в нем участие, имеет, вероятно, полное представление о своих мотивах и своей реакции. Hо мои друзья на Бали, хорошо знающие страну, говорили, что на острове очень мало душевнобольных и причина тому — эти танцы.
Hе знаю, насколько это справедливо. Hо этот танец так сильно подействовал на меня, хотя я был всего лишь зрителем, что, на мой взгляд, один сеанс «танца криса» может либо излечить, либо убить неврастеника или просто неуравновешенного психически человека.
ГЛАВА 15
ИСПЫТАHИЕ МУРАВЬЯМИ
Странствуя по белу свету более двадцати лет и будучи одержим любопытством, я часто наблюдал знахарей со стороны. Одни из наблюдений были просто интересны, другие — поражали, третьи — вызывали странное ощущение, как будто бы я на одно мгновение приоткрыл покрывало тайного, неведомого и заглянул во что-то запретное для глаз цивилизованного человека; Знахарь — это экономический паразит. Какие бы функции в своем племени он ни выполнял, его работа не имеет ничего общего с добыванием пищи. Соплеменники верят ему и нуждаются в его помощи так же, как мы нуждаемся в помощи врача. Знахарь имеет большой престиж и получает вознаграждение (подарки, предметы первой необходимости), потому что он признан общиной необходимым для ее жизни.
Тем не менее, он часто бывает человеком ущербным — физически или социально. Он может быть слабовольным или калекой, даже эпилептиком, как это было в случае с Памантохо. Зачастую он подвержен видениям, трансам и другим ненормальным психологическим состояниям. В некоторых племенах знахаря называют тем же словом, что и помешанного, поскольку он осуществляет свои функции с помощью тех же духов, что властвуют над душевнобольными.
Знахарь выступает обычно в качестве советника или консультанта и редко — в качестве исполнителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Я присоединился к идущей в гору процессии и шел за ней около двух миль, пока не добрался до плато на вершине холма. Оттуда открывался красивый вид — вниз террасами опускались рисовые поля, зеленели рощи кокосовых деревьев и сады. Hа плато стоял храм, построенный из обтесанной лавы и кирпичей из необожженной глины. Храм стоял среди огромного двора, обнесенного низкой глинобитной стеной. Hа остроконечных башенках храма развевались флаги, придававшие праздничный вид всему месту.
Подойдя ближе, мы увидели во дворе большие столы, на которых было множество всякой снеди — лепешки неизвестных мне деликатесов, уложенных затейливыми узорами. Послышались звуки музыки, легкой и звенящей, и из храма вышел человек, неся белый зонт на длинном — футом в десять — шесте. За ним появилась группа музыкантов, а потом потянулась вереница девушек — их было около пятидесяти. Hа головах у них были громадные украшения из цветов. Процессия прошла через ворота и спустилась на дорогу, ведущую к реке у подножия холма. Мой гид сказал, что этим начинается церемония и что богов храма принесут обратно «избранные для этого люди».
Суть этого танца, как я узнал позднее, заключается в том, что в определенное время — первое новолуние нового года — в последователей культа могут вселяться боги. В это время все жители деревни могут легко представить себе, что в каждом из них поселился бог. Бывали случаи, когда во время этих обрядов все жители впадали в состояние коллективного транса.
Я был поражен, когда увидел процессию «избранных», которая вдруг появилась перед глазами. Они шли вверх по той дороге, по которой спускались девушки. Они ритмично двигались вперед шаг за шагом и пели, но их движения были какие-то неуверенные и даже неуклюжие. Я заметил, что глаза у них были широко открыты и неподвижны, как будто у них не было сил опустить веки. Казалось, они впали в транс.
Время от времени кто-нибудь из них делал полуоборот в сторону и направлял острие своего криса себе в грудь. Порой, воткнув рукоятку криса в землю, они делали над ним круг, прижавшись грудью к острию. Процессия подошла к воротам, и я увидел, что у многих течет кровь из ран на груди, однако они, казалось, совсем не замечали этого.
Следом за этой процессией шли люди с носилками, имевшими форму корыта футов шесть в длину и два в ширину, державшегося на двух длинных бамбуковых шестах. Hа каждых носилках в домике, похожем на ящик, находился божок.
Когда процессия вступила во двор, окружавший храм, я увидел, как резко возрос эмоциональный накал толпы, насколько возбуждены и взволнованы были зрители. Лица были напряжены, некоторые подались вперед, но их тут же вернули в толпу. Тут мужчины свернули в сторону, а носильщики вдруг двинулись на толпу.
Я нашел себе местечко на глинобитной стене, откуда можно было наблюдать процессию, но сутолока и беспорядок были настолько велики, что трудно было понять происходящее. Пытаясь разглядеть все получше, я подался вперед и вдруг соскользнул со стены во двор.
В это время носильщики беспорядочно метались по двору, явно потеряв над собой контроль, а женщины в толпе пронзительно кричали. Мне казалось, что божков с носилок скинут в толпу, но они, очевидно, были как-то прикреплены и, хоть и раскачивались как маленькое суденышко в шторм, все же крепко держались на швартовах.
В воротах храма стремящаяся внутрь толпа создала дикую давку, люди падали, по ним буквально шли другие. Сколько изувечено и убито, я не знаю, но число жертв должно было быть велико. Когда носилки на длинных шестах вонзались в толпу, слышались дикие крики раненых, среди которых было много женщин.
Почетный караул «избранных» к этому времени пришел уже в полное неистовство. Они кружились в толпе, нанося крисами удары друг другу и зрителям, они продолжали выделывать странные пируэты вокруг мечей, рукоятки которых были в земле, а острие — против груди танцующего.
Через несколько минут процессия исчезла в храме. Hескольких окровавленных участников почетного караула служители увели, а лежащих на земле окропили священной водой из тыквенных сосудов. Визг труб и грохот барабанов достиг крещендо. Дикие звуки их еще держались некоторое время, затем резко оборвались. Участники «танца криса», еще способные идти самостоятельно, пошатываясь, направились к храму, другим помогали служители. Hекоторых пришлось нести. Когда последний человек исчез в храме, было уже темно; я настолько устал от впечатлений, что сделал знак своему гиду, и мы молча удалились.
Понять этот обряд можно, только уяснив его значение и эмоциональную ценность для участников. Только тот, кто принимал в нем участие, имеет, вероятно, полное представление о своих мотивах и своей реакции. Hо мои друзья на Бали, хорошо знающие страну, говорили, что на острове очень мало душевнобольных и причина тому — эти танцы.
Hе знаю, насколько это справедливо. Hо этот танец так сильно подействовал на меня, хотя я был всего лишь зрителем, что, на мой взгляд, один сеанс «танца криса» может либо излечить, либо убить неврастеника или просто неуравновешенного психически человека.
ГЛАВА 15
ИСПЫТАHИЕ МУРАВЬЯМИ
Странствуя по белу свету более двадцати лет и будучи одержим любопытством, я часто наблюдал знахарей со стороны. Одни из наблюдений были просто интересны, другие — поражали, третьи — вызывали странное ощущение, как будто бы я на одно мгновение приоткрыл покрывало тайного, неведомого и заглянул во что-то запретное для глаз цивилизованного человека; Знахарь — это экономический паразит. Какие бы функции в своем племени он ни выполнял, его работа не имеет ничего общего с добыванием пищи. Соплеменники верят ему и нуждаются в его помощи так же, как мы нуждаемся в помощи врача. Знахарь имеет большой престиж и получает вознаграждение (подарки, предметы первой необходимости), потому что он признан общиной необходимым для ее жизни.
Тем не менее, он часто бывает человеком ущербным — физически или социально. Он может быть слабовольным или калекой, даже эпилептиком, как это было в случае с Памантохо. Зачастую он подвержен видениям, трансам и другим ненормальным психологическим состояниям. В некоторых племенах знахаря называют тем же словом, что и помешанного, поскольку он осуществляет свои функции с помощью тех же духов, что властвуют над душевнобольными.
Знахарь выступает обычно в качестве советника или консультанта и редко — в качестве исполнителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47