С Брауном, к своему великому огорчению, снова встретился в Бангкоке. Подходов со стороны ЦРУ к Стиву больше не было, ждал каких-то подвохов, но не замечал. Црушников в Бангкоке он знал почти всех, со многими общался на нейтральной основе, но никакого интереса к нему не проявил. Наверное просто потому, что американская разведка чувствовала себя в Таиланде как у себя дома и услуги Стива ей были просто не нужны.
Негативное отношение Стива к американцам и к ЦРУ, в частности, позволило нам активно использовать его по этой линии. От него поступала довольно-таки интересная как политическая, так и оперативная информация, включая сведения, характеризующие сотрудников посольства и резидентуры ЦРУ.
За работу, которую мы делали вместе со Стивом, меня неоднократно поощряли и повысили в должности. Командировка подходила к концу и пришло время передавать его другому нашему оперативному работнику. Было грустно расставаться с ним, поскольку я считал его не столько нашим агентом, сколько своим другом.
Видимо, ему тоже было грустно. На нашей последней встрече он подарил мне статуэтку и сказал:
— Пусть она всегда будет напоминать тебе о наших встречах и работе. Дай Бог, еще когда-нибудь встретимся.
Тогда я очень пожалел, что не захватил с собой сувенир для Стива…
В Центре я стал заниматься другим участком работы, к Таиланду отношения не имел. Слышал, что Стив продолжает хорошо работать с нами, у него все в порядке. И это меня всегда радовало.
В начале июня 1956 года на приеме, кажется, в агентстве Рейтер, я обратил внимание на пожилого низкорослого мужчину в очках с сильными диоптриями и одетым в изрядно поношенный популярный в жарких странах костюм сафари, рубашку навыпуск и брюки из легкой ткани.
Это заметил стоявший рядом со мной немецкий журналист и сразу же спросил меня:
— Знаешь, кто это такой?
Узрев в моих глазах, что я не имею никакого представления о данном субъекте, он сам же ответил на свой вопрос:
— Француз. Большой специалист по Камбодже. Прожил там более двадцати лет. Хорошо знал и Сианука и Лон Нола, и вообще вращался в правительственных кругах. А год назад еле унес из Пномпеня ноги. Теперь перебивается в Бангкоке.
Положение в захваченной полпотовцами Камбодже нас очень интересовало. Полпотовцы хозяйничали в стране больше года, но с нами они не спешили устанавливать дипотношения и резидентуры в Пномпене у нас не было. Поначалу, видимо, в Москве полагались на информацию из Ханоя. В конце семьдесят пятого я законтачил с одним американским корреспондентом, который постоянно посещал лагеря камбоджийских беженцев в Таиланде. Он сообщал мне полученную от них информацию. По его данным, «красные кхмеры» устроили страшную резню в стране. Он передал мне некоторые подробности этой трагедии, сославшись на конкретные беседы с беглецами.
В резидентуре —мы подготовили информацию по данному вопросу и направили в Центр. Через неделю пришел очень расстроивший нас ответ. Был сделан вывод о том, что американцы подбросили нам дезинформацию с целью дискредитации патриотических сил Камбоджи, свергнувших проамериканский режим в стране и стоящих на марксистских позициях. Эти сведения полностью опровергались данными вьетнамских коллег, которые утверждали, что в Камбодже торжествуют законность и революционный порядок, и Пол Пот и его единомышленники координируют свои действия с Ханоем. Мне было рекомендовано проявлять определенную осторожность в контактах с упомянутым американским журналистом, поскольку он может быть связан с ЦРУ.
Однако уже в начале следующего года нам стали приходить из Центра запросы о положении в Камбодже, из содержания которых можно было сделать вывод, что у вьетнамцев явно не ладились отношения с Пол Потом и на их информацию нельзя было ориентироваться.
С Сержем Жоелом, скажем, так звали француза, я познакомился на этом же приеме. Жоел дал мне визитную карточку, где было указано, что он свободный журналист. Он оказался общительным и очень разговорчивым человеком. Сразу же сказал, что любит играть в шахматы и ищет партнера.
Шахматист я очень и очень средний и уже забыл, когда последний раз двигал фигуры. Но, тем не менее, я согласился на приглашение Жоела придти к нему в гости для игры в шахматы.
Француз снимал маленькую квартиру в непрестижном районе Бангкока. Вся обстановка в ней была какой-то казенной и чем-то напоминала номер дешевой гостиницы. Играл он в шахматы здорово и где-то за час я успел проиграть ему две партии. От третьей я отказался и Жоел пошел на кухню варить кофе.
— К сожалению, могу угостить вас только этим, — сказал Жоел, ставя на стол початую бутылку весьма посредственного ликера.
— Всего лишь два года назад в моем доме в Пномпене не переводились лучшие французские коньяки, вина, шотландские виски самых престижных сортов. У меня был не только великолепный дом, но и прекрасная семья. Но я потерял все…
Жоел отхлебнул из чашечки кофе, закурил сигарету. После некоторой паузы, слегка успокоившись, он поведал мне свою грустную историю.
В начале пятидесятых годов лейтенант Серж Жоел в составе французских войск воевал в Индокитае. Потом переселился в Камбоджу, женился на кхмерке. У них родилось двое сыновей. Через несколько лет Серж в совершенстве овладел кхмерским языком, но камбоджийское подданство не принимал, оставаясь гражданином Франции. Сначала работал в местной франкоязычной газете, потом, несмотря на статус иностранца, стал чиновником пресс-отдела одного из министерств. По его словам, был вхож в королевские и правительственные круги. Он также сказал, что почти всю жизнь занимался филателией, собрал коллекцию марок, которая не раз была представлена на международных выставках и оценивалась экспертами в сто пять — сто десять тысяч долларов. Это целое состояние, и о судьбе четырнадцати альбомов с уникальными марками ему ничего не известно.
Его жена и сыновья имели торговую фирму и успешно занимались бизнесом. У них был двухэтажный дом, каждый член семьи имел по машине.
В 1970 году был свергнут Сианук. В Камбодже активизировались коммунистические повстанцы, так называемые «красные кхмеры» во главе с Пол Потом. В 1975 году они вошли в Пномпень и устроили там кровавую бойню. Уничтожались не только состоятельные, но и образованные люди. Практически все городское население сгонялось в сельскую местность для принудительных сельскохозяйственных работ.
Три дня Жоел со своей семьей отсиживался дома, надеясь, что все-таки настанет конец этой кровавой вакханалии. Потом он, захватив с собой французский паспорт, решил выяснить обстановку и отправился в город. Его тут же схватили, зверски избили и хотели повесить как шпиона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80