«Ну, кто же это написал?» Я помнил весь фрагмент, включая последнюю фразу: «Не спрашивай, по ком звонит колокол, он звонит по тебе». И тогда, посреди концлагеря, в котором звонили колокола, я пережил огромное потрясение, потому что вдруг понял, как будто на меня снизошло наитие, что эти колокола звонят по мне.
(Здесь нам пришлось прервать запись, потому что Пауло Коэльо заплакал. Через несколько секунд, пытаясь избежать патетики, он извинился и сказал: «Наверное, я слишком много выпил».)
— И это, Хуан, был не просто символический акт. В ту самую минуту, когда я понял, что колокола звонят по мне и что я должен что-то сделать в жизни, чтобы прекратить этот кошмар, помочь человечеству, не раскаявшемуся в своих безумствах, я услышал голос и увидел человека. Он показался и исчез. Я не успел заговорить с ним, потому что он сразу же пропал, но его образ стоял у меня перед глазами.
— Что ты сделал?
— Вернулся к машине, рассказал то, что произошло, заплакал, но на следующий день, как это свойственно человеку и всем людям, обо всем забыл. Не помнил, по ком звонит колокол, думал, что это всего лишь еще одно впечатление, которое мне довелось пережить.
— Но это было не так.
— Нет. Прошло еще два месяца, я продолжал путешествовать, когда однажды, в Амстердаме, мы решили задержаться подольше в одной гостинице, которой больше не существует. Это была нелегальная гостиница, но очень дешевая и приятная. Мы были там, когда я сказал, что больше не буду курить марихуану, а Кристина приняла свою первую и последнюю дозу ЛСД. В гостинице внизу был бар. Мы с Кристиной пили кофе, и, представляешь, вдруг туда заходит выпить кофе какой-то человек, и я говорю: «Я его знаю, только не помню откуда». Но почти сразу вспомнил, что видел его в концлагере. Я испугался, потому что подумал, что он преследует меня за мои безумства 1974 года, когда я занимался черной магией. Но в то же время я испытал острый приступ любопытства. Я подумал, что, если не подойду к нему сейчас, он уйдет и никогда больше мне не встретится.
— И ты подошел.
— Да, я встал и сказал: «Я вас видел два месяца назад». Он взглянул на меня и по-английски ответил: «Вы с ума сошли!» «Нет, не сошел, я видел вас два месяца назад», — сказал я. Я был словно не в себе, потому что снова почувствовал то, что пережил тогда в концлагере. Но я слышал, что секты иногда преследуют тех, кто их покидает, хотя никогда в это не верил. Он сказал мне: «Сядь!» И начал меня расспрашивать. Пока он задавал вопросы, я все больше убеждался, что он имеет отношение к концлагерю, что это тот самый человек, который явился мне там, словно видение.
— И что он тебе сказал?
— Он сказал: «Знаешь, может, ты меня и видел, но существует одна вещь, которая называется „астральная проекция“, ведь ты не мог видеть меня раньше. Такие вещи случаются, когда принимаешь наркотики». Я изо всех сил старался удержать его, потому что чувствовал, что этот человек может сыграть важную роль в моей жизни. Он продолжал говорить об астральной проекции, но в конце концов сказал: «По-моему, у тебя есть проблемы, которые ты еще не решил. Если хочешь, я помогу тебе. Я работаю в международной корпорации, меня зовут Жан. Если хочешь, я помогу тебе, но ты сам должен сказать мне, хочешь ли ты принять эту помощь». Я ответил, что мне надо подумать. «Я всегда прихожу сюда пить кофе в одно и то же время, но, если ты не появишься до послезавтра, я решу, что ты не нуждаешься в моей помощи, — сказал он. — Даю тебе двадцать четыре часа на размышление».
Я тогда очень растерялся, потому что не знал, приведет меня этот человек к добру или к злу. Я поговорил с Кристиной, всю ночь не мог заснуть. Я чувствовал себя совершенно сбитым с толку.
— И что ты в конце концов решил?
— Решил согласиться. И тогда начался новый этап моей жизни, я вернулся к католической церкви. Дело в том, что тот человек принадлежал к католическому ордену RAM (это расшифровывается как «строгость, любовь, милосердие»), который существует вот уже более пятисот лет. Именно этот человек рассказал мне о символической традиции внутри церкви. С тех пор я стал интересоваться этой старинной католической традицией, традицией змеи. Однажды он привез меня в Норвегию и там вручил это кольцо с двумя змеиными головами, которое я ношу до сих пор.
— А церковь не против всего этого?
— Это очень древняя традиция.
(Тогда-то Кристина и увидела под обеденным столом, за которым мы беседовали, маленькое белое птичье перо. Она подняла его и вручила мужу. «Что это?» -"Белое перышко". Коэльо, взволнованный, поблагодарил жену и объяснил, что для него внезапное появление белого пера означает, что скоро родится новая книга. А наши беседы как раз подходили к концу.)
— Вступление в орден RAM примирило тебя с католицизмом. Но это ведь очень малоизвестный орден. В нем много членов?
— Дело в том, что те, кто верит в него и действуют в нем, мало говорят о своем опыте. Этот орден был основан более пяти веков назад, в лоне католической церкви. Орден сохранил некий символический язык, который передается преимущественно через устную традицию. Но здесь нет никаких секретов. RAM — это скорее религиозная практика, чем теория. Поэтому нас очень немного. У меня, например, всего четверо учеников.
Глава IX. Писатель
«Писательское творчество для меня похоже на то, что испытывает беременная женщина, которая собирается произвести на свет новое дитя».
«Чтобы не терять вдохновения, мне нужно заниматься любовью с жизнью».
«Я пишу для ребенка, который обитает внутри нас».
Еели в течение многих лет Пауло Коэльо был известен прежде всего как маг, которого считали наделенным особой силой, например, умением вызывать дождь, то теперь он видит себя в первую очередь писателем.
Но многие критики упорно отказываются признавать за ним литературные достоинства, относя его книги к разряду практической психологии или эзотерики. Коэльо настаивает на своем праве писать просто, чтобы быть доступным для любого читателя. Он считает себя рассказчиком историй и полагает, что в книжных магазинах его книги должны стоять в разделе литературы или философии. Людям, обвиняющим его в том, что в его книгах можно найти грамматические ошибки, он с иронией отвечает, что иные критики находили их и у Сервантеса. Но никто не в состоянии отрицать, что Коэльо — один из десяти самых читаемых писателей в мире: к сентябрю 1998 года было продано двадцать два миллиона экземпляров его книг, хотя все они — а их не более двенадцати -написаны относительно недавно. За несколько лет было раскуплено больше книг Коэльо, чем смог продать Жоржи Амаду за всю свою долгую жизнь. В наших беседах Коэльо раскрыл свои взгляды на писательское творчество, утверждая, что для того, чтобы писать, ему необходимо «заниматься любовью с жизнью».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
(Здесь нам пришлось прервать запись, потому что Пауло Коэльо заплакал. Через несколько секунд, пытаясь избежать патетики, он извинился и сказал: «Наверное, я слишком много выпил».)
— И это, Хуан, был не просто символический акт. В ту самую минуту, когда я понял, что колокола звонят по мне и что я должен что-то сделать в жизни, чтобы прекратить этот кошмар, помочь человечеству, не раскаявшемуся в своих безумствах, я услышал голос и увидел человека. Он показался и исчез. Я не успел заговорить с ним, потому что он сразу же пропал, но его образ стоял у меня перед глазами.
— Что ты сделал?
— Вернулся к машине, рассказал то, что произошло, заплакал, но на следующий день, как это свойственно человеку и всем людям, обо всем забыл. Не помнил, по ком звонит колокол, думал, что это всего лишь еще одно впечатление, которое мне довелось пережить.
— Но это было не так.
— Нет. Прошло еще два месяца, я продолжал путешествовать, когда однажды, в Амстердаме, мы решили задержаться подольше в одной гостинице, которой больше не существует. Это была нелегальная гостиница, но очень дешевая и приятная. Мы были там, когда я сказал, что больше не буду курить марихуану, а Кристина приняла свою первую и последнюю дозу ЛСД. В гостинице внизу был бар. Мы с Кристиной пили кофе, и, представляешь, вдруг туда заходит выпить кофе какой-то человек, и я говорю: «Я его знаю, только не помню откуда». Но почти сразу вспомнил, что видел его в концлагере. Я испугался, потому что подумал, что он преследует меня за мои безумства 1974 года, когда я занимался черной магией. Но в то же время я испытал острый приступ любопытства. Я подумал, что, если не подойду к нему сейчас, он уйдет и никогда больше мне не встретится.
— И ты подошел.
— Да, я встал и сказал: «Я вас видел два месяца назад». Он взглянул на меня и по-английски ответил: «Вы с ума сошли!» «Нет, не сошел, я видел вас два месяца назад», — сказал я. Я был словно не в себе, потому что снова почувствовал то, что пережил тогда в концлагере. Но я слышал, что секты иногда преследуют тех, кто их покидает, хотя никогда в это не верил. Он сказал мне: «Сядь!» И начал меня расспрашивать. Пока он задавал вопросы, я все больше убеждался, что он имеет отношение к концлагерю, что это тот самый человек, который явился мне там, словно видение.
— И что он тебе сказал?
— Он сказал: «Знаешь, может, ты меня и видел, но существует одна вещь, которая называется „астральная проекция“, ведь ты не мог видеть меня раньше. Такие вещи случаются, когда принимаешь наркотики». Я изо всех сил старался удержать его, потому что чувствовал, что этот человек может сыграть важную роль в моей жизни. Он продолжал говорить об астральной проекции, но в конце концов сказал: «По-моему, у тебя есть проблемы, которые ты еще не решил. Если хочешь, я помогу тебе. Я работаю в международной корпорации, меня зовут Жан. Если хочешь, я помогу тебе, но ты сам должен сказать мне, хочешь ли ты принять эту помощь». Я ответил, что мне надо подумать. «Я всегда прихожу сюда пить кофе в одно и то же время, но, если ты не появишься до послезавтра, я решу, что ты не нуждаешься в моей помощи, — сказал он. — Даю тебе двадцать четыре часа на размышление».
Я тогда очень растерялся, потому что не знал, приведет меня этот человек к добру или к злу. Я поговорил с Кристиной, всю ночь не мог заснуть. Я чувствовал себя совершенно сбитым с толку.
— И что ты в конце концов решил?
— Решил согласиться. И тогда начался новый этап моей жизни, я вернулся к католической церкви. Дело в том, что тот человек принадлежал к католическому ордену RAM (это расшифровывается как «строгость, любовь, милосердие»), который существует вот уже более пятисот лет. Именно этот человек рассказал мне о символической традиции внутри церкви. С тех пор я стал интересоваться этой старинной католической традицией, традицией змеи. Однажды он привез меня в Норвегию и там вручил это кольцо с двумя змеиными головами, которое я ношу до сих пор.
— А церковь не против всего этого?
— Это очень древняя традиция.
(Тогда-то Кристина и увидела под обеденным столом, за которым мы беседовали, маленькое белое птичье перо. Она подняла его и вручила мужу. «Что это?» -"Белое перышко". Коэльо, взволнованный, поблагодарил жену и объяснил, что для него внезапное появление белого пера означает, что скоро родится новая книга. А наши беседы как раз подходили к концу.)
— Вступление в орден RAM примирило тебя с католицизмом. Но это ведь очень малоизвестный орден. В нем много членов?
— Дело в том, что те, кто верит в него и действуют в нем, мало говорят о своем опыте. Этот орден был основан более пяти веков назад, в лоне католической церкви. Орден сохранил некий символический язык, который передается преимущественно через устную традицию. Но здесь нет никаких секретов. RAM — это скорее религиозная практика, чем теория. Поэтому нас очень немного. У меня, например, всего четверо учеников.
Глава IX. Писатель
«Писательское творчество для меня похоже на то, что испытывает беременная женщина, которая собирается произвести на свет новое дитя».
«Чтобы не терять вдохновения, мне нужно заниматься любовью с жизнью».
«Я пишу для ребенка, который обитает внутри нас».
Еели в течение многих лет Пауло Коэльо был известен прежде всего как маг, которого считали наделенным особой силой, например, умением вызывать дождь, то теперь он видит себя в первую очередь писателем.
Но многие критики упорно отказываются признавать за ним литературные достоинства, относя его книги к разряду практической психологии или эзотерики. Коэльо настаивает на своем праве писать просто, чтобы быть доступным для любого читателя. Он считает себя рассказчиком историй и полагает, что в книжных магазинах его книги должны стоять в разделе литературы или философии. Людям, обвиняющим его в том, что в его книгах можно найти грамматические ошибки, он с иронией отвечает, что иные критики находили их и у Сервантеса. Но никто не в состоянии отрицать, что Коэльо — один из десяти самых читаемых писателей в мире: к сентябрю 1998 года было продано двадцать два миллиона экземпляров его книг, хотя все они — а их не более двенадцати -написаны относительно недавно. За несколько лет было раскуплено больше книг Коэльо, чем смог продать Жоржи Амаду за всю свою долгую жизнь. В наших беседах Коэльо раскрыл свои взгляды на писательское творчество, утверждая, что для того, чтобы писать, ему необходимо «заниматься любовью с жизнью».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44