— Ты считаешь это измерение магии тайной властью?
— Как раз наоборот. Настоящий маг — это тот, кто, как сказал Христос, борется за то, чтобы ничто не было скрыто. Его призвание — открывать людям то, что власть пытается скрыть от них, срывать маски с общества, играющего секретами, чтобы поработить волю людей, — общества, предлагающего им фальшивую, разрушительную власть.
В нашем обществе, Хуан, есть множество людей, использующих секреты, чтобы получить власть над другими. Поэтому больше власти у того, кто контролирует большее количество информации. Я как-то видел одну пьесу -кажется, в театре, -там говорится о революции в некоей стране. Там министром культуры становится цензор, потому что он все знает, все контролирует. Настоящий маг не позволяет подчинить себя кастам тех, кто кричит о своем всезнании, думает, что владеет всей мудростью мира.
— Но с уверенностью могу сказать, Пауло, что очень многие боятся магии.
— И правильно делают, потому что магия таит в себе большую опасность. Я бы сравнил ее с атомной энергией. Все зависит от того, с какой целью она используется. С ее помощью можно создать атомную бомбу или производить свет. Подобно тому, как не вся атомная энергия хороша, хороша не всякая магия. Нужно уметь различать.
— У нас остался без ответа один вопрос. Ты веришь в персонификацию дьявола?
— Верю в искусственную персонификацию дьявола.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Что существует один дьявол, который является левой рукой Бога, и другой дьявол -порождение персонифицирующего его коллективного бессознательного. Что такое, к примеру, слово? Это персонификация мысли. Точно так же как можно персонифицировать любовь, произнося слово «любовь», можно персонифицировать дьявола, призывая его. Но стоит только зажечь свет, и дьявол будет повержен, потому что у него не больше власти, чем та, которой ты сам захочешь его наделить.
— Но ведь ты видел своими глазами персонификацию дьявола.
— Это случилось потому, что я сам наделил его этой силой. А сегодня у него уже нет надо мной власти, я отказал ему в этом. А сейчас, Хуан, мне хотелось бы поговорить о чем-нибудь другом...
Глава VII. Наркотики
«Неправда, что наркотики ужасны, как утверждает пропаганда. Наркотики — это плохо, потому что они великолепны».
«Кокаин — дьявольский наркотик, потому что заставляет человека вообразить себя всесильным».

Некоторые из друзей Коэльо попытались скрыть одну из самых тяжелых страниц его прошлого: ту, что связана с наркотиками. Или стараются хотя бы свести все к минимуму, как будто наркотики играли в жизни писателя случайную, незначительную роль. Коэльо не согласен с этим. Он не хочет скрывать эту темную часть своего прошлого, из-за которой оказался на краю гибели. О чем он с потрясающей искренностью рассказывает в этой своей исповеди. Он так обжегся на своем прошлом опыте, что сегодня причисляет себя в этом вопросе к консерваторам, считает, что нельзя легализовать наркотики. Но при этом критикует некоторые пропагандистские приемы, используемые в борьбе против наркотиков, поскольку считает, что сказать молодежи, что наркотики -это ужасно, — значит солгать. Это обман, говорит Коэльо, потому что это неправда. Наоборот, наркотики исключительно опасны, и их так трудно бросить именно потому, что они так привлекательны. Молодые люди должны знать, что та же самая вещь, которая дает столь приятные ощущения, в конце концов превратит их в человеческие отбросы, полностью лишенные воли.
— Что заставило тебя окончательно бросить наркотики?
— От наркотиков нельзя отказаться за один день. Я, например, отказывался от них постепенно. Самый трудный период в моей жизни, когда я постоянно принимал всевозможные наркотики и галлюциногены, включая самые сильные и опасные, пришелся на семидесятые годы. И отказывался я от них по самым разным причинам.
— Почему ты так критически настроен по отношению к нынешним пропагандистским кампаниям против наркотиков?
— Потому что в этой области допускаются чудовищные ошибки, — как в отношении наркотиков, так и в отношении курения. Худшее, что тут можно сделать, — это демонизировать эти вещи, говорить, что это ужасно, неприятно, бессмысленно. По-моему, это означает отправить целое поколение в объятия наркотиков.
— Почему?
— Достаточно сказать молодежи, что наркотики — это ужасно, чтобы они показались привлекательными. Я очень верю в силу бунта, потому что без нее нет жизни. А юность принципиально, физиологически склонна к протесту.
— Почему ты стал принимать наркотики?
— Из чувства протеста, ведь это было запрещено, а меня привлекало все запретное. Для меня и для всей молодежи 1968 года это был способ заявить о нашем несогласии с поколением родителей. Мы протестовали разными способами, и наркотики были одним из них. Меня всегда тянуло к крайностям, я не любил полутонов, и сейчас, слава Богу, не люблю. Поэтому мне нравятся слова из Библии: «О, если бы ты был холоден или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то я извергну тебя из уст Моих».
Я тебе говорил, мне нравится быть воином света, вести бои, поэтому мне трудно представить себе мир, пребывающий в гармонии. Для меня Солнце — символ как раз того, о чем я сейчас говорю. Солнце — это жизнь, оно дает нам свет, но оно на самом деле не гармонично, это огромный атомный взрыв, и мы умрем, если приблизимся к нему.
— Значит, ты втянулся в наркотики из чувства протеста, потому что это было нечто запретное и могло служить способом противостоять закосневшему обществу того времени. Почему ты отказался от них?
— Как я тебе уже говорил, это случилось по разным причинам. И первая из них -страх. Я зашел уже очень далеко: кокаин, галлюциногены, ЛСД, пейот, другие наркотики фармацевтического происхождения. Я постепенно отказывался от самых сильных, оставив только кокаин и марихуану. Но сейчас именно кокаин кажется мне воплощением дьявола, он обладает сатанинской энергией, которая производит обманчивое и разрушительное впечатление всемогущества, отнимающее способность принимать решения.
— Но в то время ты этого не замечал.
— Да, я постоянно употреблял кокаин, и ничего плохого не происходило. Я принимал его с друзьями. Как ни странно, он не вызывал во мне каких-то особенных ощущений. Но очень мне нравился, поскольку давал ощущение огромной власти, силы и благополучия.
— Но ведь из-за него у тебя и случались ужасные приступы паранойи.
— Да, когда я в третий раз вышел из тюрьмы, то вместе со знаменитым певцом Раулем Сейшасом решил поехать в Нью-Йорк. Моя паранойя была так велика, что я уже не мог жить здесь, в Рио-де-Жанейро. Я выходил на улицу и думал, что за мной следят, говорил по телефону, и мне казалось, будто меня подслушивают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44