Я вышел из Грэнд-Харбор вскоре после полудня и повернул на юго-восток. Моя команда целый день отдыхала на берегу, так как я не собирался на рыбную ловлю. Чабби бросил взгляд в сторону Шерри Норт, которая, распластавшись, лежала в бикини на залитой солнцем нижней палубе и слегка поморщился, а Анджело выразительно закатил глаза и спросил с явным намеком:
– Развлекательная прогулка?
– У тебя одни гадости на уме, – проворчал я в ответ, а он задорно рассмеялся, будто я одарил его комплиментом. Затем они оба удалились с пристани.
«Балерина» пробралась сквозь ожерелье атоллов и островков, пока, наконец, после трех часов пополудни, я не вышел в глубоководный проход между Большими и Малыми Чайками, а затем повернул в просторное мелководье между восточным берегом Большого Острова Чаек и синими водами Мозамбика.
День был достаточно ветреным, поэтому в воздухе ощущалось приятная прохлада, а море было покрыто белыми барашками. Я осторожно маневрировал, все время проверяя положение «Балерины» по Большим Чайкам. Найдя то место, что искал, я провел «Балерину» чуть вперед, на тот случай, если ее ветром будет сносить назад. Затем я заглушил моторы и поторопился на переднюю палубу, чтобы бросить якорь. «Балерина» сделала разворот и остановилась, как благовоспитанная леди.
– Это то самое место? – Шерри наблюдала за моими действиями холодным кошачьим взглядом.
– То самое, – и я, пытаясь сыграть роль преданного возлюбленного, старательно описал ей все приметы:
– Я мысленно провел линию между двумя этими пальмами – от той, что наклонилась, к той, что стоит совсем одна на фоне горизонта – видишь?
Она молча кивнула, и я опять поймал на ее лице выражение, будто вся информация тщательно запоминалась.
– Что мы будем делать теперь?
– Это то место, где нырял Джимми, – пояснил я. – Когда он поднялся на борт, он был очень взволнован. Он в тайне от меня поговорил с остальными – Матерсоном и Гатри – и, казалось, им тоже передалось его волнение. Вскоре Джимми нырнул с веревкой и брезентом. Он долго был под водой – и когда вынырнул снова, началась эта ужасная стрельба.
– Да, – кивнула она. Казалось, сообщение о смерти ее брата ее вовсе не тронуло. – А теперь мы должны возвращаться, чтобы нас здесь никто не увидел.
– Прямо сейчас? – спросил я, глядя на нее. – Я думал, мы собирались взглянуть, что там внизу.
Она поняла ошибку:
– Нам надо все тщательно продумать и снова вернуться сюда, чтобы поднять и отвезти груз, – Шерри попыталась поправиться.
– Дорогая, – улыбнулся я. – Ну разве мы за тем шли в такую даль, чтобы даже ни разу не взглянуть, что там?
– Не думаю, что это надо делать сейчас, Харри, – крикнула она мне, но я уже пошел к задвижкам машинного отделения.
– Ну, давай вернемся сюда еще раз, – настаивала она.
Я спустился вниз по лесенке, чтобы принести акваланг и костюм водолаза, проверил дыхательный клапан и герметичность емкостей, подышав несколько раз в резиновую трубку.
Бросив быстрый взгляд вверх, чтобы убедиться, что она за мной не следит, я протянул руку к потайному выключателю и разъединил электрическую цепь. Теперь без меня никто не смог бы завести мотор «Балерины», пока я был под водой Я перебросил через борт лесенку и на нижней палубе облачился в неопреновый костюм с короткими рукавами и капюшоном, надел пояс для погружения, маску, ласты и прицепил нож. Затем я надел акваланг, взял моток легкого нейлонового шнура и пристегнул его конец к поясу.
– А что будет, если ты не вернешься? – впервые спросила Шерри с тревогой в голосе. – То есть, что будет со мной?
– Ты погибнешь от жажды, – ответил я и спустился за борт. Я решил не демонстрировать показушный прыжок через спину – мне не позволяли этого возраст и мое достоинство. Вода была прозрачна, как горный воздух, и когда я шел вниз, я мог разглядеть каждую мелочь на дней в пятидесяти футах подо мной. Это был удивительный коралловый пейзаж, освещенный мягким светом и расцвеченный удивительными красками. Я приблизился к нему – напоминающая скульптуры коралловая поросль была укутана водорослями, и в ней, будто самоцветы переливались и сверкали стайки тропических рыб. В кораллах были глубокие расщелины и высокие пики, плантации извивающихся водорослей и открытые полосы ослепительно белого песка.
Мои ориентиры оказались на удивление точными, если учесть то, что я был почти без сознания от потери крови. Якорь в этот раз оказался почти на брезентовом свертке. Он лежал на одном из открытых песчаных пространств, напоминая какое-то ужасное морское чудовище, зеленое и низкорослое, а концы веревки извивались подобно щупальцам.
Я присел на корточки возле него, и стайки мелких рыбешек, напоминающих своими золотыми и черными полосками зебру, собрались вокруг меня в таких количествах, что мне пришлось выпустить струю пузырей, чтобы отпугнуть их, прежде, чем я смог приступить к делу. Я отстегнул от пояса конец веревки и крепко обмотал им сверток, затем я поднялся, медленно потянув за собой веревку. Я вынырнул в тридцати футах позади «Балерины», подплыл к лесенке, и выбрался на нижнюю палубу, и накрепко привязал конец веревки к подлокотнику рыбацкого кресла.
– Что ты нашел? – с нетерпением в голосе спросила Шерри.
– Пока не знаю, – ответил я. Я устоял перед искушением развернуть сверток еще на дне. Мне казалось, что стоит посмотреть, какое у нее будет выражение лица, когда я разверну его на палубе.
Я снял подводное снаряжение, ополоснул его пресной водой и аккуратно убрал на место. Мне хотелось, чтобы она чуть подольше посгорала от нетерпения.
– Черт побери, Харри, вытаскивай его скорей, – не выдержала, наконец, она.
Я помнил, что сверток был тяжел, как мироздание, но тогда я был лишен каких-либо сил. Теперь, упершись об опору, я начал вытягивать канат. Груз был тяжел, но не в такой степени, и я наматывал влажную веревку привычными движениями старого рыбака. Наконец, на поверхность вынырнул зеленый брезент, весь промокший и истекающий водой. Я наклонился, ухватил его за веревку, которой он был перевязан, и одним движением поднял на борт, где он тяжело стукнулся о палубу – металл о дерево.
– Разворачивай, – нетерпеливо приказала Шерри.
– Сию минуту, мадам, – сказал я и вытащил из футляра на поясе нож. Его лезвие не уступало бритве, и вмиг разрезало веревки.
Шерри с нетерпением подалась вперед, пока я раскручивал складки намокшего брезента, наблюдая при этом исподтишка за выражением ее лица. Жадное, полное предвкушения выражение вспыхнуло триумфом, когда она узнала предмет. Она узнала его первой, раньше меня, и затем так же быстро приняла выражение неуверенности – будто опустили занавес. Это было великолепно разыграно – она была умелой актрисой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99