У Тимофея вытянулось лицо:
– Марат! Ты же обещал, что никаких дел…
– Бизнес есть бизнес. Ничего, вы меня в каком-нибудь ресторанчике подождете, а я быстро управлюсь. Только договорюсь с человеком, и все.
– Я так чувствую, что тебе сейчас с работы позвонят, и мы поедем обратно.
Художник накаркал, Марату, действительно, позвонили. Как начали звонить, так и не переставали. Иногда Марат сам набирал чей-то номер и начинал спрашивать, но чаще искали его, и он принимался что-то объяснять, нервно жестикулируя свободной от телефона рукой. Разговоры были серьезными. Звучали красивые бизнес-термины, известные всему городу имена и цифры с большими нулями. Вика много раз слышала, как ее клиенты вели подобные разговоры. И обычно после таких разговоров у клиентов мало что получалось – мысленно они были уже не с ней, а считали прибыль от сделок или лихорадочно думали, как минимизировать убытки или оправдаться перед партнерами.
Было похоже, что Марат занимается как раз последним – оправдывается. И его оправдания звучат достаточно жалко. Где-то он напорол, и теперь на него вешают всех собак.
Вике его стало жалко…
Тимофей наклонился к ней, сказал на ухо:
– Накрылась поездка. В прошлом году то же самое было. Собрались поехать, а в последний момент его дела не пустили.
Не доехав до Великого Новгорода двадцати километров, Марат приказал водителю остановиться и с мрачным видом обернулся к Вике и Тимофею.
– Ничего не говори, мы все поняли, – опередил Тимофей бизнесмена. – Назад, да?
– Что вы поняли? – Марат внезапно окрысился. – Да ни хрена вы не поняли! На меня такие бабки повесили!
– Надо было телефон отключить, – сказал Тимофей.
– Дурак ты! – Марат чуть не плюнул. – Короче, мне надо обратно. Хотите, в Новгороде меня подождите. Я через два дня, может, освобожусь. А нет – поехали домой. Если останетесь, гостиницу в Новгороде я вам оплачу.
Тимофей посмотрел на Вику. Перспектива поселиться с ней в гостинице, тем более за чужой счет, его вдохновляла.
– А может, и не освободишься? – спросила Вика.
Марат отвел взгляд:
– Может, и нет. Не знаю, как дела сложатся.
Тимофей незаметно толкнул Вику локтем: давай, остаемся. Пару дней погуляем, а потом, если Марат не вернется, как-нибудь доберемся до Питера.
– Я возвращаюсь, – сказала Вика.
Сидеть в Новгороде и гадать, что будет дальше, ей не хотелось. Тем более что она чувствовала: у Марата все закрутилось серьезно и ни через два дня, ни даже через неделю он не освободится. Чем его ждать, проще отправиться из «Пулково» самолетом.
– Я возвращаюсь…
Марат посмотрел на художника:
– Ты, я так понимаю, один не останешься? Тогда решено.
– Возвращаться – плохая примета, – пробубнил Тимофей.
Широкими колесами подняв с обочины пыль, «Шевроле» развернулся и припустил в Санкт-Петербург.
Обратная дорога показалась длиннее – хотя обычно бывает наоборот. Может быть, потому, что молчали, и потому, что погода испортилась. Небо заволокло тучами, в лобовое стекло бил косой сильный дождь, будто старавшийся задержать рвущуюся в город машину.
Вика шепнула тигренку:
– На самолете полетим. Помнишь, ты летал и тебе очень понравилось?
Ее подвезли к дому. У подъезда стоял патрульный «Форд-эскорт» с милиционером в кабине.
– Чего тут гаишники делают? Да еще и с московскими номерами. У кого-то денег не хватило откупиться на трассе, так они домой к нему не поленились приехать? – усмехнулся охранник, останавливая «Шевроле» позади «Форда».
Он вышел вместе с Викой, чтобы помочь забрать из багажника сумку. Когда он поднял заднюю дверь, с сиденья обернулся Тимофей:
– Вик, может, тебе донести?
Лицо у него было жалобное: он напрашивался на «чай с продолжением» – и понимал, что ни чая, ни продолжения ему, конечно, не светит.
– Спасибо, Тема. Я сама.
Вика забрала сумку, поблагодарила охранника и вошла в дом.
«Шевроле» резко взял с места – Марат торопился высадить художника у метро и отправиться на работу.
Вика подошла к двери квартиры, достала ключи.
Выше нее, на межэтажной площадке, стоял инспектор ГАИ в ярком светоотражающем жилете.
– Нехорошо, девушка! Правила нарушаем, – сказал он и начал неторопливо спускаться.
В его уверенной неторопливости было что-то гипнотизирующее.
Снизу бесшумно поднимался второй инспектор, который сидел перед домом в машине.
У Вики в сумочке зазвонил телефон.
Первый инспектор цокнул языком и запрещающе покачал головой: не надо, не трогай его.
– Вам придется проехать с нами, гражданочка, – сказал второй, бесшумно подошедший вплотную.
Вика вздрогнула и прижала к себе тигренка.
***
Взрывом выбило широкие витринные окна зала игровых автоматов, раскидало по тротуару какие-то бумажки, жетоны. Место происшествия было оцеплено постовыми и обозначено белой лентой, привязанной где куда – к водосточной трубе, к вынесенному из зала высокому табурету, к ящикам. Внутри оцепления стояли две «скорые помощи», патрульный «УАЗик», микроавтобус взрывотехников ОМОН. Виднелись статичные фигуры местного руководства, прибывшего отметиться и проконтролировать, щелкал фотоаппаратом эксперт, опрашивал какую-то женщину участковый.
Кто-то из руководителей по телефону докладывал в дежурную часть главка:
– Один человек погиб, у двоих ранения средней тяжести…
Когда Роман и Егоров подъехали, два медика с носилками выходили из раскуроченных взрывной волной дверей зала. Человек на носилках был до середины лица укрыт простыней, но показалось, что это Стас, и Шилов с Егоровым бросились к нему из «Фольксвагена».
Это оказался не Скрябин.
Скрябин, живой и почти невредимый, курил под аркой дома напротив, почти на том самом месте, где получасом раньше стояла машина Румына.
– Георгич! – крикнул он.
Круто изменив направление, Роман и Егоров подбежали к нему.
У Стаса был растрепанный вид, испачканное лицо и царапины на шее и на скуле.
– Живой, а?! Птица-феникс!
– Мы, боевые мотыльки, в огне не горим. – Скрябин закурил новую сигарету и смял опустевшую пачку.
У Романа зазвонил телефон.
– Да!
– Рома, это Голицын. Надо срочно найти жену Прапора.
– Юра, я занят. Давай позже. – Шилов убрал «трубку» в карман, кивнул Стасу: – Ну!
– Похоже, он меня вычислил.
– И промахнулся?
– Нет, он все сделал точно. Меня Заяц спас.
– Какой заяц?
– Потом расскажу. У нас остался только адрес Пановой. Если он начнет зачищаться, то, значит, и ее тоже.
– Твою мать! Где ж людей взять?
Снова дозвонился Голицын.
– Да, Юра!
– Что ты решил?
– Ну а мы-то тут при чем? Это вообще не наша тема.
– Рома, ее убьют. Арнаутовский отдел замазан, им соваться нельзя.
– А у меня на шее двадцать дел и московская проверка. Один опер с проломленным черепом в больнице лежит, второго чуть не взорвали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73