О твоей жене у меня сложилось нелестное мнение. Она не должна была оставлять тебя в такую трудную минуту.
– Элен любила свою работу и надеялась вскоре получить повышение. Она просто испугалась. Вот и сбежала в Лос-Анджелес, – он усмехнулся, – подальше от неблагополучного мужа.
Дана, не отдавая себе отчета в том, что делает, взволнованно произнесла:
– Я бы никогда так не поступила, – и испуганно посмотрела на Роба. Не слишком ли вызывающе это прозвучало?
Он улыбнулся:
– Я верю тебе.
У Даны немного отлегло от сердца. Она неуверенно попыталась изобразить на лице ответную улыбку, но вышла какая-то нелепая гримаса. Дана окончательно растерялась и нахмурилась, чтобы скрыть это.
– Сию же минуту улыбнись! – потребовал Роб. Его смеющиеся глаза завораживали Дану. Она смотрела на него словно зачарованная, чувствуя, как на губах сама собой появляется улыбка.
– Ведь я тебе нравлюсь?
По правде говоря, у нее даже в мыслях не было признаваться в этом, но противостоять его гипнотизирующему взгляду, который, казалось, парализовал ее волю, она не могла. Ее губы дрогнули, и Роб потянулся к ней.
– Ведь нравлюсь, да? – повторил он внезапно севшим голосом.
– Да, – беззвучно прошептала Дана, сама удивившись сказанному. – Ты мне нравишься, очень. Твой рассказ… он многое изменил. Все теперь по-другому.
Роб немного отстранился и, проведя ладонью по ее щеке, кончиками пальцев прикоснулся к губам, заставив их трепетать. Эти легкие и невесомые, словно дуновение ветерка, нежные прикосновения наполняли тело сладкой, чувственной истомой, а мерный и приглушенный шум прибоя и далекие крики птиц убаюкивали сознание.
Дана была не в силах пошевелиться. Она словно запуталась в мягкой, обволакивающей паутине чувств. Где-то глубоко-глубоко в сознании промелькнула мысль, что следовало бы очнуться и напомнить Робу о голубой «Тойоте», пристроившейся на обочине. Но в конце концов, разве большой зонт не закрывает их надежно от любопытных глаз? Ах, черт, ведь пляж считается общественным местом, как бы их не обвинили в оскорблении нравственности?
Роб скользнул рукой вверх и стал перебирать мягкие, шелковистые локоны, зарываясь в них пальцами. Теперь его нежные прикосновения казались Дане расслабляющим массажем, приятным и успокаивающим, и вместе с этим невероятно эротическим.
Роб использовал хорошо отработанную тактику обольщения. Опытный искуситель, он умело вовлекал Дану в любовную игру, одурманивая ее сознание. С ее приоткрытых губ сорвался тихий стон.
– Я – тот, кто тебе нужен, – прошептал Роб, – и ты это знаешь.
Сломленная мощной атакой чувств, Дана не проронила ни слова. В эти мгновения ей нестерпимо хотелось, чтобы он, продолжая свои ласки, поцеловал ее. И пусть этот поцелуй непременно будет нежным и страстным – таким, чтобы в нем растворились последние капли сознания. Ах, оно только досаждало ей и мешало забыться в теплой волне наслаждения.
Роб безошибочно почувствовал, что нужный момент наступил и сопротивление сломлено. Слегка подтолкнув ее, чтобы она упала прямо на полотенце, Роб навис над ней и поцеловал Дану в шею.
– Тебе нужен я, только я, – шепотом внушал он Дане, обдавая горячим, щекочущим дыханием ее кожу.
«Что я? Ему ничего не стоит соблазнить монахиню из обители с самым строгим уставом». Дана закрыла глаза, чувствуя, как внизу живота разрастается теплый ком желания. Охваченная сладостным трепетом, она в нетерпении ждала его ласк.
Роб мягко сжал губами мочку ее уха, дразня нежную кожу легкими и упругими прикосновениями кончика языка. Эта ласка была воздушнее прикосновения перышка, но возбуждала сильнее самого изящного эротического шоу. Разве могла она оттолкнуть от себя Роба, как бы ни протестовал в эту минуту ее разум?
Роб обхватил ее талию и еще ближе притянул Дану к себе. Его губы скользнули по ее грациозно изогнутой шее, и он принялся осыпать ее легкими, тающими поцелуями, прокладывая дорожку к чувствительной ямочке у плеча.
Из ее груди вырвался громкий стон. «Еще не поздно, останови его», – подсказывал ей разум, но вместо этого Дана обняла Роба.
Даже тогда, когда он мягко раздвинул коленом ее ноги, она промолчала. Да и что она могла сказать, если в этот момент мысль о том, что его ласки могут внезапно прекратиться, казалась ей не только нелепой, но и пугающей. Ей хотелось, чтобы Роб не останавливался, чтобы его губы и руки продолжали дарить ее телу упоительный огонь блаженства. Сейчас она желала только одного, чтобы он взял ее прямо здесь, на пляже. Теперь уже эта мысль почему-то не казалась ей такой чудовищной, как прежде.
Ладонь Роба заскользила по ее груди, обтянутой тонким купальником. Но Дана могла поклясться, что она каждой клеточкой кожи ощущает его прикосновения. Ей казалось, что его руки ласкают ее обнаженное Тело, по которому танцующими языками пламени распространяется боль наслаждения. Кровь застучала у нее в висках, и этот шум вместе с мерными ударами волн о берег и тихим шуршанием песка слились в эротичную мелодию, создающую в ее душе неповторимую гармонию.
Роб сжал губами выступающий бугорок соска, заставив Дану изогнуться всем телом. Она запустила пальцы в его шевелюру, вздрагивая и предвкушая продолжение. Роб стал безжалостно дразнить и терзать затвердевший сосок, проклиная в душе натянутый на ее тело купальник.
Дана забыла о времени. Они лежали на пляже в тени зонта, наслаждаясь ласками под шум разбивающихся о берег волн. Изредка однообразный гул прибоя нарушали крики морских чаек. Внезапно Роб поднял голову. Взгляд его был полон страсти и неудовлетворенного желания.
– Только я, помни об этом, – сказал он и поцеловал ее.
Дана раскрыла губы, ощущая упругие толчки его языка. От упоительного поцелуя у нее закружилась голова, а в груди разлилась приятная тяжесть томления. На этот раз Роб был необычайно чуток и мягок. Куда делись его обычная стремительность и неистовость, его ласки стали чувственными и нежными.
Пронзительный крик чайки, пролетавшей над ними, прорезал тишину. Роб поднял голову и прислушался. Невдалеке явственно звучал радостный детский смех. По тропинке, ведущей к пляжу, спускались мальчик и девочка, за ними шла женщина, наверное, их мать, держа в руках игрушки и сумку-термос.
– У нас появились соседи, – рассмеялся Роб и вновь переставил зонт. Теперь они были укрыты не столько от обжигающих солнечных лучей, сколько от глаз семейства, устроившегося неподалеку.
Роб окинул жадным взглядом распростертую перед ним Дану. Его глаза медленно заскользили по ее стройным ногам, поднялись выше и остановились на часто вздымавшейся, возбужденной груди. Он придвинулся к ней и, накрыв ее своим разгоряченным телом, произнес:
– Ну что, я оказался прав?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
– Элен любила свою работу и надеялась вскоре получить повышение. Она просто испугалась. Вот и сбежала в Лос-Анджелес, – он усмехнулся, – подальше от неблагополучного мужа.
Дана, не отдавая себе отчета в том, что делает, взволнованно произнесла:
– Я бы никогда так не поступила, – и испуганно посмотрела на Роба. Не слишком ли вызывающе это прозвучало?
Он улыбнулся:
– Я верю тебе.
У Даны немного отлегло от сердца. Она неуверенно попыталась изобразить на лице ответную улыбку, но вышла какая-то нелепая гримаса. Дана окончательно растерялась и нахмурилась, чтобы скрыть это.
– Сию же минуту улыбнись! – потребовал Роб. Его смеющиеся глаза завораживали Дану. Она смотрела на него словно зачарованная, чувствуя, как на губах сама собой появляется улыбка.
– Ведь я тебе нравлюсь?
По правде говоря, у нее даже в мыслях не было признаваться в этом, но противостоять его гипнотизирующему взгляду, который, казалось, парализовал ее волю, она не могла. Ее губы дрогнули, и Роб потянулся к ней.
– Ведь нравлюсь, да? – повторил он внезапно севшим голосом.
– Да, – беззвучно прошептала Дана, сама удивившись сказанному. – Ты мне нравишься, очень. Твой рассказ… он многое изменил. Все теперь по-другому.
Роб немного отстранился и, проведя ладонью по ее щеке, кончиками пальцев прикоснулся к губам, заставив их трепетать. Эти легкие и невесомые, словно дуновение ветерка, нежные прикосновения наполняли тело сладкой, чувственной истомой, а мерный и приглушенный шум прибоя и далекие крики птиц убаюкивали сознание.
Дана была не в силах пошевелиться. Она словно запуталась в мягкой, обволакивающей паутине чувств. Где-то глубоко-глубоко в сознании промелькнула мысль, что следовало бы очнуться и напомнить Робу о голубой «Тойоте», пристроившейся на обочине. Но в конце концов, разве большой зонт не закрывает их надежно от любопытных глаз? Ах, черт, ведь пляж считается общественным местом, как бы их не обвинили в оскорблении нравственности?
Роб скользнул рукой вверх и стал перебирать мягкие, шелковистые локоны, зарываясь в них пальцами. Теперь его нежные прикосновения казались Дане расслабляющим массажем, приятным и успокаивающим, и вместе с этим невероятно эротическим.
Роб использовал хорошо отработанную тактику обольщения. Опытный искуситель, он умело вовлекал Дану в любовную игру, одурманивая ее сознание. С ее приоткрытых губ сорвался тихий стон.
– Я – тот, кто тебе нужен, – прошептал Роб, – и ты это знаешь.
Сломленная мощной атакой чувств, Дана не проронила ни слова. В эти мгновения ей нестерпимо хотелось, чтобы он, продолжая свои ласки, поцеловал ее. И пусть этот поцелуй непременно будет нежным и страстным – таким, чтобы в нем растворились последние капли сознания. Ах, оно только досаждало ей и мешало забыться в теплой волне наслаждения.
Роб безошибочно почувствовал, что нужный момент наступил и сопротивление сломлено. Слегка подтолкнув ее, чтобы она упала прямо на полотенце, Роб навис над ней и поцеловал Дану в шею.
– Тебе нужен я, только я, – шепотом внушал он Дане, обдавая горячим, щекочущим дыханием ее кожу.
«Что я? Ему ничего не стоит соблазнить монахиню из обители с самым строгим уставом». Дана закрыла глаза, чувствуя, как внизу живота разрастается теплый ком желания. Охваченная сладостным трепетом, она в нетерпении ждала его ласк.
Роб мягко сжал губами мочку ее уха, дразня нежную кожу легкими и упругими прикосновениями кончика языка. Эта ласка была воздушнее прикосновения перышка, но возбуждала сильнее самого изящного эротического шоу. Разве могла она оттолкнуть от себя Роба, как бы ни протестовал в эту минуту ее разум?
Роб обхватил ее талию и еще ближе притянул Дану к себе. Его губы скользнули по ее грациозно изогнутой шее, и он принялся осыпать ее легкими, тающими поцелуями, прокладывая дорожку к чувствительной ямочке у плеча.
Из ее груди вырвался громкий стон. «Еще не поздно, останови его», – подсказывал ей разум, но вместо этого Дана обняла Роба.
Даже тогда, когда он мягко раздвинул коленом ее ноги, она промолчала. Да и что она могла сказать, если в этот момент мысль о том, что его ласки могут внезапно прекратиться, казалась ей не только нелепой, но и пугающей. Ей хотелось, чтобы Роб не останавливался, чтобы его губы и руки продолжали дарить ее телу упоительный огонь блаженства. Сейчас она желала только одного, чтобы он взял ее прямо здесь, на пляже. Теперь уже эта мысль почему-то не казалась ей такой чудовищной, как прежде.
Ладонь Роба заскользила по ее груди, обтянутой тонким купальником. Но Дана могла поклясться, что она каждой клеточкой кожи ощущает его прикосновения. Ей казалось, что его руки ласкают ее обнаженное Тело, по которому танцующими языками пламени распространяется боль наслаждения. Кровь застучала у нее в висках, и этот шум вместе с мерными ударами волн о берег и тихим шуршанием песка слились в эротичную мелодию, создающую в ее душе неповторимую гармонию.
Роб сжал губами выступающий бугорок соска, заставив Дану изогнуться всем телом. Она запустила пальцы в его шевелюру, вздрагивая и предвкушая продолжение. Роб стал безжалостно дразнить и терзать затвердевший сосок, проклиная в душе натянутый на ее тело купальник.
Дана забыла о времени. Они лежали на пляже в тени зонта, наслаждаясь ласками под шум разбивающихся о берег волн. Изредка однообразный гул прибоя нарушали крики морских чаек. Внезапно Роб поднял голову. Взгляд его был полон страсти и неудовлетворенного желания.
– Только я, помни об этом, – сказал он и поцеловал ее.
Дана раскрыла губы, ощущая упругие толчки его языка. От упоительного поцелуя у нее закружилась голова, а в груди разлилась приятная тяжесть томления. На этот раз Роб был необычайно чуток и мягок. Куда делись его обычная стремительность и неистовость, его ласки стали чувственными и нежными.
Пронзительный крик чайки, пролетавшей над ними, прорезал тишину. Роб поднял голову и прислушался. Невдалеке явственно звучал радостный детский смех. По тропинке, ведущей к пляжу, спускались мальчик и девочка, за ними шла женщина, наверное, их мать, держа в руках игрушки и сумку-термос.
– У нас появились соседи, – рассмеялся Роб и вновь переставил зонт. Теперь они были укрыты не столько от обжигающих солнечных лучей, сколько от глаз семейства, устроившегося неподалеку.
Роб окинул жадным взглядом распростертую перед ним Дану. Его глаза медленно заскользили по ее стройным ногам, поднялись выше и остановились на часто вздымавшейся, возбужденной груди. Он придвинулся к ней и, накрыв ее своим разгоряченным телом, произнес:
– Ну что, я оказался прав?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101