– Это ты сама…
– Нет, перестань! – Она вдруг заплакала, плечи ее жалко задрожали – Перестань, перестань! Женился из-за квартиры, теперь все ясно.. Говорила мне мама! Все говорили! Я тебя сейчас же выпишу отсюда! Сразу же!
– Нет такого закона, – напомнил он. – Уж тебе ли не знать! Пока я тут прописан, ни одна живая душа меня не может выписать, даже если я с тобой разведусь!
– Живая душа не может, а мама все может.
– А, мама, – засмеялся он. Было ему одновременно горько и весело. Так ошибаться! Так обманывать себя долгие годы! Построить брак на таком болоте! – Ну давай, приплетай сюда маму! Сорок лет, а до сих пор за ее юбку держишься!
– А тебе сколько?! Сколько?! А все девчонок тискаешь! Да твоя хваленая Олеся спала с тобой только потому, что ты пропихнул ее на конкурс!
– Врешь! – вырвалось у него.
Она моментально подняла голову, посмотрела на него опухшими глазами и издевательски растянула губы в улыбке:
– Что именно я вру? Ты ее не пропихивал? Или ты с ней не спал?
– Все врешь, всегда врешь… – Он лег на постель, закрыл глаза. Ленка, смешная Ленка… Когда-то все началось с любви. Она носила красные джинсы-клеш в цветочек, сабо, длинные темные волосы полоскались где-то у пояса… Фигурка была потрясающая, глаза – всегда сощуренные в усмешке. А теперь возле них сеть подозрительных морщинок. Фигура все еще держится в пределах нормы, но какие усилия она прилагает для этого! А все, что дается такими усилиями, выглядит уже неестественно. И вся она стала такой неестественной, такой поношенной, такой злобной… Откуда это взялось? Кто виноват? Почему стал волчонком сын?
Неужели все зачеркивается одной чертой, исчезает, как изображение на засвеченной пленке .
– Ладно, Лена, – спокойно сказал он. Спокойствие было единственной соломинкой, за которую еще можно было держаться. – Мы разведемся. Мне ничего не надо.
Она помолчала, словно такой ответ удивил ее, она ожидала сопротивления, уговоров, извинений… Такие высказывания были совсем не в его характере. Не в том характере, который она создала за годы супружества. Потом сказала уже нормальным голосом:
– Где же ты будешь жить?
– Пусть это тебя не волнует.
– Меня это не волнует. Просто мне интересно.
Что, у твоей Олеси есть квартира?
– Если бы и была, я бы туда не пошел.
– Вот как?
– Я не извиняюсь, Лена, ты меня не так поняла.
Просто я решил обходиться своими силами. Твоя квартира, – он подчеркнул эти слова, – твоя квартира слишком дорого мне обошлась! Теперь я остался на улице. И сам виноват. Слишком на тебя надеялся.
– Как будто я виновата! – резко возразила жена. – Если бы не твои выходки! Знаешь, все эти годы я не верила тебе! Никогда! Ты возился с этими мерзкими девчонками, с глупыми детьми, а я чувствовала себя такой старой и неуклюжей по сравнению с ними!
– – Я тебе не изменял.
– Ах, какая разница… – Она откинулась на подушку, прикрыла усталые глаза. – Все равно нельзя поверить, чтобы ты не хотел мне изменить.
– А если хотел?
– Если… Я ведь не слепая, все видела. Но ты все-таки как-то держался. Пока не появилась твоя Снегурочка. Не могу понять, чем она была лучше других?
Самая банальная внешность…
– Она выиграла конкурс, вот тебе ответ. – При любом упоминании имени Олеси он весь напрягался, сам не зная почему. – Значит, не так уж она банальна.
– Не будем спорить. Она далеко. Когда она вернется, вы будете жить вместе?
– А тебя это интересует?
– Нет… Я просто спрашиваю.
«Бедная Ленка, ты сама не понимаешь, что делаешь! – думал он, глядя на ее бледное лицо, темные веки в глубоких морщинках. – Уверена, что поступаешь правильно, выгоняя подлеца мужа, а на самом деле прольешь море слез, будешь убиваться, искать меня по ночам на соседней подушке… Бедная, глупая Ленка… Ты сама освобождаешь меня, думаешь, что наказываешь этим. А на самом деле – даришь мне подарок… Но этого я тебе не скажу».
Он провел ночь в своей студии. Не спал – ходил вдоль белых стен, прощался с ними, вспоминал девичьи лица, которые он снимал на этом фоне… Собрал всю аппаратуру, упаковал носильные вещи. Забирать их было некуда, не ехать же к матери… Он подумывал, что на первых порах снимет квартирку, а там видно будет. Что видно? Что светит ему в такой ситуации?
Скоро он станет бомжем, без жилья, без прописки, уж теща и тесть позаботятся. Это они натравили Ленку, сама она никогда не дошла бы до последней черты…
Вещи он поставил в угол. Лена так и не зашла в студию утром, собираясь на работу. К этому времени он уже спал, расположившись в кресле. Сквозь дрему он слышал, как ушел в школу сын, как хлопнула дверь за женой… Тогда он перебрался в спальню и уснул по-настоящему. Сны ему не снились.
Проснулся он только к вечеру. Посмотрел на часы, ахнул – с минуты на минуту должна была прийти жена. Он быстренько умылся, переоделся в свежее, навел лоск на прическу. Когда брызгался любимыми духами – «Драккарнуар», – он был уже бодр, как жаворонок, и все случившееся выглядело не так уж мрачно. Решать было нечего, все было решено.
Оставалось только привести в исполнение свой план., Вернее, остаток плана.
Олег погиб, и предъявить счет за убийство было некому. Но была его жена, была девочка. Была квартира, и, возможно, очень возможно, был тайник. Он почему-то верил Олесе, куда важнее было другое – верить ли эмигранту? Ему было так смешно, что свои надежды он теперь строил на таком шатком основании. Смешно, но почему-то не страшно. Скорее заманчиво, это было похоже на рулетку, на слепую игру с судьбой. Возможно, он заранее проиграл, выиграл кто-то другой. А может быть .
Это «может быть» привело его к дому на углу Покровского бульвара, оно же заставило его подняться по лестнице, остановиться на площадке.
Все остальное произошло само собой. И вот теперь он сидел в большой темной комнате, освещенной одинокой свечкой, и смотрел на лицо белокурой женщины Она открыла глаза и чуть-чуть улыбнулась.
Глава 13
Олеся ползла по бульвару Распай Именно ползла – другого слова не подберешь. Бульвар был чахлый, скучноватый и длинный, ничуть не похожий на московские бульвары. Он внушал ей отвращение. И оделась она неподходяще – во всяком случае, для разведки на местности. Нет, ее высокие каблуки-шпильки, черный костюмчик с белыми пуговицами, кораллово-красная помада – все это было выше всякой критики, все гармонировало с теплым осенним днем, но… Ноги уже устали, узкий пиджак стеснял движения, больше всего ей хотелось бы где-нибудь присесть и выпить вина, протянуть под стол ноги, подумать . Но зайти было некуда, все кафе в этом районе были страшно дорогие, это она уже знала. А бульвар такой длинный, а каблуки такие неудобные, а в голове такая каша…
Она дошла уже почти до бульвара Эдгара Кине, позади остался знаменитый перекресток Вавин, кафе «Ротонда», «Купель» и «Дом».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125