– Я рад тебя видеть, приятель.
Саймон крякнул.
– Мне нужно сдать в металлолом кое-какие вещи, Эдди.
– Конечно, конечно, – поспешно сказал Эдди. – Все, что угодно.
– Мне придется сделать не одну ездку, так что приготовься. Ты еще увидишь меня много раз, – сказал Саймон. – И еще…
– Что? – Эдди выглядел встревоженным.
– Расслабься. Не потей из-за той истории. Это было много лет назад, – спокойно добавил Саймон.
Когда он отъезжал, Эдди задумчиво смотрел ему вслед. На этот раз он не отвел глаз и робко помахал рукой. Саймон помахал ему в ответ. Фу ты черт!
ГЛАВА 12
Кухня, пышущая жаром, благоухала густым ароматом запеченных фруктов. Эллен вынула из плиты и положила остывать пирог. Последний пирог из фестивальной партии, приготовленной за этот день. Она придвинула табурет к двери с москитной сеткой, откуда лучше был виден дом Гаса, и присела.
Совершенно очевидно, что хандра в полном одиночестве, в надежде, что он почувствует себя виноватым и опамятуется, ни к чему не приведет. Придется оставить это бесплодное занятие и самой сделать следующий шаг. Опять.
Гнев пропитывал ее все глубже. Саймон использовал ее тело и потом ушел, не сказав ни слова. И сегодня игнорировал ее, будто ничего не было. Надо сказать ему по крайней мере, что она думает о нем и о его дурных манерах. Ей уже нечего терять, даже гордости – все сгорело в пожаре прошлой ночью. Поэтому Эллен чувствовала себя нагой и ужасно ранимой.
Она пересекла лужайку и протиснулась сквозь кусты сирени. Прошла по глубокой траве к дому Гаса и поднялась на крыльцо. Сердце ее неистово колотилось. «Сохраняй твердость духа», – сказала она себе и только подняла руку, чтобы постучаться, как дверь открылась.
– Привет, – сказала Эллен.
Саймон кивнул в ответ. Он молча смотрел на нее. Но не приглашал войти. Его свободная расстегнутая рубаха была покрыта пылью и полосками грязи.
Эллен стиснула зубы. Ясное дело, придя сюда, она совершила ошибку, но, как бы то ни было, придется это выдержать.
– Похоже, работа продвигается, – сказала она, стараясь говорить беззаботным тоном.
– Весь день катаюсь взад-вперед на свалку, – ответил Саймон.
Эллен оглянулась на свой пикап, стоявший во дворе дома.
– Я вижу, ты решил использовать мой грузовичок. Я не хотел тебя беспокоить, – сказал Саймон.
– А ты думал, меня не будет беспокоить то, что ты исчез ночью без единого слова? – спросила Эллен, больно ужаленная его словами. – И потом избегаешь меня весь день.
Он тотчас отвел взгляд от ее глаз. Эллен вздохнула.
– Ты не хочешь пригласить меня в дом, Саймон?
Он отступил назад и жестом предложил ей войти.
Когда Эллен ступила в кухню, комната показалась ей в два раза больше, после того как освободилась от большей части хлама. Пол был подметен, но на стропилах по-прежнему висели гирлянды паутины. Наступила тишина, такая гнетущая, что было трудно дышать.
– Что в тех ящиках, Саймон? – сказала Эллен, думая, о чем бы еще его спросить.
Он, казалось, с облегчением встретил перемену темы.
– Личные вещи Гаса. Его фотоаппараты. Из-за них я просеял груды мусора.
Эллен взяла из открытого ящика одну из старых камер.
– Эту я хорошо помню. Ты обычно снимал ею, когда мы были детьми.
– Да, – сказал Саймон. – Гас научил меня этому ремеслу. Я не знала, что он учил тебя фотографии, – сказала Эллен.
– Мне было так хорошо с ним, пока он оставался в здравом уме. – Взяв у нее фотоаппарат, Саймон вертел его в руках. – Я весь день думал о Гасе. Мне казалось, что я его ненавижу, после того как я убежал. Но потом, когда пришло известие, что он мертв, я осознал, что это не так. Вообще-то на самом деле я никогда так не считал. То, что произошло здесь, не было его виной.
– Что значит не было его виной? – рассердилась Эллен. – Что ты имеешь в виду? Он был взрослым, а ты ребенком! Чья же это вина, как не его?
– Я имею в виду его депрессию, – сказал Саймон. – Он был болен, и это убило в нем все самое хорошее. Но он хотел делать как лучше и старался, как мог.
– Как мог? – Лицо Эллен сделалось красным от застарелого гнева. – Я помню, как ты выглядел после его нападок! Ты это называешь «делать как лучше»?
Саймон вздохнул.
– Ты сознательно не улавливаешь сути.
– О, я-то улавливаю. В отличие от тебя. У тебя с детства привычка делать вид, что тебе все по фигу. Ты, например, всегда притворялся, что не боишься боли. Помнишь, как вы с Эдди поспорили, кто дольше продержит на руке зажженную сигарету? И ты тогда выиграл.
– Десять баксов, – криво усмехнулся Саймон.
– Ты говорил, что это ерунда и что тебе совсем не больно. Но потом рана нагноилась. Помнишь? У тебя остался шрам на том месте. – Эллен схватила его запястье и отдернула вверх рукав, обнажив предплечье с выпуклым блестящим рубцом на коже. – Видишь?
– Эл…
– И сейчас ты снова говоришь, что тебе не больно! Что Гас старался делать как лучше! Что все это пустяки! Что ты не показывался весь день только потому, что не хотел меня беспокоить!
Лицо Саймона приняло суровое выражение.
– Что ты хочешь от меня, Эл? Мы все вынуждены так или иначе справляться с трудностями жизни. Я – одним способом, ты – другим, кто как умеет. Я стараюсь не придавать вещам большого значения, и обычно это мне помогает.
– Тогда прошлая ночь не имела для тебя большого значения? – спросила Эллен.
– Bay! – Саймон отступил назад, удивленный. – Я не думал, что у нас зайдет разговор об этом!
– Просто скажи мне коротко – да или нет. И не пытайся смягчить удар.
Саймон осторожно положил камеру в ящик.
– Нет, Эл, – сказал он тихо. – Это имело для меня очень большое значение.
У нее дрожали губы, и она старалась побороть волнение.
– Я загнала тебя в угол и вынудила сказать эти слова. Прошу прощения. Но я не испытываю к Гасу такого сострадания, как ты. Я никогда не прощу ему, что он прогнал тебя и отлучил от меня. – Эллен направилась к двери.
– Эл, можно я покажу тебе кое-что? Она остановилась и повернулась. – Что?
Саймон подошел к одному из ящиков и вытащил несколько больших тяжелых альбомов. Он положил всю стопку на стол.
– Я обнаружил их этим утром.
Эллен прошла к столу и открыла первый альбом.
Свидетельство о рождении. Черно-белые фотографии. На одной Саймон только-только начинает ходить. Красивая улыбающаяся женщина, с длинными блестящими черными волосами и высокими скулами держит ребенка за руки.
– Это твоя мать? Он кивнул.
Эллен переворачивала страницу за страницей. Маленький мальчик с улыбкой смотрит на рождественское дерево. Саймон верхом на пони. Полная подборка фотографий, от детского сада, кончая школой. Первые попытки художественного творчества, поделки с использованием клея и блесток. Альбом был укомплектован под завязку, без единого пропуска и дюйма свободного пространства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Саймон крякнул.
– Мне нужно сдать в металлолом кое-какие вещи, Эдди.
– Конечно, конечно, – поспешно сказал Эдди. – Все, что угодно.
– Мне придется сделать не одну ездку, так что приготовься. Ты еще увидишь меня много раз, – сказал Саймон. – И еще…
– Что? – Эдди выглядел встревоженным.
– Расслабься. Не потей из-за той истории. Это было много лет назад, – спокойно добавил Саймон.
Когда он отъезжал, Эдди задумчиво смотрел ему вслед. На этот раз он не отвел глаз и робко помахал рукой. Саймон помахал ему в ответ. Фу ты черт!
ГЛАВА 12
Кухня, пышущая жаром, благоухала густым ароматом запеченных фруктов. Эллен вынула из плиты и положила остывать пирог. Последний пирог из фестивальной партии, приготовленной за этот день. Она придвинула табурет к двери с москитной сеткой, откуда лучше был виден дом Гаса, и присела.
Совершенно очевидно, что хандра в полном одиночестве, в надежде, что он почувствует себя виноватым и опамятуется, ни к чему не приведет. Придется оставить это бесплодное занятие и самой сделать следующий шаг. Опять.
Гнев пропитывал ее все глубже. Саймон использовал ее тело и потом ушел, не сказав ни слова. И сегодня игнорировал ее, будто ничего не было. Надо сказать ему по крайней мере, что она думает о нем и о его дурных манерах. Ей уже нечего терять, даже гордости – все сгорело в пожаре прошлой ночью. Поэтому Эллен чувствовала себя нагой и ужасно ранимой.
Она пересекла лужайку и протиснулась сквозь кусты сирени. Прошла по глубокой траве к дому Гаса и поднялась на крыльцо. Сердце ее неистово колотилось. «Сохраняй твердость духа», – сказала она себе и только подняла руку, чтобы постучаться, как дверь открылась.
– Привет, – сказала Эллен.
Саймон кивнул в ответ. Он молча смотрел на нее. Но не приглашал войти. Его свободная расстегнутая рубаха была покрыта пылью и полосками грязи.
Эллен стиснула зубы. Ясное дело, придя сюда, она совершила ошибку, но, как бы то ни было, придется это выдержать.
– Похоже, работа продвигается, – сказала она, стараясь говорить беззаботным тоном.
– Весь день катаюсь взад-вперед на свалку, – ответил Саймон.
Эллен оглянулась на свой пикап, стоявший во дворе дома.
– Я вижу, ты решил использовать мой грузовичок. Я не хотел тебя беспокоить, – сказал Саймон.
– А ты думал, меня не будет беспокоить то, что ты исчез ночью без единого слова? – спросила Эллен, больно ужаленная его словами. – И потом избегаешь меня весь день.
Он тотчас отвел взгляд от ее глаз. Эллен вздохнула.
– Ты не хочешь пригласить меня в дом, Саймон?
Он отступил назад и жестом предложил ей войти.
Когда Эллен ступила в кухню, комната показалась ей в два раза больше, после того как освободилась от большей части хлама. Пол был подметен, но на стропилах по-прежнему висели гирлянды паутины. Наступила тишина, такая гнетущая, что было трудно дышать.
– Что в тех ящиках, Саймон? – сказала Эллен, думая, о чем бы еще его спросить.
Он, казалось, с облегчением встретил перемену темы.
– Личные вещи Гаса. Его фотоаппараты. Из-за них я просеял груды мусора.
Эллен взяла из открытого ящика одну из старых камер.
– Эту я хорошо помню. Ты обычно снимал ею, когда мы были детьми.
– Да, – сказал Саймон. – Гас научил меня этому ремеслу. Я не знала, что он учил тебя фотографии, – сказала Эллен.
– Мне было так хорошо с ним, пока он оставался в здравом уме. – Взяв у нее фотоаппарат, Саймон вертел его в руках. – Я весь день думал о Гасе. Мне казалось, что я его ненавижу, после того как я убежал. Но потом, когда пришло известие, что он мертв, я осознал, что это не так. Вообще-то на самом деле я никогда так не считал. То, что произошло здесь, не было его виной.
– Что значит не было его виной? – рассердилась Эллен. – Что ты имеешь в виду? Он был взрослым, а ты ребенком! Чья же это вина, как не его?
– Я имею в виду его депрессию, – сказал Саймон. – Он был болен, и это убило в нем все самое хорошее. Но он хотел делать как лучше и старался, как мог.
– Как мог? – Лицо Эллен сделалось красным от застарелого гнева. – Я помню, как ты выглядел после его нападок! Ты это называешь «делать как лучше»?
Саймон вздохнул.
– Ты сознательно не улавливаешь сути.
– О, я-то улавливаю. В отличие от тебя. У тебя с детства привычка делать вид, что тебе все по фигу. Ты, например, всегда притворялся, что не боишься боли. Помнишь, как вы с Эдди поспорили, кто дольше продержит на руке зажженную сигарету? И ты тогда выиграл.
– Десять баксов, – криво усмехнулся Саймон.
– Ты говорил, что это ерунда и что тебе совсем не больно. Но потом рана нагноилась. Помнишь? У тебя остался шрам на том месте. – Эллен схватила его запястье и отдернула вверх рукав, обнажив предплечье с выпуклым блестящим рубцом на коже. – Видишь?
– Эл…
– И сейчас ты снова говоришь, что тебе не больно! Что Гас старался делать как лучше! Что все это пустяки! Что ты не показывался весь день только потому, что не хотел меня беспокоить!
Лицо Саймона приняло суровое выражение.
– Что ты хочешь от меня, Эл? Мы все вынуждены так или иначе справляться с трудностями жизни. Я – одним способом, ты – другим, кто как умеет. Я стараюсь не придавать вещам большого значения, и обычно это мне помогает.
– Тогда прошлая ночь не имела для тебя большого значения? – спросила Эллен.
– Bay! – Саймон отступил назад, удивленный. – Я не думал, что у нас зайдет разговор об этом!
– Просто скажи мне коротко – да или нет. И не пытайся смягчить удар.
Саймон осторожно положил камеру в ящик.
– Нет, Эл, – сказал он тихо. – Это имело для меня очень большое значение.
У нее дрожали губы, и она старалась побороть волнение.
– Я загнала тебя в угол и вынудила сказать эти слова. Прошу прощения. Но я не испытываю к Гасу такого сострадания, как ты. Я никогда не прощу ему, что он прогнал тебя и отлучил от меня. – Эллен направилась к двери.
– Эл, можно я покажу тебе кое-что? Она остановилась и повернулась. – Что?
Саймон подошел к одному из ящиков и вытащил несколько больших тяжелых альбомов. Он положил всю стопку на стол.
– Я обнаружил их этим утром.
Эллен прошла к столу и открыла первый альбом.
Свидетельство о рождении. Черно-белые фотографии. На одной Саймон только-только начинает ходить. Красивая улыбающаяся женщина, с длинными блестящими черными волосами и высокими скулами держит ребенка за руки.
– Это твоя мать? Он кивнул.
Эллен переворачивала страницу за страницей. Маленький мальчик с улыбкой смотрит на рождественское дерево. Саймон верхом на пони. Полная подборка фотографий, от детского сада, кончая школой. Первые попытки художественного творчества, поделки с использованием клея и блесток. Альбом был укомплектован под завязку, без единого пропуска и дюйма свободного пространства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101