«Хорошо, что я догадалась снять кольцо с бриллиантом».
— Ну ладно. Вы что, не доверяете мне? Встретимся здесь в шесть часов вечера. Раз уж мне предстоит разговор с Гретой, то вам лучше не опаздывать.
Оставшиеся три часа Плам бродила по Брайтону, который в это время года был таким же унылым и серым, как и любой другой приморский город Англии в межсезонье. Ей потребовалось больше наличных денег, чем можно было получить по кредитной карточке. Наконец она нашла банк, где согласились обналичить ее чек.
С трудом отыскав телефонную будку, где еще не побывали вандалы, она водила пальцем по страницам справочника, пока не наткнулась на строку, в которой стояло: Доддз Г., Литтл-Миддлингтон-Гранд, Миддлингтон.
В трубке раздался неприятный женский голос. Резкий в своей властности, это был голос сотен полковничьих жен, голос, который помог Британии лишиться своей империи. В ответ на просьбу Плам взглянуть на ее Яна ван Кесселя миссис Доддз фыркнула:
— Да это самая беспардонная наглость из всех, с какими мне только приходилось сталкиваться! Какое право имеют торговцы болтать обо мне с журналистами! Я немедленно поставлю это на вид Ангусу Плоу. Нет, мадам, вы не можете увидеть ни одну из моих картин. И я предупреждаю, если вы притащитесь сюда, я спущу на вас собак и вызову полицию! А теперь отстаньте от меня! И больше не звоните — или я пожалуюсь вашему хозяину!
В шесть часов Плам возвратилась в кафе. Бобби Милинер уже сидел в своем углу. Когда Плам присела напротив, он нагло подмигнул ей с видом соучастника, отчего Плам вдруг стало стыдно за себя. Но она тут же оправдалась перед собой: если ей и приходится поступаться правдой, то только из честных побуждений.
— С вас причитается еще, — беззаботно проговорил Бобби.
— Извините, но это невозможно. Я с трудом получила даже это. — Плам достала банковский конверт, но не отдавала его.
Бобби, словно уж, выскользнул из-за стола.
— Вы знаете, где меня найти, если передумаете.
— Мне действительно едва дали эти Деньги, — солгала Плам, похлопав по конверту. — Банки не дают просто так сотни фунтов, вы же знаете. Я побывала в нескольких, пока в одном из них управляющий согласился позвонить в мой лондонский банк. Это все, что я могла Достать.
— А как насчет ваших часов?
Плам выставила запястье, чтобы продемонстрировать свои дешевые часы из черной пластмассы, и встала, показывая своим видом, что собирается уходить.
— Ладно, ладно. Садитесь, — скривился Бобби. — Похоже, что обе картины, которые вас интересуют, были проданы одной и той же персоной. Вот адрес. А теперь покажите деньги. — Он подтолкнул к ней скомканный листок бумаги. Плам то же самое проделала с конвертом.
— Миссис Джиллиан Картерет, Чэнтри, Маллоуфилд-Виллидж, — вслух прочла Плам.
— Правильно. — Бобби торопливо пересчитывал банкноты. — Это в Доунсе. А телефон вам в качестве премии. — Он спрятал деньги и опять подмигнул ей, но на этот раз уже с торжеством и самодовольством во взгляде. Он заколебался, но желание похвастать взяло верх над осторожностью, и он хихикнул:
— Старая Грета оказалась не таким уж крепким орешком. Я вхожу и говорю ей, что Плоу опять берет меня на работу. Старуха так и села, ведь она знает, что двоим там делать нечего. Затем она срывается и бежит искать хозяина, чтобы выяснить, правда ли это. Но в такое время дня его уже и след простыл! К счастью, она не сообразила забрать с собой ключи от шкафа с бумагами, прежде чем броситься узнавать, действительно ли я занял ее место… Так что я открываю шкаф — и дело в шляпе! — Он опять подмигнул Плам. — Хорошо, что накладные еще не перекочевали в архив. Я переписываю их коды и сразу же вижу, что в них зашифрована одна и та же фамилия. 31A18X195W185B19. Хозяин думает, что только ему известен код, которым он закрывает фамилии продавцов, пожелавших остаться неизвестными. — Бобби опять хохотнул. — Он нумерует каждую букву алфавита, затем перед каждым двузначным номером ставит произвольную букву, видите?.. Итак, узнав, что это Картерет, я беру дело с конфиденциальными адресами — и вот он. Завтра я скажу Грете, что разыграл ее, куплю ей коробку конфет, и она забудет обо всем через пять минут.
Плам быстро прошла к телефонной будке в глубине помещения, где неприятно пахло застоявшимся сигаретным дымом.
К телефону в доме миссис Картерет никто не подходил. Плам уже собралась повесить трубку, но тут ей ответил мужчина, который сказал, что миссис Картерет съехала еще в прошлом году. Теперь она живет на Оулд-Ректори в Биссингторпе.
Плам позвонила на Оулд-Ректори, но после двух гудков поспешно повесила трубку. Лучше просто приехать туда, чем еще раз услышать, что тебя не подпустят на пушечный выстрел.
К семи часам, после того, как ее дважды направляли не в ту сторону, Плам приехала на Оулд-Ректори. К дому она уже подходила в потемках, двигаясь чуть ли не на ощупь по извилистой дорожке, вымощенной каменными плитами.
На звонок вышла женщина, ее высокий черный силуэт резко выделялся в ярко освещенном дверном проеме.
— Миссис Картерет? — справилась Плам. — Я к вам от «Борден энд Плоу»…
— Что на этот раз? — настороженно спросила женщина. — Ладно, входите. — Она распахнула дверь и отступила назад. В сером клетчатом твидовом жакете поверх белой шелковой блузы, длинной бежевой юбке и красновато-коричневых ботфортах в тон поясу, она выглядела лет на сорок пять. — Ночью, похоже, опять будет мороз… — Привычный для англичан разговор о погоде неожиданно оборвался, когда Плам ступила на свет. — Боже милостивый, да вы ведь Плам Рассел? Что вы тут делаете? Проходите в гостиную, там теплее.
— Откуда вы знаете, кто я? — Плам прошла вслед за ней в уютную гостиную с обычной мебелью.
В камине жарко полыхал огонь. Миссис Картерет остановилась в нерешительности.
— Ох, я видела ваше фото в какой-то газете. — На ее напряженном лице мелькнула слабая усмешка, когда она двинулась к буфету. — Шерри? — С той же легкой усмешкой на лице она налила «Амонтильядо» в два маленьких хрустальных стакана.
Плам внимательнее поглядела на хозяйку дома. Прямые темные волосы миссис Картерет падали на плечи, под глазами темнели мешки.
"Когда не знаешь, что говорить, говори правду», — решила Плам и откровенно объяснила, что пытается выяснить происхождение картины, проданной на аукционе «Борден энд Плоу» и принадлежащей теперь ее приятельнице Сюзанне Марш.
Лицо миссис Картерет стало раздраженным.
— Какой смысл просить об анонимности, если в «Борден энд Плоу» запросто рассказывают каждому, где меня найти? С виноватым видом Плам объяснила:
— По всей видимости, это промашка какого-то клерка. Мне очень жаль.
— Я завтра же поговорю с господином Плоу. Ему следует быть повнимательней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
— Ну ладно. Вы что, не доверяете мне? Встретимся здесь в шесть часов вечера. Раз уж мне предстоит разговор с Гретой, то вам лучше не опаздывать.
Оставшиеся три часа Плам бродила по Брайтону, который в это время года был таким же унылым и серым, как и любой другой приморский город Англии в межсезонье. Ей потребовалось больше наличных денег, чем можно было получить по кредитной карточке. Наконец она нашла банк, где согласились обналичить ее чек.
С трудом отыскав телефонную будку, где еще не побывали вандалы, она водила пальцем по страницам справочника, пока не наткнулась на строку, в которой стояло: Доддз Г., Литтл-Миддлингтон-Гранд, Миддлингтон.
В трубке раздался неприятный женский голос. Резкий в своей властности, это был голос сотен полковничьих жен, голос, который помог Британии лишиться своей империи. В ответ на просьбу Плам взглянуть на ее Яна ван Кесселя миссис Доддз фыркнула:
— Да это самая беспардонная наглость из всех, с какими мне только приходилось сталкиваться! Какое право имеют торговцы болтать обо мне с журналистами! Я немедленно поставлю это на вид Ангусу Плоу. Нет, мадам, вы не можете увидеть ни одну из моих картин. И я предупреждаю, если вы притащитесь сюда, я спущу на вас собак и вызову полицию! А теперь отстаньте от меня! И больше не звоните — или я пожалуюсь вашему хозяину!
В шесть часов Плам возвратилась в кафе. Бобби Милинер уже сидел в своем углу. Когда Плам присела напротив, он нагло подмигнул ей с видом соучастника, отчего Плам вдруг стало стыдно за себя. Но она тут же оправдалась перед собой: если ей и приходится поступаться правдой, то только из честных побуждений.
— С вас причитается еще, — беззаботно проговорил Бобби.
— Извините, но это невозможно. Я с трудом получила даже это. — Плам достала банковский конверт, но не отдавала его.
Бобби, словно уж, выскользнул из-за стола.
— Вы знаете, где меня найти, если передумаете.
— Мне действительно едва дали эти Деньги, — солгала Плам, похлопав по конверту. — Банки не дают просто так сотни фунтов, вы же знаете. Я побывала в нескольких, пока в одном из них управляющий согласился позвонить в мой лондонский банк. Это все, что я могла Достать.
— А как насчет ваших часов?
Плам выставила запястье, чтобы продемонстрировать свои дешевые часы из черной пластмассы, и встала, показывая своим видом, что собирается уходить.
— Ладно, ладно. Садитесь, — скривился Бобби. — Похоже, что обе картины, которые вас интересуют, были проданы одной и той же персоной. Вот адрес. А теперь покажите деньги. — Он подтолкнул к ней скомканный листок бумаги. Плам то же самое проделала с конвертом.
— Миссис Джиллиан Картерет, Чэнтри, Маллоуфилд-Виллидж, — вслух прочла Плам.
— Правильно. — Бобби торопливо пересчитывал банкноты. — Это в Доунсе. А телефон вам в качестве премии. — Он спрятал деньги и опять подмигнул ей, но на этот раз уже с торжеством и самодовольством во взгляде. Он заколебался, но желание похвастать взяло верх над осторожностью, и он хихикнул:
— Старая Грета оказалась не таким уж крепким орешком. Я вхожу и говорю ей, что Плоу опять берет меня на работу. Старуха так и села, ведь она знает, что двоим там делать нечего. Затем она срывается и бежит искать хозяина, чтобы выяснить, правда ли это. Но в такое время дня его уже и след простыл! К счастью, она не сообразила забрать с собой ключи от шкафа с бумагами, прежде чем броситься узнавать, действительно ли я занял ее место… Так что я открываю шкаф — и дело в шляпе! — Он опять подмигнул Плам. — Хорошо, что накладные еще не перекочевали в архив. Я переписываю их коды и сразу же вижу, что в них зашифрована одна и та же фамилия. 31A18X195W185B19. Хозяин думает, что только ему известен код, которым он закрывает фамилии продавцов, пожелавших остаться неизвестными. — Бобби опять хохотнул. — Он нумерует каждую букву алфавита, затем перед каждым двузначным номером ставит произвольную букву, видите?.. Итак, узнав, что это Картерет, я беру дело с конфиденциальными адресами — и вот он. Завтра я скажу Грете, что разыграл ее, куплю ей коробку конфет, и она забудет обо всем через пять минут.
Плам быстро прошла к телефонной будке в глубине помещения, где неприятно пахло застоявшимся сигаретным дымом.
К телефону в доме миссис Картерет никто не подходил. Плам уже собралась повесить трубку, но тут ей ответил мужчина, который сказал, что миссис Картерет съехала еще в прошлом году. Теперь она живет на Оулд-Ректори в Биссингторпе.
Плам позвонила на Оулд-Ректори, но после двух гудков поспешно повесила трубку. Лучше просто приехать туда, чем еще раз услышать, что тебя не подпустят на пушечный выстрел.
К семи часам, после того, как ее дважды направляли не в ту сторону, Плам приехала на Оулд-Ректори. К дому она уже подходила в потемках, двигаясь чуть ли не на ощупь по извилистой дорожке, вымощенной каменными плитами.
На звонок вышла женщина, ее высокий черный силуэт резко выделялся в ярко освещенном дверном проеме.
— Миссис Картерет? — справилась Плам. — Я к вам от «Борден энд Плоу»…
— Что на этот раз? — настороженно спросила женщина. — Ладно, входите. — Она распахнула дверь и отступила назад. В сером клетчатом твидовом жакете поверх белой шелковой блузы, длинной бежевой юбке и красновато-коричневых ботфортах в тон поясу, она выглядела лет на сорок пять. — Ночью, похоже, опять будет мороз… — Привычный для англичан разговор о погоде неожиданно оборвался, когда Плам ступила на свет. — Боже милостивый, да вы ведь Плам Рассел? Что вы тут делаете? Проходите в гостиную, там теплее.
— Откуда вы знаете, кто я? — Плам прошла вслед за ней в уютную гостиную с обычной мебелью.
В камине жарко полыхал огонь. Миссис Картерет остановилась в нерешительности.
— Ох, я видела ваше фото в какой-то газете. — На ее напряженном лице мелькнула слабая усмешка, когда она двинулась к буфету. — Шерри? — С той же легкой усмешкой на лице она налила «Амонтильядо» в два маленьких хрустальных стакана.
Плам внимательнее поглядела на хозяйку дома. Прямые темные волосы миссис Картерет падали на плечи, под глазами темнели мешки.
"Когда не знаешь, что говорить, говори правду», — решила Плам и откровенно объяснила, что пытается выяснить происхождение картины, проданной на аукционе «Борден энд Плоу» и принадлежащей теперь ее приятельнице Сюзанне Марш.
Лицо миссис Картерет стало раздраженным.
— Какой смысл просить об анонимности, если в «Борден энд Плоу» запросто рассказывают каждому, где меня найти? С виноватым видом Плам объяснила:
— По всей видимости, это промашка какого-то клерка. Мне очень жаль.
— Я завтра же поговорю с господином Плоу. Ему следует быть повнимательней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118