Предки умотали на какое-то культурное мероприятие с друзьями на лоне природы, как она поняла из подслушанных обрывков их утреннего разговора. Ладно уж, пусть погуляют. И у них сегодня, как-никак, «последний день». Спасибо, что с собой не потащили. Хорошие у нее предки. Но и она у них, чего уж там скромничать, хорошая. Другая бы увязалась с ними на пикник, отравила бы родителям весь отдых. Чарли же предпочитает родителей не напрягать: подметила как-то со стороны, что без детей они молодеют всей стариковской компанией лет на десять. Как минимум.
Завтракала Чарли не торопясь, нарочно растягивая нехитрую утреннюю трапезу в чинную церемонию — так трапезничают одинокие старушки, у которых нелегкие счеты со временем и из всех удовольствий в жизни остались только два — еда да телевизор. У Чарли, в отличие от старушек, дел и удовольствий было предостаточно, и счет времени она пока еще предъявляла сама, так как этого времени на все про все ей постоянно не хватало. Однако сегодня, в «последний день», его не грех было и потянуть. И пусть кое-кто не надеется, что она выпорхнет к нему из дома на крыльях любви, не успев как следует одеться, минуя в полете ванну, кухню и столовую. А то и прямо из окна — чего там далеко летать. Для подобных полетов Курту надо бы выбрать себе даму сердца с реактивной тягой к его персоне. Ритку Иволгу, например. А мы птицы слабые. Нам лететь тяжело. Сначала мы должны насытить хилый, прозрачный организм — с чувством, с толком, с сервировкой.
Хилый организм между тем уже проявлял все признаки насыщения — много ли ему, прозрачному, надо — и порывался дернуть из-за стола куда-нибудь на свободу, в пампасы, и Чарли стоило немалых усилий сдерживать его первобытные порывы. Время в очередной раз показывало свой вредный и каверзный характер; оно и впрямь принялось тянуться, причем в скверном варианте: каждая минутка превратилась в длинную, как удав, минутищу и поползла в точности так же — лениво, чуть не останавливаясь, как сытый удав. Удав, сожравший зайца. Наверное, того самого.
Так что из дома Чарли, как ни старалась, вышла — вернее, вылетела, спасаясь в панике от очередного сонного удава — от силы минут через двадцать после родителей.
Она не ошиблась: ее действительно ждали. Вернее, ошиблась лишь наполовину, потому что ожидал ее вовсе не Курт Ростов. А тот, кого она ну никак не чаяла увидеть вновь у дверей своего дома: неизвестная, но очень высокоморальная личность, своего рода мистер Икс, геройски уводящий молоденьких девушек от ночных соблазнов большой деревни. И чем только он ей вчера приглянулся? Мелкий (с нее ростом!), черные прямые волосы, отросшие почти до плеч, как носят сейчас поголовно все ребята, невпечатляющая, прямо скажем, фигура, лицо тоже обычное. Словом, ни грамма шарма, без особых примет, ничего конкретного про такого не скажешь. Разве что взгляд — режущий, совершенно чуждый приветливому выражению лица и нарочито развязной манере держаться, общей для всех ее знакомых мальчишек.
Он стоял, прислонясь спиной к большому старому дубу, что рос у них прямо перед домом, и, вопреки ожиданиям, не держал в руках ничего, похожего на зеркало. И одет он был в точности так же, как вчера при знакомстве — в белой рубашке, при галстуке-селедке, черные штаны с идеальными стрелками, узконосые, начищенные до блеска ботинки. Самое оно для утренней пробежки к дому любимой девушки. И не портят же некоторых бурные ночи под луною у костров! Не пачкают и не мнут. Пожалуй, если по справедливости, без сердца, то насчет отсутствия шарма это она слегка погорячилась: ему бы еще стильный пиджачок от «Борджи» — и хоть сейчас на витрину супермаркета. И даже ботиночки умудрился не запылить. Стиляга.
Парень поднял голову, и Чарли невольно увидела себя со стороны, как бы его глазами. Картина под названием «Отпуск в деревне»: прическа «сельский бриз», бирюзовая кофточка, тертые джинсы, босоножки… Но шарма, конечно, море. Бидона вот только не хватает.
А не простенько ли я с утра упаковалась?..
Сфотографировав взглядом сие непритязательное произведение искусства, парень оторвался от дуба и сразу пошел ей навстречу — очень быстро, будто опасаясь, что юная молочница опомнится и кинется обратно в дом — на поиски бидона.
Зря опасался. Убегать Чарли не собиралась. Скорее даже наоборот. Она стояла на месте и закипала по мере его приближения.
— Привет, — подходя, обронил он так беззаботно, словно они, расставаясь ночью у дверей, назначили здесь поутру встречу. И добавил ни к селу ни к городу: — Леха.
Леха он. Алексей, стало быть. С ума сойти можно. Бывают же такие припарки.
— Привет-привет, — отозвалась она холодно и продолжала в том же ледяном тоне: — Ты что, всю ночь здесь так и прокараулил? Под деревцем?
Он молчал, глядя куда-то в сторону. Растерялся как будто. Словно и впрямь караулил под ее окнами всю ночь.
Не дождавшись ответа, она осведомилась едко:
— Всех вчера по домам развел? Или только меня? Он посмотрел мельком на часы, потом глянул коротко ей в глаза — как кольнул взглядом, и что-то сместилось на мгновение в ее личном восприятии мира. Будто этот его короткий взгляд сдвинул в ней какой-то важный внутренний рычажок. Ничего себе взглядик у парня! Словно под самые основы ее благополучной жизни заложена бомба с часовым механизмом, а он — единственный, кому об этом известно. И он как бы ненароком дал ей это понять. Чарли даже показалось на миг, что она услышала, как щелкает таймер с обратным отсчетом ее счастливого времени. Куда только сгинула вся ее злость?! Сердце сжала неясная тоска — подержала секунду и отпустила, затихая в душе смутным эхом необъяснимой тревоги. Она поспешно задавила в себе отголоски странного ощущения. Сопереживание, должно быть. У человека, очевидно, серьезные жизненные проблемы. Но это его проблемы.
При чем тут я?
— Тебя ведь Чарли зовут? Необычное имя… Мне нравится.
Нет уж, увольте.
Она сделала движение, собираясь обойти его, как неодушевленный предмет — к примеру столб, оказавшийся почему-то на дороге. Он вновь заговорил — торопливо, сбивчиво и чуть виновато, как и полагается подростку, желающему удержать понравившуюся девушку:
— Я из младшего служебного персонала «Ковчега». Хотел показать тебе ведущий корабль. Скоро моя смена, я мог бы провести тебя с собой. И сегодня последний день…
Чарли резко остановилась — с виду по-прежнему ледяная и неприступная, как пик Капитализма на Глобе (юморными ребятами были там первопроходчики), но мысленно уронив челюсть. В очередной раз. Ничего не скажешь — этот парень умел удивлять. Причем ежеминутно. Ценный кадр. Ему же на вид лет семнадцать — немного старше ее. А уже в персонале «Ковчега». Не зря он все-таки ей понравился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86