— Обратно на станцию, — бросил тот через плечо, которое до сих пор ныло от тяжести.
— А кто отнесет это в экипаж? И отвезет в отель?
— Сам неси.
Худой турист с бакенбардами поперхнулся. Он так и стоял, разинув рот и побагровев от ярости, когда Скитер шагнул в заметно уменьшившиеся уже Врата. А потом под ногами его был знакомый металлический настил перрона. Все, что осталось от отправлявшегося потока — это взмыленный гид «Путешествий», нырнувший в черноту, стоило Скитеру выйти оттуда. Скитер остался на перроне один, если не считать грязных луж на полу и одинокого служащего «Путешествий» в форменном комбинезоне, закрывавшего металлическую створку ворот. Черное пятно Британских Врат съежилось и исчезло на целых восемь дней.
Скитер — промокший до нитки, дрожащий, вымотанный до предела — спустился по лестнице и сунул свою карту в прорезь счетчика с тем, чтобы его недолгое пребывание в Лондоне было должным образом учтено. У выхода из зоны контроля его поджидала Целозиа Энио, и настроение у менеджера было, как и ожидал Скитер, далеким от радужного. Скитер выслушал разнос молча, не проронив ни слова, что, похоже, даже удивило Энио.
— Ну? — рявкнула она под конец. — Ты даже не будешь настаивать на своей невиновности?
— А что толку? — устало вздохнул Скитер. — Вы уже все для себя решили. Так что валяйте увольняйте меня, и покончим с этим, чтобы я смог переодеться в сухое и продолжить поиски своих друзей.
Тридцать секунд спустя он уже шагал прочь, теребя в руках бумажку с расчетом. «Что ж, возможно, это своего рода рекорд по краткости трудоустройства. Шестьдесят девять минут с момента выхода на работу и до увольнения». Собственно, возможность таскать на горбу багаж праздных туристов его никогда и не привлекала. Конечно, чистить сортиры — работа грязнее, зато достойнее, чем унижаться, кланяться и просить прощения за то, что ты еще жив. И потом, когда работа окончена, хоть что-то остается чистым.
Чего он никак не мог сказать сейчас о себе самом. Штаны и башмаки его были в грязи, по куртке стекала вода. Грязным оказался и рукав — поскользнувшись в последний раз по ту сторону Врат, ему пришлось опереться на руку. «Интересно, кстати, что у него в том чертовом сундуке? Судя по его реакции, по меньшей мере фамильный фарфор. Чтоб их, этих туристов!»
Может, этот кретин еще сделает им всем одолжение, навеки потерявшись в Лондоне? Впрочем, мысль эта не вызвала у него ничего, кроме боли. Скитер заморгал, пытаясь стряхнуть с ресниц капли, не имевшие никакого отношения к продолжавшей стекать с волос воде, и убыстрил шаг. Надо побыстрее стянуть с себя эту мокрую и грязную рванину и подключаться к поискам. Мало кто знал станцию так, как он. А если он ее не найдет…
Он стиснул зубы.
Он должен найти ее.
Все остальное было не важно.

Глава 7
Ко времени, когда прибывшая группа разобрала свои вещи и разъехалась по гостиницам, меблированным комнатам и заранее снятым квартирам, дождь перестал хлестать по лондонским крышам и дымовым трубам. Джина Николь Кеддрик сидела, съежившись, в тряском экипаже и слушала цоканье копыт запряженной в него пары гнедых по булыжной мостовой.
Дрожа, она плотнее запахнула воротник мужского плаща, в первый раз порадовавшись бесформенности верхней мужской одежды викторианской эпохи, благополучно скрывавшей совершенно неуместные выпуклости тела. Продрогшей и перепуганной Джине больше всего хотелось сейчас ощущать присутствие Ноа где-то рядом. Она не ожидала, что в Лондоне будет так холодно и сыро. В конце концов, здесь стоял всего лишь конец августа, хотя гид в Сполдергейт-хаус сказал им, что все это лето выдалось в Лондоне необычно сырым и холодным. И все равно жаловаться на эту жалкую погоду не имело ровно никакого смысла.
Пожалуй, слово «жалкая» подходило к этой погоде лучше всего. Экипаж трясло с такой силой, что ей пришлось стиснуть зубы, чтобы они не лязгали. В воздухе стояла вонь — не такая, как в Нью-Йорке, где пахло выхлопными газами и смогом, здесь составными компонентами вони было то, что разлагалось в Темзе: угольный дым сотен тысяч каминных труб, конский навоз, бесформенные кучки которого лежали там и здесь прямо на мостовой, и сотни других запахов, которые она не могла, да и не хотела идентифицировать. Все здесь было непривычным, даже уличные огни. Газовое освещение ничуть не напоминало электрическое — деталь, которую все эти исторические фильмы передать не смогли. Оно было мягче и желтее, придавая всему теплую, но все же чужую окраску.
О том, что делала эта тряска с Йанирой Кассондрой, уложенной в огромный сундук словно сложенное после глажки белье, Джине страшно было даже подумать. Они обложили ее одеялами и снабдили кислородной маской — поскольку ВВ-86 располагалась высоко в Гималаях, каждый гостиничный номер на станции имел автономный запас кислорода на случай пожара или другой оказии. Йанира успела еще прижаться к Маркусу, поцеловать своих маленьких дочек и прошептать им что-то по-гречески, потом забралась в сундук, свернулась клубочком и нацепила кислородную маску.
Сомнительная честь закрыть крышку и запереть замок досталась Ноа. Джина так и не смогла заставить себя сделать это собственными руками.
Она хотела было вызвать прежде врача, чтобы тот посмотрел неприятную ссадину на виске у Йаниры. Однако это означало бы рисковать жизнью Йаниры и всей ее семьи. Не говоря уже о жизни Джины и Ноа… Джина на мгновение зажмурилась. «Боже, разве мало еще убийств и крови, хватит…»
Еще ей страшно было вспоминать о тех жутких секундах, когда сундук с Йанирой едва не свалился с перрона. Ее до сих пор пробирала дрожь при одной мысли об этом. Она бы решила, что тот носильщик тоже из покушавшихся, если бы он совершенно очевидно не принадлежал к коренным обитателям станции. И потом, этот парень так спешил вернуться на станцию… нет, его никак не могли послать с целью убить их с Йанирой. Это всего лишь одно из тех кошмарных совпадений, которые так и не обернулись катастрофой, — возможно, такое случается при каждом открытии Врат, когда слишком много людей пытаются протащить слишком много багажа через отверстие ограниченного размера, открывающееся к тому же на слишком короткий срок.
«Не думай ты об этом, Джина… Она же не упала — вот и выбрось это из головы. Есть миллион других вещей, о которых действительно стоит тревожиться». Ну например, где укрыться в этом безграничном, прокопченном, вонючем городе на реке Темзе. Этой ночью ей полагалось остановиться в гостинице «Пикадилли» под именем Бенни Катлина, студента-социолога из Верхнего Времени, прибывшего сюда собирать материалы для дипломной работы. Подразумевалось, что Бенни будет снимать здесь фильм — во всяком случае, таков был план, который они с Карлом разработали в незапамятные времена, когда самое страшное, чего она боялась, — это как бы об этом не узнал ее ненаглядный папочка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114