Первым ушел от нас Барм… Я плохо знал геолога, до экспедиции мы никогда не встречались, мало виделись и при подготовке к этому полету. Сейчас я уже не помню точно, когда именно настигла его смерть, день можно установить по дневнику экспедиции, только нужно ли? Важно то, что его не стало. Как это произошло, мы знаем по сбивчивым и путаным рассказам Ланка…
То, что чудовищные звери Арбинады не очень разборчивы в выборе своих жертв, мы узнали довольно скоро. Расхождение в мнениях, которое существовало по этому поводу у биолога и биофизика, разрешилось само собой еще во время нашего плавания по океану. Для изучения подводной фауны были спущены с корабля две автоматические торпедки, снабженные киносъемочными аппаратами. Долгое время они оставались в зоне акустической системы «Эльприса». Поднять снова на борт нам удалось только одну торпеду, потерю второй мы отнесли сначала за счет порчи его навигационного оборудования. Однако, когда была просмотрена отснятая лента, нам открылось удивительное зрелище. Случайно объектив схватил момент гибели второй торпедки. Мы увидели, как огромное, извивающееся всем телом животное с короткими конечностями, прижатыми к брюху, устремилось к нашему исследовательскому снаряду и, открыв страшную, усаженную тысячами зубов пасть, без видных затруднений проглотило полуметровую металлическую сигару.
— Мм-да-а, — протянул только Кор, не найдя подходящих слов для выражения своих чувств. — Как вы думаете, Торн, ждут ли нас подобные встречи на суше?
Биофизик ничего не ответил и лишь неопределенно покачал головой.
— Оно пришло в океан с суши, — сказал биолог, с трудом ворочаясь в кресле. — Вы это заметили, литам Торн?
— Заметил. Только мне кажется, что на суше такие жить не способны. Лишь в океане, где вес тела не имеет большого значения, возможно появление подобных гигантов.
К сожалению, он ошибся, громадные хищники водились и на континенте. Ланк рассказывал, что, когда они с геологом, заложив взрывчатку, устанавливали сейсмическую аппаратуру, неожиданно из-за скалы выскочило громадное чудовище. Барм находился на открытом месте и был хорошо виден. Ланк закричал не своим голосом (это мы отлично слышали на корабле) и сделал несколько выстрелов. Но что значили эти хлопушки для такого исполина! Хищник в несколько шагов настиг бросившегося бежать геолога… и все было кончено. Когда мы пришли на место происшествия, основательно вооруженные, то нашли лишь брошенные Бармом приборы и часть руки, откушенной острыми, словно кинжалы, зубами. Это все, что оставило нам чудовище. Биолог измерил следы. Шаг громадного хищника составлял три с половиной метра, он передвигался на двух ногах, волоча за собой длинный хвост. По описаниям Ланка, у него имелась еще пара совсем маленьких, словно недоразвитых передних конечностей. Этого ужасного хищника никто из нас больше не видел. Так нас стало шестеро.
Потом мы потеряли Ланка. Нелепая, случайная смерть: его не удалось пробудить от анабиоза. Думал ли он, погружаясь в контейнер, что от этого сна ему не суждено пробудиться? Так же, как и мы, закрывая усталые глаза и нажимая пусковую кнопку аппаратуры, он надеялся выйти оттуда обновленным. Ланк сам остановил свое сердце, но, увы, не на тридцать дней, а навсегда.
Он остался на вершине скалы, одиноко стоящей над берегом. Туда мы перенесли его на крыльях и расположили тело горизонтально, вырубив углубление в камне. Чужое небо опрокинулось над ним голубым куполом, чужие ветры свистят и поют незнакомые песни и цепкая чужая тяжесть держит свою жертву. Лишь время, одинаковое для всех, равнодушно шагает и мимо нас, живых, и мимо него — мертвого. Только какое значение имеет теперь для Ланка время?
* * *
Тридцатидневное пребывание в анабиозе вернуло нам утраченное было равновесие духа. Мы вновь обрели силы и стали чувствовать себя значительно лучше, почти хорошо, если можно так говорить о состоянии человека, преследуемого утроенной тяжестью собственного тела.
Простившись с Ланком, мы вернулись к нашим делам. «Эльприс» стоял на мели в том же положении, в каком был оставлен в памятный нам день, только уровень реки был чуть-чуть выше. Я и Конд собрали лебедку (до этого нам не приходилось ею пользоваться на Арбинаде) и, спустившись вместе с нею на лодке вниз по течению, привязали механизм к стволу большого дерева с широкими иглами вместо листьев и увешанного громадными шишками размером с голову взрослого человека. Когда лебедка заработала, натянулся трос, и корабль неохотно оставил свою многодневную стоянку на песчаной отмели. Мы вернулись на «Эльприс», включили двигатель, и вскоре одинокая скала, на которой покоился Ланк, навсегда скрылась из виду. Жизнь пошла своим чередом.
После гибели Барма и Ланка вылазки на поверхность стали предприниматься реже — биолог ограничил выдачу синзана, да и накопилось достаточное количество материалов, которые настоятельно требовали предварительной обработки. Кор покидал корабль в исключительных случаях. Он проводил время за пультом, осуществляя, когда это было возможно, связь с Присом и хрисской станцией, копошился с приборами, что-то писал, что-то вычислял, подолгу просиживал в кресле, рассматривая ленты самописцев.
Конечный пункт нашего маршрута — озеро Орг приближалось. Мы располагали достаточно точными и подробными картами, заснятыми хрисской станцией. Но с расстояния триста восемьдесят тысяч километров не все можно разглядеть. Когда, по нашим расчетам, до озера оставалось не более однодневного перехода, неожиданное препятствие преградило путь. Спокойная и широкая река, служившая нам долгое время надежной дорогой в диком природном хаосе Арбинады, вдруг забурлила, вспенилась, обернулась разъяренной стихией. На нашем пути громоздились пороги.
«Эльприс» остановился. Все пятеро, мы собрались в центральном отсеке и смотрели на обзорный экран, охваченные странным чувством восхищения и уныния. Впереди, стиснутая высокими берегами, бесновалась река, вздымая фонтаны брызг и сотрясая воздух могучим ревом. Над пляшущими в беспорядке волнами, над быстрыми водоворотами и угрюмыми темными камнями, о которые разбивался грудью неудержимый поток, перекинулся зыбкий мостик многоцветной радуги.
Но, увы, величественная картина природы означала для нас крушение планов. Мы молчали. Беспокойные руки Конда вертели регулятор видоискателя, то надвигая на нас стремительное движение волн, то заполняя четырехугольник экрана мирной панорамой дремлющей в солнечных лучах береговой растительности.
— Выключите звук, — приказал Кор. Посмотрел на нас и проговорил неопределенно: — Вот так… Да… Какие же будут мнения?
Никто не ответил ему, лишь Конд пробормотал как бы про себя:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58