Пять минут спустя мы вытянули сеть на берег. У Гэбриэла на лбу выступили крупные, с хорошую жемчужину, капли пота.
— И это вознаграждение за все наши усилия? — произнес гигант, глядя на улов с нескрываемым отвращением.
В сети трепыхалось не более десятка малосъедобных на вид рыб. Постояв с минуту над добычей, мы принялись вытаскивать улов из ячеек, выбрасывая мальков в реку и перекладывая в корзину рыбу покрупнее.
— Признаюсь как на духу, съем с триффидами уху, — сымпровизировал Гэбриэл и восхищенно добавил: — Здорово получилось!
Когда мы разбирали кучу водорослей, Гэбриэл неожиданно исторг проклятие и, скривившись от боли, стал отдирать вцепившегося в мизинец рака. Освободившись от клешней, он сунул мизинец в рот.
— Скажи, Дэвид, может быть, у меня начинается паранойя? Или мать-природа действительно восстала против нас? — спросил он, отправляя пресноводного агрессора в корзину. (Я не сомневался, что злодей найдет свой конец в котле с кипящим супом в обществе других тварей, признанных нашим поваром годными в пищу.) — Сочный бифштекс! Гора картофельного салата! Золотистый картофель «фри»! Вкуснейший майонез! Хрусткая свежая зелень! Сладкие помидоры! Кружка холодного пива! Где вы? И сколько...
— Ш-ш... — остановил я этот кулинарный панегирик. — Ты ничего не слышишь?
Некоторое время мы стояли молча. Я смотрел вверх по течению реки, откуда, как мне показалось, долетал звук, но видел всего лишь серебряную полоску воды между двумя темными берегами. Из прибрежного ивняка вылетела стая птиц, вспугнутых необычным звуком. — Боже! — воскликнул Гэбриэл. Его лицо окаменело. — неужели все снова?!
Все, кто был на берегу, бросились к лагерю. Пережившие первое нападение мужчины и женщины мчались за оружием. На берегу стоял вездеход. Его башня повернулась в направлении источника звука, и скоро сдвоенный ствол пулемета уже смотрел вверх по течению реки. Я вслушался внимательнее, и мне стало ясно, что это работает мотор. Шум был не совсем обычный, но в том, что это двигатель внутреннего сгорания, я не сомневался.
— Ждать! Не стрелять! — выкрикнул я и подбежал к кромке воды.
— Дэвид! — услышал я голос Гэбриэла. — Прыгай в окоп, пока не началась стрельба!
— Стрельбы не будет! — заорал в ответ я. — Это самолет.
Меня, правда, удивляло, что двигатели звучат не совсем так, как положено. Судя по звуку, самолет не летел, а просто скользил по воде. Секунду спустя предположение подтвердилось: из-за изгиба реки появилась большая четырехмоторная летающая лодка. Я сразу узнал плавные обводы машины. Это был «Боинг-клипер». Должен признаться, что узнать самолет было несложно, поскольку мальчишкой я много лет спал под цветным изображением этого гиганта. Двигатели самолета работали на малых оборотах, его четыре винта сливались при движении в серебряный диск. «Боинг» явно направлялся к тому, что осталось от нашего пирса. Поднятая гидропланом волна набежала на берег, едва не замочив мне ноги.
«Лесовики» радостными криками приветствовали возвращение аэроплана.
Как только экипаж сошел на землю, мы узнали, что это единственный самолет, сумевший пережить нападение. По чистой случайности в тот момент, когда из-за излучины реки вынырнули торпедные катера, члены экипажа, находясь рядом с машиной, болтали с командой техников. Сохранив величайшее присутствие духа, парни юркнули в самолет и подняли его в воздух. Первоначально они намеревались лететь в ближайший военный лагерь за подмогой, но из этого ничего не вышло. Топлива в баках почти не было. Поэтому, отлетев на три мили от лагеря, пилот посадил машину на один из рукавов реки. Три дня они отсиживались в самолете (так же как мы в наших «Джамбо»), а затем, решив, что опасность миновала, вернулись в лагерь. Лететь они не осмелились и весь путь проделали по воде вниз по течению.
Переварив это событие, Сэм сказал:
— Что же, благодаря вашей сообразительности у нас остался один целый самолет. Теперь перед нами стоят две задачи. Во-первых, нам следует доставить пилотов на Колумбов пруд и, во-вторых, сообщить в штаб о нападении. Командованию до сих пор неизвестно, что нам не удалось вывезти Кристину из Нью-Йорка. — Он немного помолчал и кисло добавил: — Думаю, большие чины устроят нам по этому поводу разгон. Но, — он пожал плечами, — таковы превратности войны.
Наземная команда без промедления начала заполнять баки горючим, выжимая последние капли из сохранившихся канистр, а я подошел к Сэму и спросил:
— Что такое Колумбов пруд?
— Озеро в сотне миль выше по течению. Там мы держим резервные самолеты. На случай подобных событий. — Он показал на обгоревшие остатки зданий.
— И сколько же там машин?
— Полагаю, не меньше полудюжины.
— Но у вас, по-моему, всего четыре пилота. Я не ошибся?
— Не ошибся. Продолжай.
— В таком случае есть смысл, чтобы и я отправился туда. Могу предложить себя в качестве пилота.
Он внимательно посмотрел на меня своими светло-голубыми глазами. Мне показалось, что Сэм впервые увидел во мне не накачанного до одурения наркотиками типа с заплетающимся языком, которого они выкрали из Нью-Йорка, а нечто совсем иное.
— Значит... ты хочешь нам помочь?
— Почему бы и нет?
— Это значит... Разреши мне сказать, что я сейчас думаю, Дэвид... Так вот, настал решительный... нет, скорее поворотный момент в наших отношениях. Или, если быть точнее, в твоих отношениях с нами, «лесовиками».
— Боюсь, что я не совсем тебя понимаю. Я думал, моя помощь может оказаться полезной... — Да, конечно. И я очень тебе за эту помощь признателен. Я благодарю судьбу, что она послала нам еще одного опытного летчика. Только должен задать тебе один вопрос, Дэвид. Ты действительно встаешь в наши ряды?
Ход мыслей Сэма был мне ясен. Он хотел, чтобы я без всяких экивоков заявил о своей преданности «лесовикам» и готовности делать все, что с этим связано. Мое заявление одновременно явилось бы и безоговорочным осуждением режима Торренса.
— Да, — твердо произнес я. — Я ваш союзник. И не испытываю на этот счет ни малейших сомнений.
— А как же Керрис Бедеккер?
— А что Керрис?
— Она не только живет в стане нашего врага, она — его дочь. — Сэм внимательно следил за выражением моего лица. — А вы, как мне кажется, очень привязаны друг к другу.
— Я горько сожалею, что она осталась в Нью-Йорке. Но я прежде всего сохраню верность вам и моей колонии на острове Уайт. У меня нет никаких сомнений в том, что два наших народа очень скоро станут союзниками, друзьями и торговыми партнерами.
— Прекрасно сказано, Дэвид Мэйсен. — Сэм позволил себе улыбнуться. — И для меня будет огромной честью обменяться с вами рукопожатием.
Я охотно потряс его руку.
— О'кей, — кивнул он. — Теперь предлагаю тебе выпить кофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
— И это вознаграждение за все наши усилия? — произнес гигант, глядя на улов с нескрываемым отвращением.
В сети трепыхалось не более десятка малосъедобных на вид рыб. Постояв с минуту над добычей, мы принялись вытаскивать улов из ячеек, выбрасывая мальков в реку и перекладывая в корзину рыбу покрупнее.
— Признаюсь как на духу, съем с триффидами уху, — сымпровизировал Гэбриэл и восхищенно добавил: — Здорово получилось!
Когда мы разбирали кучу водорослей, Гэбриэл неожиданно исторг проклятие и, скривившись от боли, стал отдирать вцепившегося в мизинец рака. Освободившись от клешней, он сунул мизинец в рот.
— Скажи, Дэвид, может быть, у меня начинается паранойя? Или мать-природа действительно восстала против нас? — спросил он, отправляя пресноводного агрессора в корзину. (Я не сомневался, что злодей найдет свой конец в котле с кипящим супом в обществе других тварей, признанных нашим поваром годными в пищу.) — Сочный бифштекс! Гора картофельного салата! Золотистый картофель «фри»! Вкуснейший майонез! Хрусткая свежая зелень! Сладкие помидоры! Кружка холодного пива! Где вы? И сколько...
— Ш-ш... — остановил я этот кулинарный панегирик. — Ты ничего не слышишь?
Некоторое время мы стояли молча. Я смотрел вверх по течению реки, откуда, как мне показалось, долетал звук, но видел всего лишь серебряную полоску воды между двумя темными берегами. Из прибрежного ивняка вылетела стая птиц, вспугнутых необычным звуком. — Боже! — воскликнул Гэбриэл. Его лицо окаменело. — неужели все снова?!
Все, кто был на берегу, бросились к лагерю. Пережившие первое нападение мужчины и женщины мчались за оружием. На берегу стоял вездеход. Его башня повернулась в направлении источника звука, и скоро сдвоенный ствол пулемета уже смотрел вверх по течению реки. Я вслушался внимательнее, и мне стало ясно, что это работает мотор. Шум был не совсем обычный, но в том, что это двигатель внутреннего сгорания, я не сомневался.
— Ждать! Не стрелять! — выкрикнул я и подбежал к кромке воды.
— Дэвид! — услышал я голос Гэбриэла. — Прыгай в окоп, пока не началась стрельба!
— Стрельбы не будет! — заорал в ответ я. — Это самолет.
Меня, правда, удивляло, что двигатели звучат не совсем так, как положено. Судя по звуку, самолет не летел, а просто скользил по воде. Секунду спустя предположение подтвердилось: из-за изгиба реки появилась большая четырехмоторная летающая лодка. Я сразу узнал плавные обводы машины. Это был «Боинг-клипер». Должен признаться, что узнать самолет было несложно, поскольку мальчишкой я много лет спал под цветным изображением этого гиганта. Двигатели самолета работали на малых оборотах, его четыре винта сливались при движении в серебряный диск. «Боинг» явно направлялся к тому, что осталось от нашего пирса. Поднятая гидропланом волна набежала на берег, едва не замочив мне ноги.
«Лесовики» радостными криками приветствовали возвращение аэроплана.
Как только экипаж сошел на землю, мы узнали, что это единственный самолет, сумевший пережить нападение. По чистой случайности в тот момент, когда из-за излучины реки вынырнули торпедные катера, члены экипажа, находясь рядом с машиной, болтали с командой техников. Сохранив величайшее присутствие духа, парни юркнули в самолет и подняли его в воздух. Первоначально они намеревались лететь в ближайший военный лагерь за подмогой, но из этого ничего не вышло. Топлива в баках почти не было. Поэтому, отлетев на три мили от лагеря, пилот посадил машину на один из рукавов реки. Три дня они отсиживались в самолете (так же как мы в наших «Джамбо»), а затем, решив, что опасность миновала, вернулись в лагерь. Лететь они не осмелились и весь путь проделали по воде вниз по течению.
Переварив это событие, Сэм сказал:
— Что же, благодаря вашей сообразительности у нас остался один целый самолет. Теперь перед нами стоят две задачи. Во-первых, нам следует доставить пилотов на Колумбов пруд и, во-вторых, сообщить в штаб о нападении. Командованию до сих пор неизвестно, что нам не удалось вывезти Кристину из Нью-Йорка. — Он немного помолчал и кисло добавил: — Думаю, большие чины устроят нам по этому поводу разгон. Но, — он пожал плечами, — таковы превратности войны.
Наземная команда без промедления начала заполнять баки горючим, выжимая последние капли из сохранившихся канистр, а я подошел к Сэму и спросил:
— Что такое Колумбов пруд?
— Озеро в сотне миль выше по течению. Там мы держим резервные самолеты. На случай подобных событий. — Он показал на обгоревшие остатки зданий.
— И сколько же там машин?
— Полагаю, не меньше полудюжины.
— Но у вас, по-моему, всего четыре пилота. Я не ошибся?
— Не ошибся. Продолжай.
— В таком случае есть смысл, чтобы и я отправился туда. Могу предложить себя в качестве пилота.
Он внимательно посмотрел на меня своими светло-голубыми глазами. Мне показалось, что Сэм впервые увидел во мне не накачанного до одурения наркотиками типа с заплетающимся языком, которого они выкрали из Нью-Йорка, а нечто совсем иное.
— Значит... ты хочешь нам помочь?
— Почему бы и нет?
— Это значит... Разреши мне сказать, что я сейчас думаю, Дэвид... Так вот, настал решительный... нет, скорее поворотный момент в наших отношениях. Или, если быть точнее, в твоих отношениях с нами, «лесовиками».
— Боюсь, что я не совсем тебя понимаю. Я думал, моя помощь может оказаться полезной... — Да, конечно. И я очень тебе за эту помощь признателен. Я благодарю судьбу, что она послала нам еще одного опытного летчика. Только должен задать тебе один вопрос, Дэвид. Ты действительно встаешь в наши ряды?
Ход мыслей Сэма был мне ясен. Он хотел, чтобы я без всяких экивоков заявил о своей преданности «лесовикам» и готовности делать все, что с этим связано. Мое заявление одновременно явилось бы и безоговорочным осуждением режима Торренса.
— Да, — твердо произнес я. — Я ваш союзник. И не испытываю на этот счет ни малейших сомнений.
— А как же Керрис Бедеккер?
— А что Керрис?
— Она не только живет в стане нашего врага, она — его дочь. — Сэм внимательно следил за выражением моего лица. — А вы, как мне кажется, очень привязаны друг к другу.
— Я горько сожалею, что она осталась в Нью-Йорке. Но я прежде всего сохраню верность вам и моей колонии на острове Уайт. У меня нет никаких сомнений в том, что два наших народа очень скоро станут союзниками, друзьями и торговыми партнерами.
— Прекрасно сказано, Дэвид Мэйсен. — Сэм позволил себе улыбнуться. — И для меня будет огромной честью обменяться с вами рукопожатием.
Я охотно потряс его руку.
— О'кей, — кивнул он. — Теперь предлагаю тебе выпить кофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99