Над отвесной скалой на противоположном берегу реки медленно занималась заря. Птицы на деревьях начали подавать голоса. Из курятника донеслось громкое «кукареку». Триффиды приветствовали приход дня стуком отростков о стволы. Восходит солнце, возвещали, как мне казалось, они. Восходит солнце... Возможно, что после стольких дней тьмы они по-прежнему были чересчур нервозны. Не исключено, правда, что они чувствовали приближение окончательной гибели. Но сейчас триффиды встречали появление солнца крещендо барабанной дроби. Вскоре отдельные удары слились в ужасный рев.
Я брился, вслушиваясь в эту ботаническую овацию. Рядом с умывальником дымилась кружка кофе. Умывальное помещение было открыто. Впрочем, помещением его можно было назвать лишь условно — ряд умывальников, укрытых от непогоды крышей из гофрированного железа. Стен не было, и я слышал, как триффиды грохочут ветвями, начиная новый день. Их дневное занятие состояло в постоянном давлении на сетку ограды. Со стороны триффидов это, видимо, был акт слепой веры. Тысячи и тысячи навалившихся на изгородь растений верили, что стена, отделяющая их от вкусной пищи, падет, как пали когда-то стены Иерихона.
Неподалеку от умывальников находился душ, окруженный по соображениям скромности некоторым подобием стен, почти доходивших до крыши. Оттуда доносился сопровождаемый пением плеск воды. Пел мужчина — и, как ни странно, вполне мелодично.
Я уже соскреб с подбородка половину щетины, ухитрившись при этом не очень— то сильно порезаться, когда вдруг увидел, что мимо импровизированной ванной бегут люди. Бегут все в одну сторону. Бегут — и что-то кричат. От страха? От восторга?
Схватив полотенце, я стер с лица остатки пены и устремился с толпой к реке. Оказавшись на берегу, я огляделся по сторонам и все понял: из-за излучины появилось удлиненное тело субмарины.
Судя по крикам толпы, дела обстояли не лучшим образом. Даже с моего места было видно, что подлодка накренилась на один борт, а возвышающаяся часть слегка потрепана. Кто-то кричал, требуя медиков.
Перемещаясь с трудом, словно раненый левиафан, субмарина описала по реке широкую дугу и, причалив к деревянному пирсу, чуть продвинулась вдоль него вперед. Теперь в красноватом свете зари стало видно, что в рубке зияют пробитые снарядами отверстия, а ее верхняя часть превратилась в металлические лохмотья. Перископ и радар отсутствовали. Впрочем, на самом корпусе серьезных повреждений не наблюдалось. Толпа стояла на пирсе, глядя, как выползают из люков изможденные члены команды. Появление каждого моряка встречали приветственными возгласами, а когда матросы проходили мимо, их ободрительно похлопывали по спинам и обнимали. Судя по понурому виду экипажа, их мучила не только усталость, но и нечто гораздо более серьезное. Подтверждение пришло очень быстро.
— Люди Торренса забрали Кристину из госпиталя, — сказал мне Сэм. — Прости, Дэвид. Я понимаю, как ты расстроен. — Он смотрел на причал. Из люков вытаскивали носилки с ранеными. — Мы потеряли несколько отличных ребят. Лишь половина коммандос вернулась из рейда. Кроме того, подлодка перед погружением попала под огонь береговых батарей. Если бы ей не удалось укрыться в полосе тумана, она бы вообще не вернулась.
— И что теперь?
— Что теперь? — Сэм выглядел обескураженным. — Теперь мы приступим к реализации плана Б.
— Что это за план?
— Знаешь, Дэвид, самое интересное, что я пока сам этого не знаю.
Мы прошли на пирс сказать слова утешения раненым, которых уже грузили в кареты «скорой помощи».
Через пару часов после прихода субмарины в лагере снова восстановились тишина и покой. Капитан подлодки и Сэм Даймс приступили к оценке причиненного ущерба. Тяжело раненных погрузили в летающую лодку, чтобы доставить в крупное поселение на юге, где возможности были несравненно лучше, чем здесь.
Я отправился нарубить дров для кухни и оказался совсем рядом с триффидами. Толпящиеся за оградой растения стояли неподвижно и хранили полное молчание. Казалось, они с отстраненным любопытством наблюдают за происходящим. Мною овладело уныние, и размышления об этих гнусных растениях приняли самый зловещий оборот.
Триффиды, несомненно, эволюционируют. Они стали лучше двигаться. Они слышат. Они целенаправленно убивают. Более того, они превратились в плотоядных хищников. У них даже стали появляться зачатки зрения. Многие ученые считают, что триффиды обладают разумом. Еще немного — и они настолько обогатят репертуар своих возможностей, что человечество в своем развитии останется далеко позади. Они могут научиться читать наши мысли. Или, овладев искусством телекинеза, станут усилием воли перемещать любые предметы. Мне казалось, что нам осталось недолго.
С такими мыслями я рубил бревна, превращая их в поленья для кухонных печей и водяных бойлеров.
Солнце поднималось все выше, но сегодня оно вновь утратило часть недавно возвращенного сияния и висело в небесах кровавым апельсином. Землю окутал густой туман.
Вскоре после полудня я нарубил дров на целый день и, ополоснувшись из ведра, отправился в столовую. На палубе субмарины уже суетились вокруг надстроек ремонтные рабочие. То и дело вспыхивали огни ацетиленовых горелок. Восстановление шло полным ходом.
Входя в столовую, я краем глаза заметил какого-то человека. Человек показался мне смутно знакомым, но я не обратил на него особого внимания.
— Эй, мистер, вы случайно не знаете, где здесь можно сыграть в настольный теннис? — остановил меня знакомый голос.
Я поднял глаза.
— Гэбриэл!
— А я уж было подумал, Дэвид, что ты вознамерился меня не узнавать.
— Ну да... Конечно... Великий Боже! Я думал, ты мертв!
— Как бы не так, — ухмыльнулся Гэбриэл. — За ту сцену вполне заслужил «Оскара». Как по-твоему?
Гэбриэл широко улыбался, протягивая мне руку. Я потряс ее, слегка поморщившись от его железной хватки.
— Ах вот как? Выходит, ребята, вы уже знакомы, — усмехнулся Сэм. Он сидел за столом перед тарелкой со здоровенным куском яблочного пирога. Сэм улыбался, и его улыбка говорила мне больше, чем могли бы сказать многие тома книг.
— Итак, Гэйб, полагаю, ты здесь не случайно, — сказал я.
— Ты не ошибаешься. — Сэм проглотил кусок пирога и показал ложкой на Гэбриэла: — Позволь представить тебе нашего человека из Нью-Йорка. Пока я буду наслаждаться этим фантастически прекрасным пирогом, Гэбриэл поделится с тобой новостями, которые тебе так не терпится услышать... Айрин! Эй, Айрин! У тебя случайно не осталось еще кусочка твоего восхитительного пирога? Осталось? Вот и прекрасно.
Глава 24
Разгром
За ленчем Гэбриэл рассказал, что происходило в Нью-Йорке с момента моего похищения более чем неделю назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99