Быстрым движением Гай запихнул пергамент в кошелек. Интересно, заметили ли его спасители кольцо с печаткой? Он стянул с пальца кольцо и собрался было сунуть его в кошелек. Но в это время вернулся Синрик с одеждой; она висела у него на руке. Гай испытал неловкость: со стороны могло показаться, будто он проверяет, не украли ли у него что-нибудь.
– Мне кажется, при падении я немного повредил кольцо, – стал оправдываться Гай и провел пальцем по зеленому камню, как бы в доказательство того, что оно шатается. – Боюсь, камень выпадет, если я оставлю кольцо на руке.
– Римская работа, – заметил Синрик, взглянув на кольцо. – Что там написано?
На печатке были выгравированы только инициалы Гая и герб легиона, в котором он служил, но молодой римлянин очень дорожил этим кольцом: Мацеллий заказал печатку в Лондинии и вручил кольцо сыну, когда тот начал свою службу в легионе. Но Гай ответил:
– Не знаю, это подарок.
– Рисунок в римском стиле, – сердито щурясь, произнес Синрик. – Римляне заполонили своей дрянью почти всю Британию, до самой Каледонии. – Потом презрительно добавил: – Поди теперь разбери, где его делали.
По поведению Синрика Гай определил, что он сейчас находится в гораздо более опасном положении, чем когда беспомощно умирал в яме. Сам друид Бендейджид никогда не нарушит законов гостеприимства – Гай знал об этом по рассказам матери и няни. Но вот молодой британец по горячности своей может натворить все, что угодно.
Не задумываясь, Гай вытащил из кошелька одно из колец поменьше.
– Я обязан жизнью тебе и твоему отцу, – сказал он. – Окажи мне честь, прими это в дар от меня. Это кольцо стоит не дорого, но, возможно, оно будет напоминать тебе о твоем добром поступке.
Синрик взял кольцо; оно могло налезть ему только на мизинец.
– Синрик, сын друида Бендейджида, благодарит тебя, чужеземец, – произнес он. – Не знаю только имени того, кому я должен выразить мою благодарность…
Синрик недвусмысленно, хотя и соблюдая при этом правила хорошего тона, давал понять Гаю, чтобы тот назвал себя. Со стороны римлянина было бы невежливо проигнорировать этот намек. Он мог бы назвать себя именем брата матери. Но молва о вожде силуров, чья сестра стала женой римлянина, могла проникнуть даже в этот отдаленный уголок Британии. Лучше немного погрешить против истины, чем серьезно нарушить правила приличия.
– Моя мать звала меня Гауэн, – вымолвил он наконец. В этом, по крайней мере, он не солгал: римское имя Гай было чуждо ее языку. – Я родился в Венте Силуров. Это к югу отсюда, вряд ли ты знаком с кем-либо из моего рода.
Синрик какое-то время размышлял над услышанным, покручивая кольцо на мизинце. Вдруг глаза британца странно заблестели – его осенила какая-то догадка. Он впился напряженным взглядом в лицо Гая и спросил:
– Вороны летают в полночь?
Гай был одинаково изумлен загадочными словами Синрика и его странным поведением. У него мелькнула мысль, что, возможно, молодой британец не совсем в своем уме, однако он как ни в чем не бывало ответил:
– Боюсь, ты лучше меня разбираешься в жизни лесных обитателей. Воронов, летающих в полночь, мне видеть не приходилось.
Гай бросил взгляд на руки Синрика; его пальцы были как-то по-особому переплетены, и тут римлянин, кажется, начал понимать, в чем дело. Это, должно быть, условный знак одного из тайных обществ, каких немало в Британии. Вероятнее всего, это религиозная община, поклоняющаяся Митре или Назорею. Может быть, эти люди христиане? Да нет, не похоже. Те избрали своим символом рыбу или что-то в этом роде, но не ворона, это уж точно.
В принципе, Гая подобные вещи мало интересовали, и, очевидно, он каким-то образом выказал свое равнодушие. Выражение лица молодого британца несколько изменилось, и он поспешно проговорил:
– Похоже, я ошибся… – Синрик отвернулся. – Вот, думаю, этот наряд придется тебе впору. Я позаимствовал его у своей сестры Маири. Это одежда ее мужа. Пойдем, я помогу тебе искупаться. Если хочешь побриться, я принесу тебе бритву отца. Хотя, мне кажется, в твоем возрасте можно уже отращивать бороду. Осторожно, не наступай на больную ногу, а то упадешь.
Гай искупался, побрился, с помощью Синрика облачился в чистую тунику и широкие штаны, в каких ходили британцы, и только после этого почувствовал, что способен ковылять самостоятельно. Боль в руке была мучительной, нога тоже ныла в нескольких местах, но ведь могло быть и хуже. Гай понимал, что ему не следует все время лежать, иначе занемеют мышцы. Состояние у римлянина было отвратительное, но он, с благодарностью опираясь на плечо рослого британца, пересек двор усадьбы и ступил в трапезную.
В центре просторного помещения Гай увидел сколоченный из обтесанных досок длинный стол с массивными лавками по обеим сторонам. У ближней и у дальней стены пылали два очага. Возле огня кучками толпились мужчины и женщины. Среди них юноша заметил также нескольких ребятишек. Бородатые мужчины в грубых домотканых длинных рубахах вели между собой разговор на каком-то непонятном диалекте, так что Гай не мог различить ни одного знакомого слова.
У римлян не было в обычае делить с прислугой досуг или трапезу, хотя от своего наставника Гай знал, что исконное значение латинского слова familia – это все люди, живущие под одной крышей. Он чуть поморщился при виде представившегося его взору зрелища, но Синрик истолковал выражение лица римлянина иначе. Он решил, что Гай утомился, и поспешил проводить его в дальний конец зала, где усадил его на скамью с подушками.
Здесь, в некотором отдалении от разношерстной кучки людей, на большом стуле во главе стола восседала хозяйка дома. Рядом стоял еще один стул, покрытый медвежьей шкурой, – очевидно, это место предназначалось для хозяина дома. На широких деревянных скамьях с высокими спинками и на лавках сидели несколько молодых мужчин и женщин. Они были одеты более нарядно и опрятно, обладали хорошими манерами, и Гай предположил, что эти молодые люди – дети хозяев или их воспитанники, а может быть, приближенные слуги. Хозяйка дома кивнула юношам и продолжила разговор с пожилым мужчиной, сидевшим у очага. Это был высокий сухопарый старик с вьющимися седыми волосами, которые, как показалось Гаю, были подстрижены чуть ли не по последней моде. Всем своим видом он напоминал стареющий призрак. Седая борода уложена аккуратными завитками. На морщинистом лице огоньками светятся зеленые глаза. Длинная белоснежная туника щедро расшита узорами. У его ног стояла небольшая арфа, украшенная золотым орнаментом.
Так это же бард! Но ведь в жилище друида это обычное явление. Сюда бы еще прорицателя, тогда можно считать, что он воочию видел представителей всех трех сословий друидов, о которых писал Цезарь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158