Огонь факелов выхватывал из мрака темные тени под шлемами воинов Вальдо, и трудно было сказать, живые то люди или бессмертная нечисть. Пламя озаряло и лица верных солдат короля, но не было в их глазах надежды — только решимость умереть с честью, пусть и без пользы.
Все это стало ясно Седрику мгновенно, и он уже открыл было рот, чтобы дать королю какой-то совет, но Бонифаций и сам все понял и перешел к действиям. Он выхватил из ножен длиннющий меч — церемониальную реликвию, — воздел его над головой, дернул поводья своего серого коня, от чего тот встал на дыбы и устрашающе заржал, и прокричал, обращаясь к толпам горожан и смятенным воинам:
— Зададим-ка им жару! Вперед!
Родерик ощутил силу, скрытую в кличе короля, выхватил из портупеи верхний мушкет и, пришпорив коня, бросился вслед за своим повелителем вперед, на врага, а следом за ним, как один, вперед поскакали гвардейцы, его подчиненные. При этом Родерик постарался хорошо запомнить клич Бонифация, дабы затем использовать его в своих творениях. Надежда на победу вновь вспыхнула в груди Родерика, он приподнялся в стременах и галопом пустил своего скакуна к небольшой кучке приспешников Вальдо, пробивших оборону. Оглушительно рявкнул мушкет бравого гвардейца, и предводитель врагов пал замертво. Рядом с Родериком зазвучали мушкетные залпы его товарищей.
Седрик повел в бой пехотинцев, и они начали теснить врагов. Но новые и новые противники перебирались через стены, ломились в ворота, но их тут же отгоняли и убивали. Ни с той, ни с другой стороны никто не просил пощады и не ведал ее, и скоро камни под ногами залила кровь, казавшаяся при свете факелов черной.
А потом ярчайшая молния разорвала плотную завесу мрачных туч, и тучи взметнулись, словно вспоротое одеяло на жестоком ветру. Радостно вскричали король и его верные воины, а Родерик, догадавшись о том, что произошло, воскликнул:
— Аматус! Принц Аматус победил вражеский мрак!
— Аматус! — хором взревело войско Бонифация, и в считанные мгновения защитники города вновь оттеснили врагов к крепостной стене, оставив позади себя трупы приспешников Вальдо и горы раненых. Безымянный лорд проскакал вперед и водрузил на надвратной башне знамя с Рукой и Книгой, сорванное врагами. Солдаты собрались рядом со знаменем, намереваясь защищать его до последней капли крови.
Герцог Вассант, без устали орудовавший мечом, обагренным кровью, только успел подумать, что, быть может, победа еще улыбнется им, как вдруг король Бонифаций покачнулся в седле и упал наземь.
Седрик мгновенно оказался рядом с ним. Почти сразу к королю подоспели герцог Вассант и Родерик. Седрик приподнял Бонифация, но, увы, помочь ему уже ничем было нельзя. В груди короля зияла огромная, с рваными краями дыра, белая борода обагрилась кровью, хлынувшей изо рта. Король лишь на миг приоткрыл глаза, и все подумали, что он что-то скажет — произнесет какой-нибудь последний приказ или какие-нибудь гордые слова — или хотя бы выкрикнет что-нибудь о том, как это все несправедливо, но с губ короля не сорвалось ни единого слова. Испустив долгий, хриплый вздох, он умер на руках своих соратников, и бледная луна озарила его помертвевшее лицо, и сердце его перестало биться.
Отчаяние вновь охватило храбрых защитников города, и хотя они продолжали сражаться не на жизнь, а на смерть, что-то словно покинуло их. Родерик поднялся с колен, до конца не понимая, что за чувства им владеют и почему он держится на ногах, и издал крик, полный горечи и гнева. Его ярость, казалось, передалась его подчиненным, и когда герцог отдал приказ построиться, они с безнадежной, отчаянной страстью кинулись на врага, думая только том, как бы отправить на тот свет побольше мерзавцев, пока сами живы.
Заливаясь слезами, герцог Вассант махнул рукой Седрику. Премьер-министр и двое солдат понесли тело короля во дворец, а сам герцог вернулся к пехотинцам, построил их в боевой порядок и повел пылающий гневом строй через мост, в самую гущу войска Вальдо. Вновь и вновь звучали его кличи и приказы и гремели пушки и грохотали катапульты, пока не трескались до крови ладони артиллеристов, пока не опускались от усталости их плечи. И все же они продолжали заряжать орудия и палили по врагам до тех пор, пока не валились наземь без сил, и меткости их выстрелов не мешали слезы, застилавшие глаза и стекавшие ручьями по щекам, покрытым черной пороховой гарью.
Приспешники Вальдо отступили. Добровольцы из числа горожан бросились тушить пожары в домах, стоявших близко к крепостной стене. Тучи расступились еще сильнее. За ними горели холодные, равнодушные звезды. Но то, что они стали видны, можно было считать в некотором роде победой.
Герцог скакал на коне между воинами. Кого-то трепал по плечу, кому-то говорил ободряющие слова, кого-то призывал к стойкости и всех призывал не прекращать пальбы. Он отчаянно надеялся на то, что вскорости к воротам должно прибыть подкрепление. Ведь если бы ему сейчас удалось ударить по войску Вальдо, прорвавшись через мост, пока враги не опомнились, он мог бы пробить брешь в их рядах, и тогда опасность осады хоть немного уменьшилась бы. В голове у герцога метались тысячи мыслей. И тысячи неотложных дел требовали его внимания. И все же он продолжал передвигаться между воинами, подбадривал их и возвращал им боевой дух. Через много лет все те, кому суждено было в ту страшную ночь сражаться у Моста Тысячи Лиц, вспоминали слова герцога, сказанные им. Другие вспоминали о том, чем помогли герцогу, а третьи просто помнили, как тучный, приземистый Вассант спешит от одного воина к другому. А самое замечательное, что все эти воспоминания были правдивыми.
Во мраке рычали какие-то громадные твари. Некоторые люди потом говорили, что они походили на китов, вырвавшихся из-под земли, другим мерещились головы демонов, вставших над крепостной стеной. Герцог Вассант страшилищ разглядел отчетливо и произнес их название, присовокупив к нему крепкое словцо, в дальнейших пересказах неотделимое от его имени.
Стоявший рядом с ним Родерик брезгливо сплюнул:
— Орудия эти нацелены не на нас.
— Вальдо даже не удосужился возглавить атаку, — негромко проговорил Вассант таким тоном, словно о чем-то приятном разговаривал за игрой в кости в «Сером хорьке». — Но чему тут дивиться? Если он напал на нас так коварно, что же странного в том, что он целится в мирных жителей.
Родерик кивнул, но подумал в этот миг о жене. Он надеялся, что Гвин видит из окна их дома, стоявшего неподалеку от замка, что творится у стены, и что тот самый здравый смысл, из-за которого он когда-то женился на ней, подскажет ей разумное решение и она спустится в подпол. И еще Родерик гадал, удастся ли ему выжить и встретиться с женой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Все это стало ясно Седрику мгновенно, и он уже открыл было рот, чтобы дать королю какой-то совет, но Бонифаций и сам все понял и перешел к действиям. Он выхватил из ножен длиннющий меч — церемониальную реликвию, — воздел его над головой, дернул поводья своего серого коня, от чего тот встал на дыбы и устрашающе заржал, и прокричал, обращаясь к толпам горожан и смятенным воинам:
— Зададим-ка им жару! Вперед!
Родерик ощутил силу, скрытую в кличе короля, выхватил из портупеи верхний мушкет и, пришпорив коня, бросился вслед за своим повелителем вперед, на врага, а следом за ним, как один, вперед поскакали гвардейцы, его подчиненные. При этом Родерик постарался хорошо запомнить клич Бонифация, дабы затем использовать его в своих творениях. Надежда на победу вновь вспыхнула в груди Родерика, он приподнялся в стременах и галопом пустил своего скакуна к небольшой кучке приспешников Вальдо, пробивших оборону. Оглушительно рявкнул мушкет бравого гвардейца, и предводитель врагов пал замертво. Рядом с Родериком зазвучали мушкетные залпы его товарищей.
Седрик повел в бой пехотинцев, и они начали теснить врагов. Но новые и новые противники перебирались через стены, ломились в ворота, но их тут же отгоняли и убивали. Ни с той, ни с другой стороны никто не просил пощады и не ведал ее, и скоро камни под ногами залила кровь, казавшаяся при свете факелов черной.
А потом ярчайшая молния разорвала плотную завесу мрачных туч, и тучи взметнулись, словно вспоротое одеяло на жестоком ветру. Радостно вскричали король и его верные воины, а Родерик, догадавшись о том, что произошло, воскликнул:
— Аматус! Принц Аматус победил вражеский мрак!
— Аматус! — хором взревело войско Бонифация, и в считанные мгновения защитники города вновь оттеснили врагов к крепостной стене, оставив позади себя трупы приспешников Вальдо и горы раненых. Безымянный лорд проскакал вперед и водрузил на надвратной башне знамя с Рукой и Книгой, сорванное врагами. Солдаты собрались рядом со знаменем, намереваясь защищать его до последней капли крови.
Герцог Вассант, без устали орудовавший мечом, обагренным кровью, только успел подумать, что, быть может, победа еще улыбнется им, как вдруг король Бонифаций покачнулся в седле и упал наземь.
Седрик мгновенно оказался рядом с ним. Почти сразу к королю подоспели герцог Вассант и Родерик. Седрик приподнял Бонифация, но, увы, помочь ему уже ничем было нельзя. В груди короля зияла огромная, с рваными краями дыра, белая борода обагрилась кровью, хлынувшей изо рта. Король лишь на миг приоткрыл глаза, и все подумали, что он что-то скажет — произнесет какой-нибудь последний приказ или какие-нибудь гордые слова — или хотя бы выкрикнет что-нибудь о том, как это все несправедливо, но с губ короля не сорвалось ни единого слова. Испустив долгий, хриплый вздох, он умер на руках своих соратников, и бледная луна озарила его помертвевшее лицо, и сердце его перестало биться.
Отчаяние вновь охватило храбрых защитников города, и хотя они продолжали сражаться не на жизнь, а на смерть, что-то словно покинуло их. Родерик поднялся с колен, до конца не понимая, что за чувства им владеют и почему он держится на ногах, и издал крик, полный горечи и гнева. Его ярость, казалось, передалась его подчиненным, и когда герцог отдал приказ построиться, они с безнадежной, отчаянной страстью кинулись на врага, думая только том, как бы отправить на тот свет побольше мерзавцев, пока сами живы.
Заливаясь слезами, герцог Вассант махнул рукой Седрику. Премьер-министр и двое солдат понесли тело короля во дворец, а сам герцог вернулся к пехотинцам, построил их в боевой порядок и повел пылающий гневом строй через мост, в самую гущу войска Вальдо. Вновь и вновь звучали его кличи и приказы и гремели пушки и грохотали катапульты, пока не трескались до крови ладони артиллеристов, пока не опускались от усталости их плечи. И все же они продолжали заряжать орудия и палили по врагам до тех пор, пока не валились наземь без сил, и меткости их выстрелов не мешали слезы, застилавшие глаза и стекавшие ручьями по щекам, покрытым черной пороховой гарью.
Приспешники Вальдо отступили. Добровольцы из числа горожан бросились тушить пожары в домах, стоявших близко к крепостной стене. Тучи расступились еще сильнее. За ними горели холодные, равнодушные звезды. Но то, что они стали видны, можно было считать в некотором роде победой.
Герцог скакал на коне между воинами. Кого-то трепал по плечу, кому-то говорил ободряющие слова, кого-то призывал к стойкости и всех призывал не прекращать пальбы. Он отчаянно надеялся на то, что вскорости к воротам должно прибыть подкрепление. Ведь если бы ему сейчас удалось ударить по войску Вальдо, прорвавшись через мост, пока враги не опомнились, он мог бы пробить брешь в их рядах, и тогда опасность осады хоть немного уменьшилась бы. В голове у герцога метались тысячи мыслей. И тысячи неотложных дел требовали его внимания. И все же он продолжал передвигаться между воинами, подбадривал их и возвращал им боевой дух. Через много лет все те, кому суждено было в ту страшную ночь сражаться у Моста Тысячи Лиц, вспоминали слова герцога, сказанные им. Другие вспоминали о том, чем помогли герцогу, а третьи просто помнили, как тучный, приземистый Вассант спешит от одного воина к другому. А самое замечательное, что все эти воспоминания были правдивыми.
Во мраке рычали какие-то громадные твари. Некоторые люди потом говорили, что они походили на китов, вырвавшихся из-под земли, другим мерещились головы демонов, вставших над крепостной стеной. Герцог Вассант страшилищ разглядел отчетливо и произнес их название, присовокупив к нему крепкое словцо, в дальнейших пересказах неотделимое от его имени.
Стоявший рядом с ним Родерик брезгливо сплюнул:
— Орудия эти нацелены не на нас.
— Вальдо даже не удосужился возглавить атаку, — негромко проговорил Вассант таким тоном, словно о чем-то приятном разговаривал за игрой в кости в «Сером хорьке». — Но чему тут дивиться? Если он напал на нас так коварно, что же странного в том, что он целится в мирных жителей.
Родерик кивнул, но подумал в этот миг о жене. Он надеялся, что Гвин видит из окна их дома, стоявшего неподалеку от замка, что творится у стены, и что тот самый здравый смысл, из-за которого он когда-то женился на ней, подскажет ей разумное решение и она спустится в подпол. И еще Родерик гадал, удастся ли ему выжить и встретиться с женой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87