Эти не притворялись, не играли никаких ролей, они считали, что главное — остаться самим собой.
Естественно, среди собравшихся находились и сэр Джон Слитгиз-зард, и герцог Вассант. Теперь все знали, что они — верные соратники принца, и никто не сомневался в том, что когда Аматус станет королем, они обеспечат ему всяческую поддержку и защиту. Оба они настолько подходили для этой работы, что им никто не завидовал. Наоборот, все испытывали облегчение при мысли о том, что разбитные товарищи юности принца превратились к поре его зрелости в настоящих, несокрушимых, надежных друзей. Они сидели рядышком. Герцог поглощал вкуснейшие пирожные, от которых просто не смог отказаться, а сэр Джон прихлебывал крепкий чай нового сорта, который только-только начали ввозить в Королевство с востока через Великую Пустыню.
— Вот интересно, — задумчиво протянул сэр Джон, — откуда в нашей сказке взялся чай? У меня такое ощущение, что такие сказки должны быть постарее чая.
— Знаешь, главное, чтобы древность присутствовала. Всякая древняя вещь — а древность не всегда измеряется годами — таит в себе удивительные запасы времени, — изрек герцог, старательно облизывая с пальцев нежный крем и всей душой мечтая о том, чтобы его не тянуло столь неодолимо съесть еще одно пирожное. — Так всегда говаривал Голиас. Понятия не имею, что бы это могло значить, но похоже, это и есть ответ на твой вопрос.
Сэр Джон кивнул. Он по опыту знал, что лучшие ответы звучат именно так.
Тут как раз в тронный зал вошли Психея и Кособокий. Похоже, появление Спутников принца всех порадовало.
А вот появление самого принца — наоборот. Аматус и Каллиопа вошли в зал вдвоем. Принц был одет подобающе случаю — в полукамзол, штанину и невысокие парадные туфли. Правда, почему-то возникало впечатление, что одевался он впопыхах. Каллиопа же явилась такая растрепанная, что внешность ее буквально кричала о том, что она только что встала с постели. Все присутствующие вытаращили глаза и уставились на вошедшую парочку.
Старик граф кинулся к Каллиопе и отвесил своей мнимой дочери увесистую пощечину, прозвучавшую ударом в барабан. Слезы набежали на глаза Каллиопы, но она выпрямилась, вздернула подбородок и гневно воззрилась на графа. А граф обратился к принцу:
— Ваше высочество, я служил вашему деду и служу вашему отцу. А теперь, похоже, моя дочь решила служить вам особым образом. За свои раны, полученные в боях, я должен благодарить вашего деда. За ущерб, нанесенный моей казне приготовлениями к войне, я должен благодарить вашего отца…
А за удар, нанесенный моей чести, ваше высочество, и чести всего моего семейства, я остаюсь вашим подданным, настолько, насколько должен. Но не более того. Дружбе между нашими домами, хотя мне терять больше, чем вам, — конец, и она не возникнет вновь. Можете забрать себе эту потаскушку, плоть от плоти моей, и делайте с ней, что вам заблагорассудится. Пусть станет вашей игрушкой, пусть будет костью для собаки, свиной тушей для мясника. Я не желаю оставаться на вашем совете.
С этими словами старый граф сорвал с груди орден, полученный им за заслуги в сражении на Колокольном Побережье, — тяжелый золотой медальон, каких в Королевстве было всего-то восемь штук. Все присутствующие в зале замерли в ужасе от того, что ожидали увидеть. А граф плюнул на орден, швырнул его к ногам Аматуса, развернулся, сверкнув самоцветами на алой шляпе, и вышел из зала. Тяжелая дубовая дверь с громким стуком захлопнулась за ним.
Тут же поднялся ужасающий шум и гам. Седрик кричал и призывал собравшихся к порядку, попутно отдавая приказы, противоречащие один другому. Каллиопа разрыдалась и упала на грудь Аматусу. Поддерживая единственной рукой, принц бережно вывел девушку из зала. Король Бонифаций принялся эхом повторять приказы Седрика, в особенности ему удавались распоряжения, противоречащие приказам премьер-министра. Все это время в тронный зал кто-то входил, кто-то выходил. Двери поминутно хлопали с ужасающим грохотом.
Стоя на страже в углу зала, Родерик, всегда присутствовавший при важных событиях во дворце, не смущаясь, плакал навзрыд от стыда, но при этом думал о том, что перед его глазами только что разыгралось действие первое, сцена вторая из пьесы «Трагическая смерть Бонифация Добродушного».
Одним из первых из зала ускользнул сэр Джон Слитгиз-зард. И конечно же, как только он успел затаиться за ширмой в потайной комнатке за троном, дверь отворилась вновь, из комнаты вышел некто, очень красиво одетый, и устремился вверх по лестнице.
Сэр Джон бесшумно проследовал за незнакомцем до кладовой, расположенной в одной из башен.
А потом он выхватил шпагу и распахнул дверь.
Незнакомец все еще сжимал в руке перо, а к его камзолу прилипли обрывки тонкого шнурка, которым он привязывал записку, но вот почтовый голубь наверняка улетел — его клетка была пуста. Сэр Джон рванулся вперед и проткнул шею незнакомца шпагой. Изменник рухнул на пол.
Вынув из кобуры мушкет, Слитгиз-зард перешагнул через труп, перегнулся через подоконник и выглянул наружу. Одинокий голубок еще кружил над замком — голуби всегда так делают, когда им нужно набрать высоту перед дальней дорогой. Птица была уже высоко, казалась белым пятнышком в небе, и кому лучше сэра Джона знать, на какое расстояние стреляет мушкет, и все же он взвел курок, положил руку с мушкетом на другую руку, сжатую в кулак, и легонько потянул спусковой крючок. Мушкет изрыгнул пламя.
Слитгиз-зард успел испустить глубокий выдох, а потом с неба посыпались перья, и мертвый голубь упал где-то на внутреннем дворе. Заметив мальчишку-лакея, таращащегося на голубя разинув рот. Сэр Джон крикнул:
— Принеси мне эту птицу — получишь золотой флавин!
Голубь ударился о парапет и упал на низкий, покрытый черепицей скат крыши часовни. Мальчишка вскарабкался туда по водосточному желобу, а сэр Джон бегом пустился вниз по лестнице.
В записке, привязанной к лапке голубя, положение дел в Королевстве описывалось как «близкое к началу всенародного бунта». Это, конечно, было далеко от истины, но кроме того, в послании содержалась карта страны и перечень военных укреплений, а вот их местоположение было указано верно. Сэр Джон запустил руку в кошель и вручил мальчишке-лакею золотой флавин.
— Говорят, вы самый лучший стрелок во всем Королевстве, — восхищенно проговорил мальчишка. — Говорят, потому принц вас при себе и держит.
— Что? А? — только и сказал сэр Джон. Вообще-то он слыл человеком учтивым и всегда уделял внимание детям, но сейчас он слишком глубоко задумался о значении записки и карты — О… — Он посмотрел в сияющие восторгом глаза юного лакея и улыбнулся. В этом возрасте и он, бывало, восхищался опытными воинами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Естественно, среди собравшихся находились и сэр Джон Слитгиз-зард, и герцог Вассант. Теперь все знали, что они — верные соратники принца, и никто не сомневался в том, что когда Аматус станет королем, они обеспечат ему всяческую поддержку и защиту. Оба они настолько подходили для этой работы, что им никто не завидовал. Наоборот, все испытывали облегчение при мысли о том, что разбитные товарищи юности принца превратились к поре его зрелости в настоящих, несокрушимых, надежных друзей. Они сидели рядышком. Герцог поглощал вкуснейшие пирожные, от которых просто не смог отказаться, а сэр Джон прихлебывал крепкий чай нового сорта, который только-только начали ввозить в Королевство с востока через Великую Пустыню.
— Вот интересно, — задумчиво протянул сэр Джон, — откуда в нашей сказке взялся чай? У меня такое ощущение, что такие сказки должны быть постарее чая.
— Знаешь, главное, чтобы древность присутствовала. Всякая древняя вещь — а древность не всегда измеряется годами — таит в себе удивительные запасы времени, — изрек герцог, старательно облизывая с пальцев нежный крем и всей душой мечтая о том, чтобы его не тянуло столь неодолимо съесть еще одно пирожное. — Так всегда говаривал Голиас. Понятия не имею, что бы это могло значить, но похоже, это и есть ответ на твой вопрос.
Сэр Джон кивнул. Он по опыту знал, что лучшие ответы звучат именно так.
Тут как раз в тронный зал вошли Психея и Кособокий. Похоже, появление Спутников принца всех порадовало.
А вот появление самого принца — наоборот. Аматус и Каллиопа вошли в зал вдвоем. Принц был одет подобающе случаю — в полукамзол, штанину и невысокие парадные туфли. Правда, почему-то возникало впечатление, что одевался он впопыхах. Каллиопа же явилась такая растрепанная, что внешность ее буквально кричала о том, что она только что встала с постели. Все присутствующие вытаращили глаза и уставились на вошедшую парочку.
Старик граф кинулся к Каллиопе и отвесил своей мнимой дочери увесистую пощечину, прозвучавшую ударом в барабан. Слезы набежали на глаза Каллиопы, но она выпрямилась, вздернула подбородок и гневно воззрилась на графа. А граф обратился к принцу:
— Ваше высочество, я служил вашему деду и служу вашему отцу. А теперь, похоже, моя дочь решила служить вам особым образом. За свои раны, полученные в боях, я должен благодарить вашего деда. За ущерб, нанесенный моей казне приготовлениями к войне, я должен благодарить вашего отца…
А за удар, нанесенный моей чести, ваше высочество, и чести всего моего семейства, я остаюсь вашим подданным, настолько, насколько должен. Но не более того. Дружбе между нашими домами, хотя мне терять больше, чем вам, — конец, и она не возникнет вновь. Можете забрать себе эту потаскушку, плоть от плоти моей, и делайте с ней, что вам заблагорассудится. Пусть станет вашей игрушкой, пусть будет костью для собаки, свиной тушей для мясника. Я не желаю оставаться на вашем совете.
С этими словами старый граф сорвал с груди орден, полученный им за заслуги в сражении на Колокольном Побережье, — тяжелый золотой медальон, каких в Королевстве было всего-то восемь штук. Все присутствующие в зале замерли в ужасе от того, что ожидали увидеть. А граф плюнул на орден, швырнул его к ногам Аматуса, развернулся, сверкнув самоцветами на алой шляпе, и вышел из зала. Тяжелая дубовая дверь с громким стуком захлопнулась за ним.
Тут же поднялся ужасающий шум и гам. Седрик кричал и призывал собравшихся к порядку, попутно отдавая приказы, противоречащие один другому. Каллиопа разрыдалась и упала на грудь Аматусу. Поддерживая единственной рукой, принц бережно вывел девушку из зала. Король Бонифаций принялся эхом повторять приказы Седрика, в особенности ему удавались распоряжения, противоречащие приказам премьер-министра. Все это время в тронный зал кто-то входил, кто-то выходил. Двери поминутно хлопали с ужасающим грохотом.
Стоя на страже в углу зала, Родерик, всегда присутствовавший при важных событиях во дворце, не смущаясь, плакал навзрыд от стыда, но при этом думал о том, что перед его глазами только что разыгралось действие первое, сцена вторая из пьесы «Трагическая смерть Бонифация Добродушного».
Одним из первых из зала ускользнул сэр Джон Слитгиз-зард. И конечно же, как только он успел затаиться за ширмой в потайной комнатке за троном, дверь отворилась вновь, из комнаты вышел некто, очень красиво одетый, и устремился вверх по лестнице.
Сэр Джон бесшумно проследовал за незнакомцем до кладовой, расположенной в одной из башен.
А потом он выхватил шпагу и распахнул дверь.
Незнакомец все еще сжимал в руке перо, а к его камзолу прилипли обрывки тонкого шнурка, которым он привязывал записку, но вот почтовый голубь наверняка улетел — его клетка была пуста. Сэр Джон рванулся вперед и проткнул шею незнакомца шпагой. Изменник рухнул на пол.
Вынув из кобуры мушкет, Слитгиз-зард перешагнул через труп, перегнулся через подоконник и выглянул наружу. Одинокий голубок еще кружил над замком — голуби всегда так делают, когда им нужно набрать высоту перед дальней дорогой. Птица была уже высоко, казалась белым пятнышком в небе, и кому лучше сэра Джона знать, на какое расстояние стреляет мушкет, и все же он взвел курок, положил руку с мушкетом на другую руку, сжатую в кулак, и легонько потянул спусковой крючок. Мушкет изрыгнул пламя.
Слитгиз-зард успел испустить глубокий выдох, а потом с неба посыпались перья, и мертвый голубь упал где-то на внутреннем дворе. Заметив мальчишку-лакея, таращащегося на голубя разинув рот. Сэр Джон крикнул:
— Принеси мне эту птицу — получишь золотой флавин!
Голубь ударился о парапет и упал на низкий, покрытый черепицей скат крыши часовни. Мальчишка вскарабкался туда по водосточному желобу, а сэр Джон бегом пустился вниз по лестнице.
В записке, привязанной к лапке голубя, положение дел в Королевстве описывалось как «близкое к началу всенародного бунта». Это, конечно, было далеко от истины, но кроме того, в послании содержалась карта страны и перечень военных укреплений, а вот их местоположение было указано верно. Сэр Джон запустил руку в кошель и вручил мальчишке-лакею золотой флавин.
— Говорят, вы самый лучший стрелок во всем Королевстве, — восхищенно проговорил мальчишка. — Говорят, потому принц вас при себе и держит.
— Что? А? — только и сказал сэр Джон. Вообще-то он слыл человеком учтивым и всегда уделял внимание детям, но сейчас он слишком глубоко задумался о значении записки и карты — О… — Он посмотрел в сияющие восторгом глаза юного лакея и улыбнулся. В этом возрасте и он, бывало, восхищался опытными воинами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87