Мешки под крошечными глазами выглядели при плохом освещении комнаты, как синие сливы. Смешной маленький парень. У него было тщедушное тело, но большой ум. Он достиг совершенства в сфере своей деятельности, связанной с изучением молекул протеина и основы жизни – ДНК. Несомненно, только такие мощные мозги, как у дяди Чезлина, могут принести пользу в освоении современной Галактики; таким редким умом не отличается, конечно, человек, которого, можно сказать, до сегодняшнего дня, интересовали только сверхбыстрые корабли, астронавигация, учебные стрельбы и хорошенькие женщины.
На Мэллоу сильно давили его собственные проблемы, поэтому он не мог долго печалиться при виде озабоченного состояния дяди. Обвинение разразилось над головой Терри, как гром среди ясного неба, – раз он служит на продовольственном звездном крейсере, значит не может не воровать – и он был уволен со службы. Ему бы дать, кому надо, несколько взяток, обратиться в суд – и все было бы улажено. Но капитан-лейтенант Теренс Мэллоу пошел в торгпредство оптовой торговли, где члены Адмиралтейства высказались против него. В результате – одинокий бывший капитан-лейтенант без денег и перспектив вернулся домой на Землю в надежде на поддержку своего известного дяди.
А еще Мэллоу чуть не погиб – проклятья просто преследовали его. В донесениях о сражении конкретного ничего не говорилось, кроме того, что спаслось только сто девяносто человек из двухтысячного экипажа. В конце концов военный патруль, следуя по пятам злодеев, загнал их в пределы вселенной Роджера. Мэллоу не огорчился, что его имя попало в списки погибших – ему нравилось быть героем.
Итак, он прибыл сюда, сильно нуждаясь в деньгах, и застал дядю Чезлина, тягостно размышлявшего над своими собственными проблемами.
Мэллоу кашлянул, сильно задымил сигарой, кашлянул еще раз и, наконец, наклонился вперед и тихонько похлопал дядю по колену.
– Профессор Элен Чейз, – сказал медленно Рэндолф, – хочет доказать, что Шоу и Уэллс – один и тот же человек или не один и тот же.
Рэндолф взглянул на племянника своими гипнотическими маленькими глазами так пронизывающе и враждебно, что Мэллоу отпрянул назад.
– Да, она не собирается отказываться от своей затеи! – тихая злоба в голосе Рэндолфа была равносильна ударам грома в тишине университетского кабинета. – Ну, проклятие! Так нет же, черт побери! Только через мой труп!
– Прости, дядя. Я не совсем понимаю... – пытался что-то говорить Мэллоу. Это выражение в глазах старикана...
– Нет. Нет, конечно, ты не можешь знать подноготную всех тайных сговоров, происходящих здесь. Ты не знаешь, что одна из самых жизненно важных научных отраслей, за которую взялись в последние сто лет, похоже, заглохнет, так и не дав результатов, потому что некая красноволосая крашеная мадам решила выкопать парочку мертвецов, усопших тысячи лет назад, и поиграть с ними в своих никому не нужных, высосанных из пальца теориях.
По нервам Теренса Мэллоу пробежали мурашки – наверное, такой же эффект мог бы произвести появившийся вдруг перед ним настоящий дьявол, вызванный каким-нибудь колдуном. Терри, заикаясь, выдал несколько избитых фраз, а Рэндолф все это время сидел и задыхался от гнева, который старался сдерживать.
– А почему бы мне не дать волю своему негодованию? Почему мне не разделаться с этим ужасным вонючим кодлом, которое давно уже здесь сидит?
– Действительно, почему нет, дядя. По мне тоже очень крепко прошлась дубинка.
Рэндолф одарил своего племянника каким-то неопределенным взглядом. Он вспомнил, что как раз в то время, когда его сестра – бедная покойная Джули с нежными руками – вышла замуж, он только начинал строить планы той работы, которая сейчас так близка к завершению. Сколько прошло с тех пор двадцать пять или тридцать лет? Тогда первое впечатление от Фредерика Мэллоу, отца молодого человека, сидящего сейчас наискосок от Рэндолфа, было расплывчатым. Он чувствовал, что его долг предостеречь Джули, но в то же время знал: она проигнорирует все, что он ей скажет. Ее смерть стала счастливым освобождением для нее же самой. Рэндолфу казалось, точнее он надеялся на то, что некоторая живость его сестры, ее жизнелюбие, теплота, исходившая от нее, неподдельное чувство дружбы должны были передаться ее сыну – профессор очень хотел этого. Если бы Теренс Мэллоу был только Мэллоу, Рэндолф просто вежливо пожелал бы ему спокойной ночи и выпроводил бы из кабинета.
Доскональное владение наукой о генах, хромосомах и моделях наследственности, умение проникнуть в тайны жизни даже самых микроскопических живых существ накладывало на профессора Рэндолфа, как на человека, отпечаток некоторой странности, но не заглушало в нем способности к нормальным родственным отношениям.
– Может, ты скажешь, наконец, какие у тебя трудности, дядя?
Мэллоу говорил с мальчишеской искренностью и вел себя в полном соответствии со своим имиджем простоватого, сильного, крепкого космонавта.
Денежные дела надо отложить до того момента, когда дядя будет в более благоприятном расположении духа. А проявление заботливого участия в делах старика и готовность прийти ему на помощь дадут положительные плоды.
– Чем я могу помочь? – спросил Терри.
– Если у тебя нет нескольких тысяч миллиардов наличных, я затрудняюсь сказать, что можешь сделать ты или кто-то другой.
– Значит, все дело в деньгах.
– Частично, – заговорив о творящихся несправедливости и беззаконии, Рэндолф немного оживился. – Во всем этом есть что-то подозрительное. Не может пойти так много денег на строительство нового театра и покупку коллекции рукописей.
– Смотря кто владеет ими. Если бы у меня были эти бумаги и я знал, что университет готов заплатить за них, я бы...
– Да, я не сомневаюсь. При нашей инфляции цены просто сумасшедшие.
– Кто такая Элен Чейз?
Рэндолф посмотрел на племянника живым, быстрым взглядом, в нем как будто что-то заиграло.
– А-а! – сказал он и замолчал.
Вскоре он начал рассказывать – спокойно, следя за интонациями голоса, давая точную оценку ситуации в ясных, тщательно сформулированных фразах-мыслях, характерных для способа мышления ученого. Стрелки часов быстро бежали по циферблату – прошел час, когда Рэндолф перешел от высоких материй точной науки к неясным, непредсказуемым сферам повседневной жизни.
– Я довольно ясно понимаю, Теренс, что ты приехал ко мне просить денег. Твой рассказ об ошибке в донесении, в котором сообщалось о твоей гибели в сражении против этих жалких и безрассудных бунтовщиков, звучит романтично. И в отношении военного суда ты вел себя мужественно и честно.
Ты еще молод, а соблазн легких денег приводил к краху людей посильнее и постарше тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40