Не зная, насколько Бэрд и Вильям Криспин осведомлены о войнах в Италии, Элан говорил осторожно, не вдаваясь в подробности, упоминая только о самом распространенном оружии. Рассказывая, он ощущал, что Бэрд не перестает наблюдать за ним, и стал тревожиться, не узнал ли его верный соглядатай барона или же просто подумал, что где-то встречал раньше.
– Моего деда ваши рассказы очень бы заинтересовали, – заметил Вильям Криспин, когда Элан кончил говорить. – Как жалко, что вы завтра нас покидаете, до возвращения барона Рэдалфа.
– Когда путешествуешь, хватит и ночи, чтобы сделать привал, – пробурчал Бэрд, поднося к губам чашу с вином. – Что мне особенно хотелось бы знать, так это зачем вы вообще сюда приехали. Почему вы решили остановиться в Бэннингфорде? – Глаза его над краем чаши вызывающе смотрели на Элана.
– Это из-за меня, – вмешалась Самира, не дав Элану открыть рот. – Я так жутко замерзла и так устала, что мои добрые слуги побоялись, что я заболею, если не передохну.
– Мне так и сказали. – Бэрд замолчал, продолжая подозрительно наблюдать за непрошеными гостями. Сидевший рядом с ним Элан крепче сжал рукоятку своего ножа, которым резал мясо. Если понадобится, он может стать надежным оружием. Как собака, вцепившаяся в кость, Бэрд снова вернулся к своему дознанию. Он учуял в появлении чужестранцев что-то неладное.
– А почему вы ехали мимо Бэннингфорда? Что здесь такого привлекательного?
– Простите меня за прямоту, но ничего особенно привлекательного в этом замке нет, – отвечала Самира, обольстительно улыбнувшись сначала Вильяму Криспину, а потом Бэрду. – Просто он оказался у нас на пути.
– На пути куда? – не отставал дотошный Бэрд, и Элан встревожился, не забыла ли Самира придуманную ими историю.
Но он должен был знать, что она слишком уверена в себе, чтобы растеряться и сказать нечто неубедительное.
– Моя покойная бабушка была шотландской принцессой, – гордо объявила она, – потомком священной памяти короля Дункана. Перед своей смертью в Асколи, где она прожила много лет, будучи замужем за моим дедушкой, эта благородная дама заставила меня поклясться, что я совершу паломничество на могилу короля Дункана в Айоне. Вот что привело нас в Англию. Мы совершаем святое паломничество. – Самира произнесла эти последние слова таким пылко-набожным тоном, что Вильям Криспин поглядел на нее с почтительным восхищением, и даже во всем сомневающийся Бэрд одобрительно кивнул. Но не прекратил своего допроса. Хватка у него была воистину бульдожья.
– Меня удивляет, что вы по дороге останавливаетесь не в церковных приютах, а в замках, – сказал Бэрд.
– Вообще-то, – откликнулся Элан, поняв, что настала пора ему вмешаться, – мы именно это и делаем: как раз собирались провести эту ночь в аббатстве Святого Юстина.
– Вот и надо было ехать туда, – схамил Бэрд. – Это недалеко.
– Я не мог рисковать здоровьем миледи, раз она плохо себя чувствовала.
– Чепуха!
Элана не удивило, что такой дикарь, как Бэрд, презирает их, заботящихся о здоровье женщин, которых он и за людей не считал. Увлекшись едой, Бэрд наконец угомонился и перестал вести свое дознание. Элан услышал, как Самира тихо беседует с Вильямом Криспином: юноша просил, чтобы она обращалась к нему по имени, так, как зовут Уилла все его друзья.
– Только моя мать почему-то упрямо зовет меня Вильям Криспин, – заметил он.
Зная настойчивость Самиры, Элан не сомневался: она сделает все возможное, чтобы выведать у молодого лорда, что ему известно и может стать полезным для осуществления их дерзкого замысла. Элан не прерывал беседы молодых людей, а лишь внимательно слушал, и вскоре ему стало ясно, что юный Уилл верил совсем в другое объяснение давних трагических событий, ничего общего не имеющее с воспоминаниями Элана.
– Я знаю лишь одно, – отвечал Уилл на осторожные вопросы Самиры, – что мой отец злодейски убит человеком, который называл себя его другом, а сам был влюблен в мою мать.
– О Боже, – ужаснулась Самира. – Каким страшным потрясением должна была стать потеря мужа для вашей матушки.
– Отец скончался на руках моей матери, – сказал Уилл. – Потом она замкнулась в своей печали и больше не покидала отведенных ей покоев. Джоанна очень любила мужа. По-моему, она и сейчас его любит. Когда я посещаю мать, то часто нахожу ее молящейся, и уверен, что она молит Господа за упокой его невинной души.
Элан не мог дальше слушать Уилла – так ему стало тяжело. Кто рассказал сыну Криспина эту лживую историю – узнать было невозможно, хотя подозрения падали со всей очевидностью на вероломного и хитрого Рэдалфа. Оставалось только надеяться, что Джоанна не верит в эту ложь. Тогда почему же она скрывает правду от сына, если только знает ее?
«Так много вопросов, – думал он. – Почему, почему, почему? У кого есть на них ответы? У Джоанны? У Рэдалфа? У Бэрда? Узнал ли меня Бэрд? И если узнал, хватит ли у него выдержки это до поры скрыть?»
Вильям Криспин, Бэрд и Роэз не сомневались, что их гости покинут Бэннингфорд на следующий день. Носами гости, успешно проникнув в замок, собирались остаться еще на второй день и ночь, надеясь к тому времени разведать все, что им нужно, а самое главное – узнать, кто является настоящим убийцей Криспина. А в завершение всего освободить из заточения Джоанну. Поиски истины должны были начаться с Джоанны.
Элан поднял свой кубок с вином, но тут же поставил его на стол, не пригубив. Предстоявшая ему рискованная ночная вылазка потребует твердых рук и ясной головы. Если Элана постигнет неудача, то его спутники к утру могут оказаться мертвыми. Если же повезет, он увидит Джоанну еще до рассвета. Но при условии, что Роэз под влиянием Пирса передаст им ключ от потаенной калитки.
– Сэр Спирос, – спросила Роэз, не забывая называть Пирса чужим именем, – есть ли нечто такое, что я могла бы сделать, дабы ваше пребывание в Бэннингфорде стало более приятным?
– Только одно небольшое одолжение, – ответил Пирс. – Однако я не уверен, что мне стоит просить вас о нем.
– Как я уже говорила раньше, я сделаю все, что смогу, лишь бы вам помочь. – Роэз еле шептала, и Пирс понимал, как жена Рэдалфа напугана. Она пригубила вино. – Скажите мне, что вам от меня потребуется, прежде чем Лиз, или Бэрд, или кто-нибудь еще нас прервет.
– Мне нужен, – так же тихо произнес Пирс, – ключ от задней калитки.
Услышав просьбу, она побледнела, но ничего не сказала, лишь подняла свой кубок к губам и до дна осушила его. Приободрившись, она заговорила обычным голосом, так что все могли ее слышать:
– Приношу вам мои извинения, сэр Спирос. Мне необходимо кое-что проверить на кухне. Я тотчас вернусь.
Она поднялась из-за стола, и, казалось, никто вокруг не придал значения ее уходу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87