– Еще один источник вдохновения – это то, что я добрался до вас. О, как бы мне хотелось, чтобы мою очаровательную леди захватила нефть.
И чего ему взбрело в голову распространяться на такие темы. Выходит они не замуровывают свои жертвы в бетон, а заливают нефтью.
– Вы так и не ответили мне, что собой представляет этот Бразос? – полюбопытствовала Донна Белла.
– Это название реки, моя дорогая.
Теперь ей все стало ясно. Они так же топят тела своих жертв в реке, но перед этим как-то обрабатывают их нефтью, а не заливают в бетон. Ну, здесь все понятно, ведь Техас славится своими нефтяными разработками. Но с какой стати ему нужно проделать это с ней, если он собирается сделать ей предложение? Нет, скорее всего она просто ослышалась.
– Я так и не поняла, что замечательного в этом вашем Техасе, – упорно стояла она на своем.
Сальваторе Даллас стоял перед ней как человек захваченный видением.
– Техас, моя дорогая, такой большой, каким ему и ему следует быть. Конечно, это по большей части унылая местность, поросшая чахлой, выгоревшей на солнце растительностью. Но он богат, богат, моя дорогая, и еще раз богат. К тому же техасцы самые замечательные люди на земле.
– А почему? – недоумевала Донна.
– Потому что им нужно только то, что измазано нефтью, все остальное для них просто не существует. Эта деревенщина исправно мне платит. Я контролирую там все кроме ветра, – с этими словами он поцеловал кончики пальцев, потом взял со стола луковицу и тоже поцеловал ее.
Ну, слава Богу, по крайней мере он хоть начал говорить как настоящий мафиози. Донна даже почувствовала некоторое облегчение, но не надолго. Сальваторе Даллас уже вальсировал по комнате и напевал:
– Глаза Техаса смотрят на тебя весь долгий день, – при этом ее гость держал перед собой свою луковицу, и было похоже, что именно к ней он и обращался.
Она наблюдала, как он отмерял крошечные шажки своими туфлями из фиолетовой замши, плавно скользя между стульями и столами в этой громадной комнате. Тело крестного отца еще не успело остыть в могиле, а эта фиолетовая обезьяна уже принялась вытанцовывать в его библиотеке. Ну что же, это послужит хорошим уроком старому остолопу. Подхватить ветрянку, и это в его то годы!
– Я слышала, вы занимаетесь живописью, мистер Даллас? – спросила Донна.
Он перестал танцевать, чем несказанно обрадовал хозяйку дома, потом присел на край стула и сложил руки на коленях, при этом на его лице появилось выражение смирения и покорности.
– Да, немного, – сказал Сальваторе, будто его только что поймали на месте преступления и теперь ему приходится раскаиваться в содеянном. – Искусство дает мне свободу.
– Этого я не могу понять, – сказала Донна Белла и покачала головой.
Сальваторе Даллас начал долгое нудное объяснение, при этом он так тщательно и медленно выговаривал слова, словно объяснялся с годовалым ребенком.
– Если бы я был простым мафиози, то мне пришлось бы ходить в черном мохеровом костюме, черной рубашке и белом шелковом галстуке, но поскольку я – художник, то могу носить все, что мне вздумается. Полная свобода выбора, и никому не придет в голову меня осуждать.
Донна была поражена его рассказом.
– Это и есть твоя свобода?
– Для Техаса это не так уж и мало.
Правда, Донне Белле пришлось признать, что тамошние порядки не намного отличаются от местных. Разве эта продавщица в универмаге не старалась втолковать ей, какое платье следует носить в доме, а какое на улице, что годится для вечера, и что нужно надевать днем? По-видимому у нее были для этого какие-то основания.
– А что вы рисуете? – спросила она.
Он сделал широкий жест рукой, державшей луковицу.
– Все что угодно. Людей, коров, воду, нефтяные разработки и кучи мусора.
– А другие семьи ничего не говорят по этому поводу? – недоверчиво спросила Донна.
– Они не осмелятся. Я могу сделать их карикатурные портреты и развесить во всех коридорах музеев, – объяснил он.
– И музеи позволят тебе сделать это?
– Я контролирую и музеи, – улыбнулся Сальваторе.
Его слова произвели на Донну глубокое впечатление. Ничего легальнее музея ей и в голову прийти не могло.
– Так вы выйдите за меня замуж? – попытался воспользоваться моментом он.
– А как в вашем Техасе насчет полицейских?
– Великолепно!
– А если поточнее?
– Они очень легко покупаются и невыразимо глупы, – пояснил глава техасской семьи.
– Очень хорошо, – кивнула она.
– А теперь вы пойдете со мной венчаться? – сказал он неожиданно охрипшим голосом.
– Не так быстро, вопрос серьезный и мне нужно хорошо обдумать ваше предложение, – остановила его Донна. – Мне нравится эта идея с музеями, но неужели таким образом можно делать хоть какие-то деньги?
– Только на открытках, – признался гость.
– Мои ребята часто болтают про Лас-Вегас, – сказала Донна. – Как далеко от тебя до Лас-Вегаса?
– От меня туда несколько ближе, чем оттуда досюда, – ответил Сальваторе. – Или приблизительно одно и то же, как вам больше нравится.
И все таки он явно ненормальный, решила про себя Донна. Тем временем новоявленный художник смотрелся в луковицу словно в зеркало и подкручивал кончики усов.
Она тяжело вздохнула. Этот недоумок возглавлял самую большую семью крупнейшего штата Америки. А в это время здесь в Нью-Йорке дюжина семей постоянно воевала за контроль над каждой улицей этого старого потрепанного города, полагаясь только на свой ум и изворотливость. Если глава семьи был придурком, то это говорило о многом.
– Я люблю вас, – беспрерывно повторял он.
– Вам, наверное, приходилось слышать, что тело моего покойного мужа еще не успело остыть в своей могиле?
– Это известно всем, – льстиво заявил Сальваторе.
– И вы думаете, что вам удастся его заменить? – продолжала упорствовать Донна.
Сальваторе Даллас, подчеркивая важность момента, слегка откашлялся.
– Крестный отец был... он был... – Сальваторе задумался.
– Он был дерьмом, – закончила за него Донна.
– Что? – не расслышал ее гость.
Мадонна миа! Неужели этот идиот простых слов не понимает.
– Мне трудно будет тебе объяснить значение этого слова, – уклончиво ответила она.
Сальваторе Даллас поднялся со стула.
– Если вам угодно, чтобы я стал таким же, то мне это по силам. Нет такой высокой горы, ни глубокой реки...
– Сядьте мистер Даллас, – сказала Донна. – С меня достаточно, что вы художник, так что оставим поэзию в покое.
Он сел.
– Вот и хорошо, – похвалила его Донна.
Сальваторе был явно польщен словами хозяйки.
– Так вы все-таки выйдите за меня замуж? – с надеждой спросил он.
От описания природы Техаса она почти чувствовала солоноватый привкус песка и пыли на губах. Дело там поставлено неплохо, если даже этот придурок справляется с обязанностями главы семьи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
И чего ему взбрело в голову распространяться на такие темы. Выходит они не замуровывают свои жертвы в бетон, а заливают нефтью.
– Вы так и не ответили мне, что собой представляет этот Бразос? – полюбопытствовала Донна Белла.
– Это название реки, моя дорогая.
Теперь ей все стало ясно. Они так же топят тела своих жертв в реке, но перед этим как-то обрабатывают их нефтью, а не заливают в бетон. Ну, здесь все понятно, ведь Техас славится своими нефтяными разработками. Но с какой стати ему нужно проделать это с ней, если он собирается сделать ей предложение? Нет, скорее всего она просто ослышалась.
– Я так и не поняла, что замечательного в этом вашем Техасе, – упорно стояла она на своем.
Сальваторе Даллас стоял перед ней как человек захваченный видением.
– Техас, моя дорогая, такой большой, каким ему и ему следует быть. Конечно, это по большей части унылая местность, поросшая чахлой, выгоревшей на солнце растительностью. Но он богат, богат, моя дорогая, и еще раз богат. К тому же техасцы самые замечательные люди на земле.
– А почему? – недоумевала Донна.
– Потому что им нужно только то, что измазано нефтью, все остальное для них просто не существует. Эта деревенщина исправно мне платит. Я контролирую там все кроме ветра, – с этими словами он поцеловал кончики пальцев, потом взял со стола луковицу и тоже поцеловал ее.
Ну, слава Богу, по крайней мере он хоть начал говорить как настоящий мафиози. Донна даже почувствовала некоторое облегчение, но не надолго. Сальваторе Даллас уже вальсировал по комнате и напевал:
– Глаза Техаса смотрят на тебя весь долгий день, – при этом ее гость держал перед собой свою луковицу, и было похоже, что именно к ней он и обращался.
Она наблюдала, как он отмерял крошечные шажки своими туфлями из фиолетовой замши, плавно скользя между стульями и столами в этой громадной комнате. Тело крестного отца еще не успело остыть в могиле, а эта фиолетовая обезьяна уже принялась вытанцовывать в его библиотеке. Ну что же, это послужит хорошим уроком старому остолопу. Подхватить ветрянку, и это в его то годы!
– Я слышала, вы занимаетесь живописью, мистер Даллас? – спросила Донна.
Он перестал танцевать, чем несказанно обрадовал хозяйку дома, потом присел на край стула и сложил руки на коленях, при этом на его лице появилось выражение смирения и покорности.
– Да, немного, – сказал Сальваторе, будто его только что поймали на месте преступления и теперь ему приходится раскаиваться в содеянном. – Искусство дает мне свободу.
– Этого я не могу понять, – сказала Донна Белла и покачала головой.
Сальваторе Даллас начал долгое нудное объяснение, при этом он так тщательно и медленно выговаривал слова, словно объяснялся с годовалым ребенком.
– Если бы я был простым мафиози, то мне пришлось бы ходить в черном мохеровом костюме, черной рубашке и белом шелковом галстуке, но поскольку я – художник, то могу носить все, что мне вздумается. Полная свобода выбора, и никому не придет в голову меня осуждать.
Донна была поражена его рассказом.
– Это и есть твоя свобода?
– Для Техаса это не так уж и мало.
Правда, Донне Белле пришлось признать, что тамошние порядки не намного отличаются от местных. Разве эта продавщица в универмаге не старалась втолковать ей, какое платье следует носить в доме, а какое на улице, что годится для вечера, и что нужно надевать днем? По-видимому у нее были для этого какие-то основания.
– А что вы рисуете? – спросила она.
Он сделал широкий жест рукой, державшей луковицу.
– Все что угодно. Людей, коров, воду, нефтяные разработки и кучи мусора.
– А другие семьи ничего не говорят по этому поводу? – недоверчиво спросила Донна.
– Они не осмелятся. Я могу сделать их карикатурные портреты и развесить во всех коридорах музеев, – объяснил он.
– И музеи позволят тебе сделать это?
– Я контролирую и музеи, – улыбнулся Сальваторе.
Его слова произвели на Донну глубокое впечатление. Ничего легальнее музея ей и в голову прийти не могло.
– Так вы выйдите за меня замуж? – попытался воспользоваться моментом он.
– А как в вашем Техасе насчет полицейских?
– Великолепно!
– А если поточнее?
– Они очень легко покупаются и невыразимо глупы, – пояснил глава техасской семьи.
– Очень хорошо, – кивнула она.
– А теперь вы пойдете со мной венчаться? – сказал он неожиданно охрипшим голосом.
– Не так быстро, вопрос серьезный и мне нужно хорошо обдумать ваше предложение, – остановила его Донна. – Мне нравится эта идея с музеями, но неужели таким образом можно делать хоть какие-то деньги?
– Только на открытках, – признался гость.
– Мои ребята часто болтают про Лас-Вегас, – сказала Донна. – Как далеко от тебя до Лас-Вегаса?
– От меня туда несколько ближе, чем оттуда досюда, – ответил Сальваторе. – Или приблизительно одно и то же, как вам больше нравится.
И все таки он явно ненормальный, решила про себя Донна. Тем временем новоявленный художник смотрелся в луковицу словно в зеркало и подкручивал кончики усов.
Она тяжело вздохнула. Этот недоумок возглавлял самую большую семью крупнейшего штата Америки. А в это время здесь в Нью-Йорке дюжина семей постоянно воевала за контроль над каждой улицей этого старого потрепанного города, полагаясь только на свой ум и изворотливость. Если глава семьи был придурком, то это говорило о многом.
– Я люблю вас, – беспрерывно повторял он.
– Вам, наверное, приходилось слышать, что тело моего покойного мужа еще не успело остыть в своей могиле?
– Это известно всем, – льстиво заявил Сальваторе.
– И вы думаете, что вам удастся его заменить? – продолжала упорствовать Донна.
Сальваторе Даллас, подчеркивая важность момента, слегка откашлялся.
– Крестный отец был... он был... – Сальваторе задумался.
– Он был дерьмом, – закончила за него Донна.
– Что? – не расслышал ее гость.
Мадонна миа! Неужели этот идиот простых слов не понимает.
– Мне трудно будет тебе объяснить значение этого слова, – уклончиво ответила она.
Сальваторе Даллас поднялся со стула.
– Если вам угодно, чтобы я стал таким же, то мне это по силам. Нет такой высокой горы, ни глубокой реки...
– Сядьте мистер Даллас, – сказала Донна. – С меня достаточно, что вы художник, так что оставим поэзию в покое.
Он сел.
– Вот и хорошо, – похвалила его Донна.
Сальваторе был явно польщен словами хозяйки.
– Так вы все-таки выйдите за меня замуж? – с надеждой спросил он.
От описания природы Техаса она почти чувствовала солоноватый привкус песка и пыли на губах. Дело там поставлено неплохо, если даже этот придурок справляется с обязанностями главы семьи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44