– Свободных камер у нас больше чем достаточно! – огрызнулся Сильверштайн.
– Ах так, да у вас мертвый сезон, – прокомментировала Донна.
Сильверштайн просто не мог вынести неприкрытое презрение этой женщины к его работе. Трудные годы обучения в Полицейской академии просто рвались из него наружу.
– Порок и зло не знают передышки, – высокомерно заявил он. – Нарушения закона и общественного порядка, которые словно ржавчина разъедают наше общество, совершаются круглый год. Криминальные элементы не обращают внимания на погоду, время года и другие факторы определяющие жизнь законопослушных граждан нашей страны, – тут полицейский сделал паузу и перевел дух.
Донна вяло похлопала в ладоши и повернулась к Ханрахану.
– Он просто великолепен! Ему давно пора стать судьей или проповедником. Этот человек слишком хорош, чтобы оставаться простым фараоном, – тут полицейские стали морщиться, словно у них одновременно разыгралась изжога. – К тому же он вполне мог бы писать речи для президента.
Ханрахан напряженно думал, сможет ли он оштрафовать ее за оскорбление полицейского. Но оснований для этого скорее всего не было. Ему часто приходилось распекать Сильверштайна за то, что тот слишком гордился своей эрудированностью после прочтения какой-то энциклопедии или чего-то такого же неудобоваримого, что впрочем не мешало ему надлежащим образом выполнять свои служебные обязанности. Да, эта девка собьет с него спесь и надолго осадит с любимого конька.
Тем временем Ханрахан решил перехватить инициативу, сменить тактику и зайти с другой стороны.
– Вы говорили, что собирались сегодня посетить вечеринку для домохозяек, не так ли? – спросил он.
– Все верно, – с готовностью подтвердила Донна.
– Сегодня офицер О'Брайен говорил мне, что его жена часто посещает подобные мероприятия, – он повернулся к своему подчиненному. – Я не ошибся, О'Брайен?
– Нет, – заверил его полицейский.
– Скажите мне, офицер, ваша жена обычно носит что-нибудь подобное, когда ходит на эти вечеринки? – спросил Ханрахан и указал рукой на глубокий вырез ее парчового платья.
– Нет, сэр! – не задумываясь, выпалил тот.
– А почему? – вмешался Сильверштайн.
– У моей жены просто нет подобного платья, – признался О'Брайен, – но даже если бы и было, я ни за что бы не позволил ей выйти в нем на улицу! – в нем уже начинала говорить злость. Далась им моя жена! Нашли повод для сравнения с этой шлюхой. О'Брайен поклялся себе, что если Сильверштайн попадет в передрягу, то он и пальцем не пошевельнет для его спасения.
– Но если бы оно все-таки у нее было, – не унимался тот, – могла бы она надеть его...
– Это не твое дело, черт побери! – в ярости заорал полицейский. О, Господи, неужели этот парень не имеет понятия о приличии. Ханрахан занервничал и стал расхаживать по комнате.
– Мальчики не ссорьтесь, – сказала Донна. – Это некрасиво.
В комнате сразу стало тихо. Ханрахан тут же уселся поодаль и стал изображать, что все происходящее не имеет к нему никакого отношения, О'Брайен тихо злился на своих коллег, а Сильверштайн погрузился в свои мысли. Ему обязательно нужно было что-нибудь на нее повесить, в противном случае эту женщину придется отпустить.
– Вы поддерживаете отношения с известными преступниками, – начал он очередную попытку, чтобы взломать ее глухую защиту.
– Какими известными преступниками, – парировала Донна, – и кому они известны?
Сильверштайн что-то пробормотал про Рокко.
– Это мой сын! – всплеснула руками она. – Вы сами об этом говорили. Неужели вы арестуете мать только за то, что она была вместе со своим собственным сыном? – в поисках благодарной аудитории Донна повернулась к его шефу, но Ханрахан прикрыл глаза, сложил на животе руки и погрузился в дремоту.
– А что можно сказать о той женщине, с которой вы были? Это же настоящая проститутка!
– Никогда раньше ее не видела, – перешла в наступление Донна, – но если это действительно так, то почему она до сих пор не в тюрьме? Вот так то вы охраняете интересы простых граждан! – ее глаза горели негодованием.
– Она уже отсидела свой срок и не один раз, – мрачно сказал полицейский.
– Тогда зачем вы продолжаете ее забирать? Неужели вам трудно забыть о прошлом и простить? – снова перехватила инициативу Донна.
Сильверштайн зашел в тупик. Он был убежден, что эта женщина была тесно связана с проституцией, пышно расцветающей во всем городе. Такой арест может составить карьеру.
– Со сколькими мужчинами в том помещении вы были знакомы? – неожиданно спросил полицейский.
– Да, как ты мог? Как только ты осмелился спросить меня об этом? – изо всех сил завопила Донна и разбудила Ханрахана, который едва не упал со стула. Потом она выудила из-за пазухи четырехдюймовое распятие, украшенное фальшивыми бриллиантами, и выставила его перед собой, словно сражаясь с нечистой силой. – Мой незабвенный супруг еще не успел остыть в своей могиле, а ты осмеливаешься делать мне такие грязные намеки! – все больше распаляясь, кричала она. – Никогда в жизни меня так не оскорбляли! – Донна плюнула в лицо полицейскому и вышла из комнаты. О'Брайен хотел было задержать ее, но шеф ленивым жестом удержал его от этого. Сильверштайн вытащил носовой платок и стал вытирать лицо. Слезы негодования застилали ему глаза.
Уже в коридоре Донна поняла, что не знает куда идти дальше. Из дальнего конца его доносились обрывки фраз, гул голосов, она направилась в эту сторону и открыла дверь.
– Вот она! – истошно закричал какой-то мужчина. Вся толпа сразу пришла в движение, засверкали фотовспышки и с десяток людей, отталкивая друг друга локтями, устремились к ней с блокнотами и ручками наперевес.
Донна подарила им всем свою самую лучшую улыбку и пожалела о том, что не додумалась привести себя в порядок еще в коридоре, но теперь уже было слишком поздно.
Вопросы посыпались на нее как горох из мешка, и разобрать что-нибудь было просто невозможно. Она вытянула перед собой руку с растопыренными пальцами.
– Пожалуйста, ребята, – снова улыбнулась она, – говорите по очереди. Ведь я всего-навсего простая домохозяйка из Нью-Джерси...
Глава седьмая
Она приказала принести ей все газеты Нью-Йорка и местную периодику, затем разложила все это на кровати. Почему в "Нью-Йорк Таймс" не напечатали ее фотографию, терялась она в догадках. Ей было хорошо известно, что это очень влиятельная газета и то место, которое отвели в углу страницы для заметки о ней, очень ее обескуражило.
Газеты Нью-Джерси разозлили Донну еще сильнее: сколько ни листала она их страницы, нигде не нашла она о себе ни строчки. Ну и черт с ними, решила она про себя, сроду больше не куплю эту дрянь.
Наконец очередь дошла до нью-йоркской бульварной прессы и Донна буквально расцвела от удовольствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44