Это было что-то необыкновенное, никогда им прежде не испытанное. Ему очень не хотелось, чтобы она уходила.
Но вот начальник охраны и девушка вышли. И сразу все стало серым и однообразным. И Максиму уже был откровенно неприятен этот немощный правитель с дряблой кожей и склеротическим румянцем на лице. Неужели девушка согласилась выйти за него замуж по собственной воле? Чем он мог её прельстить? Этого Максим никак не мог понять.
- Что же это мы стоим? - возбужденно проговорил Пантокрин, потирая руками. - А не отметить ли нам, святой отец, все это?
- Что это? - не понял Максим.
- Наше соглашение и все прочее. За это стоит, понимаете ли. Очень стоит.
- Спасибо! Но я не пью.
- Но по такому поводу, святой отец. Уважте.
- Извините, брат, но я не пью в принципе.
- Жаль! Очень жаль! - вздохнул Пантокрин и развел руками. - В таком случае, не смею вас больше задерживать. Приятно было вас увидеть. Желаю плодотворной работы!
- Спасибо!
Со сложными чувствами покидал Максим резиденцию правителя. Образ его невесты все ещё стоял перед его глазами. Отчего за эти полтора года он не разу её здесь не видел? Может быть она прибыла в город недавно? Ее заманили сюда, как и его и сотни таких же, как он, обманным путем? В таком случае, отчего она так спокойна и беспечна? Почему восприняла слова Пантокрина о том, что является его невестой, как само-собой разумеющееся? Нет, здесь что-то не то. Не могла такая девушка добровольно согласиться стать женой этого отвратительного старца! Максим лишь на миг представил их вместе в одной постели и ему стало нехорошо. Нет, здесь без нечистой силы не обошлось. И сомнения Максима в искренности правителя лишь увеличились. А что если прав Орлов? Что если все слова Пантокрина, все его поступки притворство? Да, но если это действительно так, то тогда какую цель преследует правитель, что у него на уме?
Окончательно расстроенный, терзаемый сомнениями Максим вернулся к себе домой. В бараке 13-бис, куда его поселили после психиатрической комиссии содержались бывшие политики города, известные журналисты, телевизионщики и прочие известные в прошлом люди. Это был даже не барак, а добротный двухэтажный дом, напоминающий гостиницу города областного значения. В комнатах жили по два-три человека. Говорили, что некоторые из пациентов дома в настоящее время трудились в правительстве и в администрации Пантокрина. Поняв, что здесь содержатся вполне нормальные люди, Максим попытался разъяснить им суть своего учения. Многие отнеслись к нему весьма индифферентно, даже настороженно. Максим был разочарован, расстроен и обижен на товарищей по несчастью за подобное непонимание и прекратил свои беседы. Но вот однажды, когда он вышел из дома, то у его порога увидел двенадцать молодых людей. По их одухотворенным, полным решимости лицам Максим понял, что они пришли к нему. Сердце его радостно забилось. Свершилось! Создатель послал ему верных помощников.
- Здравствуйте! Вы ко мне? - спросил он.
Они недружно поздоровались. Вперед выступил светловолосый и атлетически сложенный Роман Званцев, как старший из всех. Ему было двадцать пять лет.
- Да, учитель, - сказал он. - Мы решили посятить себя твоему великому делу.
- Но осознаете ли вы, насколько труден будет ваш путь?
- Да, учитель.
- Что ж, я не вправе вам этого запретить и буду только рад помощи.
После чего Максим обратился к правителю с просьбой разрешить новым его друзьям проживать в доме. Тот милостиво разрешил. И они стали жить единой дружной семьей.
Вернувшись, Максим сразу же засел за рукопись книги. Но не работалось. Перед глазами стояла она, Таня, - эта необыкновенная девушка. Томительно ныло сердце, а в сознание возникали какие-то нереальные видения. Прокаленный солнцем ромашковый луг. Он лежит на спине и смотрит в праздничное ярко-синее небо в курчавых белых облаках. Таня низко наклоняется к нему, улыбается и спрашивает: "Максим, ты любишь меня?" Он обнимает её, привлекает к себе и целует в теплые, трепетные губы... Нет-нет, так нельзя. Он не может. Неужели Создатель посылает ему новое испытание? Он должен забыть её, выбросить из головы все эти глупости. Он не пренадлежит сам себе. Чтобы добиться великой цели, нужно всем жертвовать. Иначе нельзя. Надо работать. Только работа поможет ему.
И, чтобы войти в рабочий ритм, Максим стал читать предыдущую главу рукописи.
"Братья и сестры! Я призываю вас вместе со мной внимательно и вдумчиво прочитать Библию. Я беру первый том "Книги Ветхого завета", открываю наугад, читаю: "В полночь Господь поразил всех первенцев в земле Египтской, от первенца фараона сидевшего на престоле своем, до первенца узника, находившегося в темнице, и все первородное из скота".
Даже трудно представить эту жуткую картину. За что же египтян постигла столь страшная кара, за какие такие великие прегрешения? Да только лишь за то, что фараон не пожелал отпустить израильтян из Египта. Да, но по логике, если виновен фараон, то и накажи его. Почему за действия правителя должны страдать все остальные люди? И после этого кто-то сможет меня убедить, что Господь справедлив и милосерден? А я говорю - не верь словам, верь поступкам его. Поступки же свидетельствуют об обратном. Либо Господь кравожаден, жесток и несправедлив, либо это не Господь.
Читаем дальше:
"Господь же дал милость народу Своему в глазах Египтян, и они давали ему, и оборал он Египтян".
Позвольте, какая же это милость?! На Руси в таких случаях это называется - "грабежом среди белого дня". Мало того, что этот, так называемый "Господь" принес страшное горе в каждую египетскую семью, но он ещё и ограбил этот ни в чем неповинный народ.
А вот наставления Господа Моисею:
"Когда пойдет перед тобою Ангел Мой, и поведет к Аморреям, Хеттеям, Ферезеям, Хананеям, Евеям и Иевусеям, и истреблю их... Ужас Мой пошлю перед тобою, и в смущение приведу всякий народ, к которому ты придешь, и буду обращать к тебе тыл всех врагов твоих".
Читаю эти строки и меня не покидает мысль, что передо мной не святое писание, а какой-нибудь "Майн Камф" Гитлера, мечтавшего завоевать народы мира, одних полностью истребить, а иных превратить в своих рабов.
А вот явление Господа перед народом. Читаем:
"Гора же Синай вся дымилась от того, что Господь сошел на неё в огне, и восходил от неё дым, как дым из печи, и вся гора сильно колебалась".
И это явление Господа?! Для полноты картины не хватает лишь, так любимого литераторами, серного запаха. И тогда не осталось бы и тени сомнения - кто явился перед израильским народом в столь грозном обличии. Если он тот самый Господь, кто сотворил все сущее на Земле, а на шестой день сотворил человека, значит, все люди его чада, а он есть Небесный Отец всем. А теперь представим хоть на мгновение, что отец строит счастье одного сына за счет несчастья остальных детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Но вот начальник охраны и девушка вышли. И сразу все стало серым и однообразным. И Максиму уже был откровенно неприятен этот немощный правитель с дряблой кожей и склеротическим румянцем на лице. Неужели девушка согласилась выйти за него замуж по собственной воле? Чем он мог её прельстить? Этого Максим никак не мог понять.
- Что же это мы стоим? - возбужденно проговорил Пантокрин, потирая руками. - А не отметить ли нам, святой отец, все это?
- Что это? - не понял Максим.
- Наше соглашение и все прочее. За это стоит, понимаете ли. Очень стоит.
- Спасибо! Но я не пью.
- Но по такому поводу, святой отец. Уважте.
- Извините, брат, но я не пью в принципе.
- Жаль! Очень жаль! - вздохнул Пантокрин и развел руками. - В таком случае, не смею вас больше задерживать. Приятно было вас увидеть. Желаю плодотворной работы!
- Спасибо!
Со сложными чувствами покидал Максим резиденцию правителя. Образ его невесты все ещё стоял перед его глазами. Отчего за эти полтора года он не разу её здесь не видел? Может быть она прибыла в город недавно? Ее заманили сюда, как и его и сотни таких же, как он, обманным путем? В таком случае, отчего она так спокойна и беспечна? Почему восприняла слова Пантокрина о том, что является его невестой, как само-собой разумеющееся? Нет, здесь что-то не то. Не могла такая девушка добровольно согласиться стать женой этого отвратительного старца! Максим лишь на миг представил их вместе в одной постели и ему стало нехорошо. Нет, здесь без нечистой силы не обошлось. И сомнения Максима в искренности правителя лишь увеличились. А что если прав Орлов? Что если все слова Пантокрина, все его поступки притворство? Да, но если это действительно так, то тогда какую цель преследует правитель, что у него на уме?
Окончательно расстроенный, терзаемый сомнениями Максим вернулся к себе домой. В бараке 13-бис, куда его поселили после психиатрической комиссии содержались бывшие политики города, известные журналисты, телевизионщики и прочие известные в прошлом люди. Это был даже не барак, а добротный двухэтажный дом, напоминающий гостиницу города областного значения. В комнатах жили по два-три человека. Говорили, что некоторые из пациентов дома в настоящее время трудились в правительстве и в администрации Пантокрина. Поняв, что здесь содержатся вполне нормальные люди, Максим попытался разъяснить им суть своего учения. Многие отнеслись к нему весьма индифферентно, даже настороженно. Максим был разочарован, расстроен и обижен на товарищей по несчастью за подобное непонимание и прекратил свои беседы. Но вот однажды, когда он вышел из дома, то у его порога увидел двенадцать молодых людей. По их одухотворенным, полным решимости лицам Максим понял, что они пришли к нему. Сердце его радостно забилось. Свершилось! Создатель послал ему верных помощников.
- Здравствуйте! Вы ко мне? - спросил он.
Они недружно поздоровались. Вперед выступил светловолосый и атлетически сложенный Роман Званцев, как старший из всех. Ему было двадцать пять лет.
- Да, учитель, - сказал он. - Мы решили посятить себя твоему великому делу.
- Но осознаете ли вы, насколько труден будет ваш путь?
- Да, учитель.
- Что ж, я не вправе вам этого запретить и буду только рад помощи.
После чего Максим обратился к правителю с просьбой разрешить новым его друзьям проживать в доме. Тот милостиво разрешил. И они стали жить единой дружной семьей.
Вернувшись, Максим сразу же засел за рукопись книги. Но не работалось. Перед глазами стояла она, Таня, - эта необыкновенная девушка. Томительно ныло сердце, а в сознание возникали какие-то нереальные видения. Прокаленный солнцем ромашковый луг. Он лежит на спине и смотрит в праздничное ярко-синее небо в курчавых белых облаках. Таня низко наклоняется к нему, улыбается и спрашивает: "Максим, ты любишь меня?" Он обнимает её, привлекает к себе и целует в теплые, трепетные губы... Нет-нет, так нельзя. Он не может. Неужели Создатель посылает ему новое испытание? Он должен забыть её, выбросить из головы все эти глупости. Он не пренадлежит сам себе. Чтобы добиться великой цели, нужно всем жертвовать. Иначе нельзя. Надо работать. Только работа поможет ему.
И, чтобы войти в рабочий ритм, Максим стал читать предыдущую главу рукописи.
"Братья и сестры! Я призываю вас вместе со мной внимательно и вдумчиво прочитать Библию. Я беру первый том "Книги Ветхого завета", открываю наугад, читаю: "В полночь Господь поразил всех первенцев в земле Египтской, от первенца фараона сидевшего на престоле своем, до первенца узника, находившегося в темнице, и все первородное из скота".
Даже трудно представить эту жуткую картину. За что же египтян постигла столь страшная кара, за какие такие великие прегрешения? Да только лишь за то, что фараон не пожелал отпустить израильтян из Египта. Да, но по логике, если виновен фараон, то и накажи его. Почему за действия правителя должны страдать все остальные люди? И после этого кто-то сможет меня убедить, что Господь справедлив и милосерден? А я говорю - не верь словам, верь поступкам его. Поступки же свидетельствуют об обратном. Либо Господь кравожаден, жесток и несправедлив, либо это не Господь.
Читаем дальше:
"Господь же дал милость народу Своему в глазах Египтян, и они давали ему, и оборал он Египтян".
Позвольте, какая же это милость?! На Руси в таких случаях это называется - "грабежом среди белого дня". Мало того, что этот, так называемый "Господь" принес страшное горе в каждую египетскую семью, но он ещё и ограбил этот ни в чем неповинный народ.
А вот наставления Господа Моисею:
"Когда пойдет перед тобою Ангел Мой, и поведет к Аморреям, Хеттеям, Ферезеям, Хананеям, Евеям и Иевусеям, и истреблю их... Ужас Мой пошлю перед тобою, и в смущение приведу всякий народ, к которому ты придешь, и буду обращать к тебе тыл всех врагов твоих".
Читаю эти строки и меня не покидает мысль, что передо мной не святое писание, а какой-нибудь "Майн Камф" Гитлера, мечтавшего завоевать народы мира, одних полностью истребить, а иных превратить в своих рабов.
А вот явление Господа перед народом. Читаем:
"Гора же Синай вся дымилась от того, что Господь сошел на неё в огне, и восходил от неё дым, как дым из печи, и вся гора сильно колебалась".
И это явление Господа?! Для полноты картины не хватает лишь, так любимого литераторами, серного запаха. И тогда не осталось бы и тени сомнения - кто явился перед израильским народом в столь грозном обличии. Если он тот самый Господь, кто сотворил все сущее на Земле, а на шестой день сотворил человека, значит, все люди его чада, а он есть Небесный Отец всем. А теперь представим хоть на мгновение, что отец строит счастье одного сына за счет несчастья остальных детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83