— Заходите, заходите! — уже приветливее повторила «бабушка». — Присаживайтесь. Я только тесто досмотрю. Мигом вернусь!
— Чего это она? — тихо спросила Анна, имея в виду махание фартуком, когда хозяйка отчалила на кухню.
— Проверяла, — шепнул Воробьев.
— В каком смысле?
— Ну, может, вы.., того…
— Нечисть, что ли?
— Ну да! — неохотно согласился Воробьев.
— Ой! — испугалась Аня за свою репутацию.
— Или просто.., с дурным глазом.
— Ничего себе, «просто»! А как она проверила?
— Ну… — Воробьев развел руками. — У женщин свои секреты. И не только, когда речь идет о майонезе «Кальве».
— Впрочем… Ответа не надо, и так понятно! — Аня вздохнула.
Это и в самом деле был взгляд полковника разведки и резидента со стажем! Ее будущая хозяйка, Елизавета Пафнутьевна, явно не промах: с таким-то просвечивающим насквозь взглядом ей какую-нибудь ведьмочку или просто приезжую с дурным глазом «расколоть» — не проблема.
— А потом, — продолжал Воробьев, — все дело в ее вышитом фартуке. Вы в музее орнаменты наши видели?
«Что он привязался ко мне с этим музеем?!» — вздохнув, подумала Светлова, чувствуя уже, что непосещение музея было существенным промахом с ее стороны.
— Вы повнимательнее эти рисунки потом разглядите. Ведь, голубушка, это не просто крестики, «солнышки» и лабиринтики! Это все читается, как текст.
— Неужели?
— Да. Это все магические заклятия, и они действуют.
— И вы их можете прочесть?
— Я не могу.
— А кто-нибудь другой может?
— Да, в общем, пока никто. Ученые работают…
Но пока…, забыто все… Однако поколение за поколением, заметьте, сохраняет эти рисунки. Вышивают полотенца, фартуки, повязки головные и рубашки. Используют каждый рисунок, заметьте, именно в определенной ситуации. Строго по назначению.
Ни на йоту не отступая от канона, когда вышивают, Никаких фантазий. Потому что это не рисунок, а слова магические. Вот Елизавета Пафнутьевна фартуком своим помахала у вас перед носом. А он как раз таким рисунком магическим по краю расшит.
Стало быть, она хоть на глаз определила, сразу как мы вошли, что вы не… — Воробьев запнулся.
— Ну, понятно! Определила, что я не упырь, не русалка, на помеле по ночам не скачу.
— Да. А все-таки подстраховаться не помешает.
И она подстраховалась, фартучком помахала. Защита как-никак!
— А еще проверки будут? — осторожно поинтересовалась Аня.
Воробьев неопределенно пожал плечами.
И Светлова поняла: будут!
Ох, непростая деревня эта Ковда!
* * *
Оставив сумку с вещами в светлой комнатке, куда ее проводила Елизавета Пафнутьевна, Светлова решительно направилась к выходу.
— Пойду прогуляюсь, — объяснила она.
— Ай, не ходи, посиди! — неожиданно посоветовала хозяйка.
— Почему это?
— Я вот освобожусь от дел, прогуляемся. Сиди пока, где сидишь, не рыпайся! — приказала ей Елизавета.
— Но…
— Посиди, посиди! — повторила она. — Неча шастать одной. До поры до времени.
«Фу, какая грубиянка!»
В ожидании, пока Елизавета освободится, Аня сидела на серой, вымытой дождями и высушенной солнцем скамейке под окном. Солнце догорало за озером.
Даже его совсем уже косые, последние лучи жгли слишком горячо. Можно сказать, довольно зло припекали лицо и слепили глаза.
«Какое все-таки оно странное, это лето, — между тем думала Анна. — Ведь уже почти скоро ночь. И солнце, того и гляди, сейчас в воде потонет, а какое еще жгучее. Тяжелое лето!»
Наконец последний краешек сверкающей горбушки потонул в воде…
И сразу розовое и сиреневое заполонило небо, смешало его с водой озера. Лес на другом берегу озера как-то угрожающе потемнел. Резко и четко прорисовались верхушки черных вековых елей…
Вспомнилось, ель — тяжелое дерево… Говорят, энергию вытягивает. А здесь все сплошь, наверное, вот такие тяжкие темные еловые леса.
Удивительное смешение красок и прозрачности в природе…
Светлова сидела, смотрела, вздыхала.
Было очень красиво и очень скучно.
«А пойду-ка я все-таки пошастаю, — подумала Анна про себя уже словами своей хозяйки. — Что я ей, грубиянке этой, клятву давала сидеть тут как привязанная? Время-то идет…»
Тем более что народ, это было видно, потянулся куда-то принаряженный. Тянулся от околицы деревни Ковда в сторону леса.
И Аня, как и полагается интеллигенции, потянулась за народом.
Надо было хотя бы поглядеть на всех этих Николаевых, чтобы понять, какой именно Николаев ей нужен.
Тропинка, по которой тянулись принаряженные жители Ковды, уводила в лес, и скоро Аня оказалась на большой поляне, заполненной ими до отказа.
Люди на лесной поляне, взявшись за руки, двигались в хороводе, по кругу, распевая что-то вроде песни, но на песню не похожее:
Рябина, рябина,
Рябина кудрявая, еще кучерявая!
И на этой рябине четыре цветка, четыре лазоревые:
Как первый цветик-то — Иван Егорьевич,
Как второй цветик-то — Иван Петрович,
Третий цветик — Николай Егорыч,
Четвертый цветик-то — Николай Петрович!
Когда они называли имя, названный, пропетый кланялся в пояс.
И Аня как следует рассмотрела и Ивана Егорьевича, и Ивана Петровича, и Николая Егорыча тоже.
Беда была в том, что все они были молодыми.
Очень молодыми парнями. И непонятно, что могло связывать безусого, только-только подросшего на здешнем парном молоке паренька, совсем еще мальчика, с далеким Линибургом и безвременно усопшим Геннадием Олеговичем Гецем.
Как кто-то из этих Николаевых мог попасть в его список?
Что бы ни имел в виду Гец, внося в свои бумаги эту фамилию — «Николаев, деревня Ковда», — все-таки, наверное, он имел в виду человека, за плечами которого стояла какая-никакая биография. Так, чтобы хоть количество прожитых лет могло позволить данному Николаеву иметь отношение к какой бы то ни было тайне.
А эти мальчики, эти «цветики», так солидно поименованные — Иван Егорьевич, Иван Петрович, Николай Егорыч, при ближайшем рассмотрении оказались абсолютными юнцами. И едва ли когда-нибудь вообще покидали свою Ковду. Они, конечно же, просто не успели еще этого сделать.
Интересно, а еще «цветики» будут?
«Хорошо, что я все-таки решилась на эту прогулку», — подумала Светлова. Явившаяся ее очам народная фольклорная хороводная традиция была неплохой возможностью увидеть всех Николаевых или, во всяком случае, изрядное их количество сразу.
* * *
Аня побрела обратно в деревню по тихой пустынной лесной тропе. И вдруг услышала за спиной шаги. Светлову догнала высокая, статная, как говорят в таких случаях, ядреная девушка. На ее голове в довольно жидкую косу была вплетена некая тесемочка — ленточка. Разумеется, тоже вышитая!
— Из города? — поинтересовалась девушка.
— Из города. — Аня кивнула. — Какие у вас обычаи интересные.
— Интересные, — согласилась девушка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72